Однако рана гейста не оказалась смертельной, как я надеялся. А значит его надо было ещё как-то добить…
Подходящее заклинание уже висело у меня на кончиках пальцев, но я был не уверен, что оно сможет пробиться сквозь сильнейший магический фон, что излучала сейчас тварь. Разве что…
Кое-как вытянул из кобуры револьвер, взвёл курок и зубами переместил боёк в нижнее положение. Извернулся на земле, прицелился… И выстрелил из дробового ствола.
Уже испытанная в бою картечь из рубленной серебряной монеты оставила в воздухе чётко видимый след и врезалась в башку твари.
Гейст дёрнулся, и давление тут же исчезло, как будто бы его и вовсе не было. Я немедленно швырнул в монстра заклинание порчи, зацепив голову и грудь.
Хильда поднялась на одно колено, клацнула затвором и выстрелила из дробовика. Но похоже, что на этот раз не картечью, а пулей, судя по тому, что грудь твари буквально разворотило.
Однако монстр всё равно метнулся вперёд, к Хильде, но ему наперерез бросился Патрикей. Взмахнул клеймором и одним ударом снёс башку гейста, а затем пробил ему грудь с такой силой, что остриё меча вышло из спины твари.
Тварь несколько раз конвульсивно дёрнулась, а затем тяжело осела на землю и начала истекать ихором.
Клубящийся вокруг туман тут же начал рассеиваться, мы с Хильдой поднялись на ноги… А вот дед наоборот — покачнулся и медленно опустился на колени перед гейстом.
Мы с сестрой подбежали к нему… И едва успели подхватить оседающего на землю деда.
Прямо из тела уже дохлого гейста росло десятка два тонких острых веток, что пробили грудь Патрикея.
Хильда молча посмотрела на меня, я также молча покачал головой.
Не с такими ранами и не в той ситуации, в которой мы сейчас…
— Главе… скажи главе… — прохрипел дед. — Патрик… Макинтайр… свой долг… отдал…
Он выдохнул в последний раз и обмяк на наших руках.
Мы мягко опустили его на землю, я закрыл глаза нашему старому слуге… И мы с Хильдой поднялись на ноги, вставая спина к спине.
Нас окружало не меньше полусотни тварей — рипперы, урсы, разная мелочь…
Я вернул боёк в верхнее положение, перебросил револьвер в левую руку и вскинул правой всё ещё висящий на ремне автомат. Хильда дослала пару патронов в дробовик и лязгнула цевьём.
— Я ни о чём не жалею, сестра, — сказал я.
— А я — только об одном…
Неожиданно громыхнул оглушительный выстрел, воздух справа от нас прорезал поток огня, который смёл десяток тварей.
— Сюда! — прокричала Вилли. — Идите сюда!
Мы со всех ног рванули на голос сестры, которая всё ещё умудрялась каким-то образом удерживать свою позицию на крыше одного из домов. Все подступы к нему были завалены тушами гейстов, землю усеивали воронки, кое-где догорал огонь.
Стоящая на верху во весь рост Мина азартно палила по гонящимся за нами тварям из своего «винчестера». Одежда сестры была подрана клыками и когтями, левый бок украшала глубокая царапина, но Вилли держалась на удивление бодро.
Я бросил себе за спину последний бутылёк «гифта», и мы с Хильдой почти взлетели на крышу избы по приставленной лестнице.
Гейсты с разбега влетели в облако яда, и это стоило жизни или её подобия паре рипперов, урсу и десятку более мелких тварей.
Мы снова встали спина к спине, но уже втроём.
— И даже не смейте помирать без меня! — весело заявила Вилли, сдувая сбившуюся на глаза прядь волос и вставляя в винтовку свежую обойму. — Если уж помирать, то всем вместе! Или вы забыли, что у цербера всегда три головы?
Я выстрелил в мелькнувшего между домами фрехтена, прицелился в ещё одного, но боёк лишь щёлкнул вхолостую.
— Ты, как и всегда права, сестра, — усмехнулся я, отбрасывая в сторону револьвер и вставляя в автомат последний оставшийся магазин.
— Да, я всегда права, — заявила Мина, лязгнув скобой «винчестера».
Гейсты начали собираться вокруг нашей избы. Где-то неподалёку стреляли из винтовок, но довольно вяло — кто-то оставался жив и помимо нас… Пока что.
