Обагрив руки кровью, Маверик скитался недолго – все племена в ближайших краях знали, что в заброшенном огромном городе снова появились хозяева. Значит, опять начнутся в начале аккуратные поборы – сбор десятины – что потом сильно вырастут, а в эту долю войдут и самые красивые девушки племени.
К этому и шло – Маверик рассказал, что уже сейчас Король Небесной Башни подумывает над тем, чтобы вместо одной десятины брать две. И уже сейчас наблюдатели – обсерверы – посланные с Небесной Башни, ведут себя куда наглее, чем всего полгода назад. Оно и понятно – по словам говорливого покойника Маверика, он узнал, что численность поселившихся в небоскребе отбросов за пять лет выросла втрое. Теперь их там почти сотня. К этому всему они раздобыли кое-какое огнестрельное оружие, у них хватает арбалетов, луков, копий и прочего средневекового оружия. Есть даже кое-какие учения – Король Джакомо изредка заставляет всех отжиматься, бегать, метать копья, отбивать удары тесаков щитами, бороться и даже боксировать на импровизированном ринге на шестидесятом этаже. Но… это случалось редко – когда Король скучал или был зол. А так жизнь племени была привольной. Те, кто не числился в рядах воинов или почти постоянно отсутствовавших обсервов, занимались огородами и ремонтом. Их руками небоскреб был приведен в отличное состояние, а разбирающийся кое в чем консильери Хорхе заставил всех поднапрячься и поднять на крышу здания найденные солнечные панели, после чего очистить имеющиеся и поставить дополнительные емкости для сбора дождевой воды. Дожди здесь часто, поэтому сейчас в небоскребе, по словам Маверика, самая настоящая охренительная цивилизация – жопу можно мыть в теплой воде, над головой горит лампочка, а главное – говно смывается само собой и не приходится его стыдливо прикрывать листиком. Кстати, однажды Маверик, проведший жизнь в лесу, по привычке сел да насрал у стеночки коридора. Так его лично консильери сначала макнул харей в собственное дерьмо целых три раза, а затем лично же и отхерачил, бросив всего в крови и сказав, что если через десять минут здесь не будет идеально чисто, он заставит лесного дикаря сожрать не только свои отходы, но и вообще все, что найдется на полу…
Да… жизнь в городе – у нее свои особенности. Почему-то нельзя плевать под ноги, нельзя швырять банановую кожуру на пол, нельзя скрести грязные потрескавшиеся пятки о край скамьи, нельзя при всех стричь ногти на ногах, роняя почерневшие обрезки под табурет… сложно было привыкнуть поначалу. Повезло, что всем, кто претендовал на звание воина, сначала приходилось не меньше двух лет провести в обсерверах. Из шести-семи таких вот новичков сколачивали бригаду наблюдателей, на всех давали два-три старых огнестрела или арбалета, может добавляли еще пару луков, столько же копий или тесаков – и вперед. Маверик был только рад – лес родная стихия, куда приятней ходить по мягким тропам и присаживать погадить там, где душа хочет, а не нагретый чужой потной жопой унитаз. Сел… ветерок щекочет яйца. Радостно сбегаются на запах жратвы всякие жучки, морщит нос вдалеке охотящаяся лесная кошка… вот она жизнь! Вот настоящий кайф от опорожнения! А сидеть в вонючей комнатенке носом впритык к двери… эх… этих долбанутых городских не понять при всем желании.
Что еще знает Маверик?
А почти нихрена. И как всегда – дохрена. Но больше по мелочи.
