— Но… — Хэнли отчаянно старался вернуть хладнокровие. — Это же невозможно. И где мы устроимся на ночь? Мы… — Он смолк, уже почти поверив Рогану и чувствуя себя слишком виноватым и несчастным, чтобы продолжать.
— Отдайте приказ, — повторил Роган. — Я вам объясню…
Закат принес с собою бурю, продолжавшуюся больше часа. Взметенный ею песок сек лица вереницами тащившихся за гусеничными тягачами людей. Детей помладше разметили в шести шлюпках; когда же буря улеглась, наиболее выносливые из детей пошли пешком, уступив место в шлюпках женщинам. Около полуночи началась атака камней. Здоровенные валуны с грохотом выкатывались из темноты, внезапно появляясь в свете фар и прожекторов тягачей. Никто и глазом моргнуть не успел, как два тягача превратились в бесполезные груды покореженного металла. Раздались крики ужаса и боли; ударили атомные ружья; взрывы превращали нападающие камни в кипящий прах. Немало хлопот доставили и камни помельче — немало времени и сил ушло на то, чтобы освободить от них обувь, а до тех пор, пока это не было сделано, движение колонны оказалось практически парализованным. Когда же от камней, наконец, избавились, Хэнли пришлось уговаривать чуть ли не каждого второго человека в отдельности, чтобы они двинулись дальше, повинуясь приказу Рогана без остановки. Перед рассветом под ногами у них заколебалась земля. Стали появляться трещины и провалы; в один из них едва не попал передний тягач. Люди в ужасе отшатывались от раскрывшихся чуть ли не прямо под ногами бездн. Когда первые лучи солнца рассеяли ночную тьму, Хэнли обратился к Рогану:
— Как могут они вызывать землетрясения такой продолжительной силы?
— И не только такой, — отозвался Роган. — Но не думаю, что им приходится делать это слишком часто. По-моему, им нужно немало смелости, чтобы отваживаться проникать в те активные, раскаленные зоны планеты, где только и могут зарождаться такие явления. — Он помолчал и задумчиво продолжил: — То, что вам предстоит сделать, можно сравнить с договором о сотрудничестве. Человеку предстоит доказать, что он может быть не только безопасен для планеты, но и полезен ей. Конечно, на это уйдет немало времени. После трагедии первого контакта будет непросто убедить планетарный разум в возможности подобного взаимодействия.
Хэнли внимательно слушал.
— Послушайте, мистер Роган, — спросил он, — Вы хотите вывести нас на эту голую пустошь на севере, о которой говорили. Вы предлагаете нам построить там бетонные дома и ждать в них до тех пор, пока вы не сумеете убедить этот самый планетарный разум в том, что мы не хотим причинить ему никакого вреда. Я правильно понял?
— Да, — кивнул Роган. — Еще лучше было бы, если б вы смогли продолжать безостановочно двигаться. Но это слишком трудно — с женщинами, с детьми… — Казалось, он убеждает в чем-то самого себя.
— Но будем ли мы действительно в безопасности на этой пустоши? — поинтересовался Хэнли.
— В безопасности? — переспросил Роган. — Дорогой мой, кажется вы не поняли. При всем сходстве этой планеты с Землей, жизненные процессы, на ней протекающие, совершенно иные. Думаю, вскоре вы сами поймете, что я имею в виду.
Хэнли был слишком расстроен, чтобы продолжать расспросы. Часом позже он заметил, что Роган, освободив одну из шлюпок, улетел. После полудня, когда они уже достигли цели своего тяжкого ночного марша, Хэнли послал остальные шлюпки назад, за оставленным на месте высадки оборудованием. Шлюпки вернулись к вечеру и вместе с грузом привезли удивительные рассказы. Бочонок солонины как живой катался по лагерю, и люди так и не смогли его поймать; атомолет сам собой поднялся в воздух, потом реактор заглох, и машина, грузно спланировав, шлепнулась на землю, чтобы вскоре снова взмыть ввысь. При этом он едва не расплющил одну из шлюпок. «Очевидно, — подумал Хэнли, — разум экспериментировал, удовлетворяя любопытство». Думать об этом было неприятно. Следующую ночь колонисты провели, разбив лагерь посреди голой равнины, покрытой чахлой травой. По периметру лагеря организовали постоянное патрулирование, двигатели тягачей не глушили ни на минуту. Постоянно шарили во тьме лучи прожекторов. Все взрослые были начеку и почти не спали. Хэнли ненадолго прилег часов в одиннадцать, но вскоре после полуночи Элинор разбудила его.
— Взгляни на мои ботинки, Лен.
Хэнли осмотрел их, и сон мигом слетел с него; кожа ботинок покрылась морщинами и крохотными наростами — Хэнли вздрогнул от отвращения, представив себе, что они могут вырасти.
— Где они стояли?
— Здесь, рядом.
— На земле?
— Да.
— Не надо было разуваться, — ворчливо сказал Хэнли, — я вот не снимал…
— Леонард, — перебила Элинор, — я не стану спать в ботинках даже ради спасения жизни… — Она замолчала, но вскоре добавила уже мягче: — Сейчас я надену их и посмотрю, может, еще годятся…
Утром, за завтраком, Хэнли заметил, что она хромает; в глазах Элинор стояли слезы, но она не жаловалась. После обеда неожиданно взорвался один из тягачей, убив стоявшего рядом водителя. Металлический обломок рваным краем распорол плечо находившегося поблизости мальчика. Женщины причитали; среди мужчин послышался ропот; один из них подошел к Хэнли.
— Мы не хотим безответно терпеть этого дальше. Мы должны принять ответные меры. Мы имеем на это право…
Хэнли с трудом удалось немного успокоить людей. К вечеру в лагере появился Роган. Он молча выслушал рассказ Хэнли обо всем, случившемся за эти два дня.
— Бог мой, Хэнли, вы рассуждаете, как последний бродяга, а не как профессор. Огонь бессилен против этого разума деревьев, пусти даже они и боятся огня. Именно в уязвимости человека залог того, что он не станет разрушать. Именно страх заставит его стать защитником этого мира.
— Разум деревьев? — переспросил Хэнли. — Но как он функционирует? Как он может управлять камнями? Ветром?
— Благодаря тому, — пояснил Роган, — что жизненная энергия этого разума циркулирует намного быстрее нашей. У нас с вами электрический импульс распространяется по нейронам со скоростью около ста метров в секунду. У них — на несколько порядков быстрее. Разум легко формирует кристаллы, которые можно стимулировать к воспроизведению любой вибрации, которая их коснется. В результате камни обретают нечто вроде квазидвижения. И самое главное, подобной же псевдожизнью наделяется само тело планеты, ее покров, ее недра. В результате до определенного момента становится возможно управлять всеми планетарными процессами. А проводниками энергии служит вся покрывающая Ариэль растительность, вибрации распространяются по корням деревьев, кустарников, трав, ветер переносит избыток энергии из одного района в другой…
