мы устроим катания на аттракционах, я решаю прояснить один момент.
— Лера, у меня есть девушка.
— Прикольно. Красивая? — сразу заинтересовывается Лера, вытаскивая края блузки из-под юбки и расстегивая пуговицы. — Вместе с тобой учится?
— Да, моя одноклассница. Симпатичная…Так, о чем это я? Мы с тобой не станем любовниками. В смысле, постоянными, — добавляю, не сводя взгляда с все больше показывающихся грудей. — Тебя устраивает?
Она пожимает плечами, и расстегнутая блузка соскальзывает с тела к ее ногам. Туда же падает и спущенная к щиколоткам юбка.
— Жаль, конечно, — девушка перешагивает одежду, затем, отвернувшись, наклоняется и опирается о панорамное окно. — Но ничего не поделать…Расстегни мне лифчик. Люблю, когда это делает мужчина.
Усмехнувшись, я подступаю к девушке сзади и бросаю взгляд в окно. Открывается чудесный вид на набережную. И на такой же высокий дом напротив. Застройка «окна в окна».
— Не хочешь закрыть шторы?
— Нет, мне нравится смотреть. И когда на меня смотрят, — покачивает она передо мной пышным задом.
Вплотную приблизившись к девушке, я наклоняюсь и расстегиваю застежки лифчика. Потом шепчу Лере на ухо:
— Ну и извращенка же вы, сударыня.
— Да, я такая, — сдерживая дрожь, мурлычет Лера. — Действуй же, мой громадный герой.
* * *
— Слушай, Дань, можно тебя спросить? — мнется Гриша.
Скоростной лифт прибывает на первый этаж, и мы вдвоем с казахом выходим в холл, отчаянно позевывая и протирая глаза. Ночь выдалась очень бурная.
Внизу никого, кроме администратора за стойкой. Первые лучи рассвета проникают сквозь прозрачные занавески, играют бликами на гладком блестящем полу.
— Только быстро, Гриха-а-а, — широко зеваю я. — Сейчас у меня только одно желание — приехать домой и завалиться спать.
— Понимаю, но мне не дает покоя вопрос, — признается казах.
— Ну давай свой вопрос, — я захожу в пустое фойе и падаю в кресло, откидываю голову на высокую кожаную спинку. — Что случилось-то?
Казах мнется, прежде чем решается.
— Почему Смольная? — хлопает он глазами. — Не обижайся только. Она милая, умная и опрятная. Но ведь ты…ты только что был с Казанцевой! А от нее вся школа раньше тащилась. Да ладно Казанцева. Ты единственный телепат в школе. Даже дворянки с тобой готовы гулять.
— Даже дворянки? — усмехаюсь я. — Эх, Гриша, Гриша. А что мне толку с этих дворянок? И вообще, чего ради тебя именно сейчас приспичило-то спросить?
— Да я давно парюсь, — чешет он растрепанную челку. — А вот час назад лежал с Катей и подумал, а как мне не ошибиться-то в выборе постоянных женщин. Я не про жену сейчас, жену мне отец с дедом выберут. Я про любовниц, замещающих жену. Та же Катя ведь офигенная. Почему не она? — отводит он смущенный взгляд в сторону.
Я приподнимаю брови. Не влюбился ли ты часом, парень? Нет, Гриша, не для этого я тебя свел с клубной зажигалкой. Не для этого!
Кхм. Надо бы сделать ему правильное словесное внушение, чтобы осмыслил всё и проблем себе и семье ненароком не нагрёб.
— Мужчина никогда не играет вторую скрипку в отношениях, Гриша. Никогда. Если это происходит, то он уже не мужчина. Он каблук. Женщина должна быть в семье вспомогательной, а не опорной балкой. Она подает тебе боеприпасы, а не командует куда стрелять. Если…точнее, когда я стану аристо, то, в принципе, смогу присмотреться к дворянкам. Хотя, вероятно, уже и смысла не будет. Сейчас же самое разумное держаться от них подальше, как от бубонной чумы. Ясно, Гриш?