— Знаете, а умирать оказывается не так уж и страшно, как говорят, — оскалилась Хильда, вскидывая к плечу дробовик.
— Это потому что мы всё ещё дети, — хмыкнул я, тоже вскидывая автомат. — А дети не понимают, что смерть — это страшно.
— Если мы вместе, то чего же нам бояться? — хмыкнула блондинка.
— Папу жалко, — вздохнула Вилли. — Но, может, он хотя бы теперь женится снова… Всегда хотела младшего братика.
— Детонатор?.. — спросил я.
— Да, конечно, — кивнула Мина.
— Тогда — погнали.
Гейсты смыкали кольцо вокруг нас, но делали это медленно — куда медленнее, чем должны были делать алчущие человеческой крови монстры. Наверняка даже такие тупые твари, как они чуяли, что лучше лишний раз не лезть на тех, кто готовится умереть и забрать с собой в Ад побольше врагов.
— …И вижу я отца своего, — сказал я.
— И вижу я мать свою, — сказала Хильда.
— Вижу я сестёр и братьев своих, — сказала Вилли.
— Вижу я, как наяву, предков всех своих.
— Они зовут меня! — расхохоталась блондинка.
— К себе — на небеса! — зазвенел голос Мины.
— Где храбрецы… живут… ВЕЧНО!
Твари бросились на нас.
Длинная — на весь двадцатизарядный магазин — очередь скосила сразу полдюжины всякой мелочёвки. Я отбросил бесполезный «бергман» и достал палаш.
Рубанул одного бросившегося на крышу фрехтена, метнул вниз волну пламени. Колющим выпадом пробил горло риппера, ударил «воздушной косой»…
Рядом стреляли и стреляли сёстры, а когда опустели магазины, то начали отбиваться штыками.
Но гейстов лезло всё больше и больше…
— Щиты! — скомандовал я, чувствуя, что отпущенное нам время истекает…
Сёстры выставили защитные чары, и мы оказались заперты в подобии прозрачной клетки, стены которой задрожали от ударов клыков и когтей прущих и прущих на нас тварей.
И спустя пару мгновений ультразвук от подрывной машинки-фонографа, которую запустила Вилли, разрушил детонирующие пластинки в заложенных по всей деревне связках динамита.
Десятки взрывов слились в один, наложившиеся друг на друга ударные волны многократно усилили мощность, как будто мы тут не два ящика, а половину вагона заложили…
А в следующее мгновение нас оглушило и снесло с крыши. Последнее, что я увидел, это летящая мне в лицо земля, усеянная телами гейстов…
Удар.
И кромешная темнота…
…Темнота Камделире — Чертога Пустоты.
Я поднялся на ноги, попутно отмечая, что мой облик остался прежним — тем, новым, где я был одет в странную одежду, вооружён диковинного вида «маузером» и с магомеханическим протезом вместо левой руки.
Огляделся по сторонам… А когда я снова посмотрел перед собой, то увидел уже знакомую клубящуюся тьму с двумя алыми огнями буркал и пастью, полной острых зубов.
И что-то такая злость меня взяла, что я заорал:
— Да что тебе от меня нужно?! Что ты такое?!
— Лишь одно нужно мне, Конрад, — оскалилась Тьма. — Пожалуйста, сделай нас снова едиными.
— Да что это значит?! — крикнул я…
А затем Тьма рванула мне навстречу, пробивая грудь.
…Меня отшвырнуло прочь, больно приложив об землю. Я скривился от боли, закашлялся, но зато пришёл в себя.
В ушах стоял непрекращающийся звон, перед глазами всё плыло, а сил не было совершенно — ни первых, ни сакраментальных последних. Единственное, что я смог, так это лишь слегка перекатиться на бок, немного проморгаться и…
И увидеть, как по окутанной дымом от взрывов улице движется чудовище, которого я ещё ни разу не встречал в своей жизни до этого дня…
Чёрная плоть тварей Ожога, торчащие белые кости и пластины, сочащийся харз. Из спины монстра, похожего на диомедова коня, торчит человеческий торс. Будто бы с содранной кожей, но была ли она вообще на этой твари когда-нибудь? Алые точки зрачков в залитых темнотой глазницах. Лысая голова, напоминающая человеческую — тоже словно бы освежёванная. Нечеловечески острые зубы в оскаленной пасти.