— Ага, поэтому ты с Леной, — делает вывод Гриша.
— Поэтому, — киваю.
Вдруг звонит мобильник. Номер Степана. Хм, не случилось ли что?
— Калыйр с тобой?
— Да, — я переключаю на громкую.
— Быстро оба на мой полигон. Через полчаса чтобы были.
Звонок сбрасывается. Мы с Гришей недоуменно переглядываемся.
— Какая муха его укусила? — спрашиваю я.
— Не знаю, — казах пожимает плечами. — А у Степана разве есть полигон?
* * *
Оказалось, есть.
Под филиал царских охотников переоборудовали заброшенное здание мебельной фабрики на окраине города. Туда мы с Гришей и прискакали с языками на плечах. Света тоже приехала на соколовской «Чайке». Мы буквально столкнулись нос к носу, затем вместе побежали в здание. За ним и обнаружился полигон. Точнее, большая территория, огороженная бетонным забором. Тут вовсю шла стройка. Рабочие создавали различные тренировочные зоны.
И вот мы уже стоим строем за забором. Нам выдали спортивные костюмы, на Свете, как всегда, мешковатая форма выглядит шикарно.
Перед строем расхаживает Степан, сложив руки за спину. Рядом стоят еще трое царских охотников, еще дальше резвится Шарик, бегая по полигону с экскаваторным гидроцилиндром в зубах. Сам отгрыз что ли? Ох же… Какой силы у него челюсть?
— Искра, Степняк, Мегамозг. Впредь суббота — ваш день для тренировок к охоте, — заявляет Степан. — С восьми утра до четырех дня. До следующего возмущения вы должны быть готовы ко всему. К любому зверю в любом количестве. Я взялся обучить вас, и я свое слово сдержу. Помогут же мне мои товарищи. Вашей физподготовкой займется Гризли, — кивает он на огромного, как медведь, мужика. — Кот ему поможет, — новый кивок на другого офицера. — Ориентировке в незнакомой местности научит Картежник. Подготовкой к стрельбе и групповой работой по-прежнему буду заниматься я лично. Также Крикун, его сейчас нет, научит вас повадкам самых распространенных зверей. Он же у вас и примет экзамен в конце месяца. Сегодня у вас физподготовка и стрельба в озвученном порядке. Гризли, Кот, принимайте новобранцев.
Степан, махнув здоровяку, спешит в здание. Наверняка, у него полно дел по организации филиала. Остальные охотники тоже расходятся. Кроме Гризли и Кота.
— Ну что, салаги? — оскаливается в широченной ухмылке Гризли. Громила показательно хрустит толстыми, как канаты, пальцами. — Сегодня я буду вас по очереди бить. И первым будешь…ты, якут, — указывает он на Гришу.
— Я казах, — холодно замечает парень.
— Узкоглазые все на одно лицо, — кривится Гризли. — И все они меня бесят прямо до трясучки. После того, как китайцы меня жестоко пытали гребаных полгода… — его передергивает.
Кот с грустным лицом хлопает огромного товарища по плечу.
— Ну-ну, всё позади, брат.
Гризли трясет головой.
— Бесите. Просто бесите. Все. Ты понял, желтый?
— Вы в курсе, что сейчас оскорбили дворянина? — хмурится парень.
И тут же раздается громогласный ржач Гризли. Ему вторит звонкий смех более молодого Кота.
— Во-первых, мне срать. Тимофеич согласовал программу обучения с вашими папочками. Во-вторых, если ты действительно оскорбился, подойди и вмажь мне как мужик. Давай, а то пока ты будешь оскорбляться, я тебя еще десять раз как-нибудь назову.
Гриша стискивает кулаки и подходит к громадному мужику.
— Стойте, — поднимаю я руку. — Это и есть обучение физподготовке? А нельзя спарринг провести в