Вся эта кодла целиком проживает в небоскребе. Это крепость. Все окна на первых пяти этажах заложены кирпичом и массивными бетонными блоками – благо строительного материала вокруг море. Из лифтов работает только один, причем останавливается всего на трех точках – первый этаж, шестой и шестидесятый. Хотя, есть еще дополнительный грузовой лифт, но он опускается лишь до пятидесятого этажа, а оттуда поднимается прямиком на крышу – где сад и огород. На этом лифте возят смешанное с листвой перепревшее дерьмо, что стекает с канализации как раз на пятидесятый этаж, превращенный в отстойник. Запаха, кстати, нет – консильери опять же постарался, там сооружены огромные закрытые чаны, есть различные датчики. Хотя кто-то – уж не вспомнить – сказал, что все это и раньше существовало. Было здесь еще до прихода Короля Бубы с кодлой. Они просто все это восстановили и снова запустили всю систему. И этот «кто-то» – о! это же был Сюзрес! Сюзрес Чирь! – он и рассказал шепотом и по секрету, что тут все было в отметинах от крупнокалиберного оружия, имелись и следы взрывов. А еще повсюду валялись кости – человеческие. Тоже со следами пуль, осколков, просто сломанные, порой со сплющенными черепами, раздавленным крестцами… полная жуть, короче.
Так что прежних жильцов небоскреба убили много лет назад. А новое племя вселилось на все готовенькое – просто отремонтировали чуток.
Все молчали, стараясь не упоминать эту тему, каждый день охотно отправляясь по заданию консильери на поиски оружия в заброшенном мегаполисе, а также стаскивая кирпичи, тяжеленые блоки, глину, арматуру и прочее, для укрепление заслонов нижних этажей.
Да… все молчали. Но все знали – даже живущие вокруг города дикие племена – что однажды сюда явится он…
Кто он?
Тот, кто уже приходил сюда в тот роковой день. Тот, что вынес к гребаным чертям весь сучий небоскреб. Тот, кто убил всех. Тот, кого просто невозможно прикончить…
Так кто?
Ну он… ассасино ди ферро силенсиозо…
Стальной убийца-молчун…
Че мля?
А то!
В этот момент Маверик оживился, засверкал глазами, бурно зажестикулировал.
Его видели многие! Он сам слышал об этом убийце уже давно – ему рассказали о страшном убийце чуть ли не на второй день после того, как он впервые пробудился в родном племени, ничего при этом не помня.
Еще бы!
Только назвали его иначе, дав ему два идеально подходящих имени.
Каратель. Или же – жнец Матери.
Он приходит по душу тех, кто нарушает табу. И одно из самых страшных нарушений – жизнь в заброшенных городах! Ладно если тебя там застала непогода или туда тебя загнали хищники – бывает. Но если ты там остался жить… в этих заброшенных проклятых каменных коробках, в этих уродливых останках кошмарного темного прошлого… то значит ты пошел по пути тех, кто пытался убить этот мир… тех, кто однажды пытался убить Мать… И стало быть однажды по твою душу придет он – стальной жнец.
То есть – экзоскелет? Боец в экзоскелете? Или внутри шагохода? Кто придет?
Да. Когда Маверик был дикарем, он представлял себе стального великана – как из сказок. Но оказавшись в Небесной Башне, чуток подучившись, увидев собранные мертвые куски экзоскелетов и послушав новых товарищей, он понял – жнецом является очень умелый боец в экзоскелете. Именно его отправляет Мать покарать нечестивцев вставших на ложный путь.
Этот никогда не говорящий ни слова воин появляется внезапно – и сразу же начинает стрелять, убивая всех до единого. Убив же – уходит и исчезает. Никто не знает откуда он приходит. Никто не знает куда он уходит. Но это шагающая смерть…
– Дерьмо – буркнул я, проскальзывая в узкий проем на месте задней калитки – Если эти хренососы приняли Каппу за сраного жнеца… хотя он вроде не молчал…
Еще Каппа наверняка вспоминал мое имя. А может даже, так же как и я, сумбурно помнил, что оказался снаружи не один – был с ним и «любимый» командир.
Дерьмо… снова передо мной лицо узкоглазого молодого ушлепка с мечом… архаичный образ в ультрасовременном образе давным-давно умершего прошлого.
Остановившись, я вскинул лицо, уставился в безмятежное синее небо, чуть испачканное белой краской зыбких облачков. Невероятно…
– Все же удалось? – пробормотал я, жадно осматривая небо – Удалось?
Ни единого самолетного следа. Ни единой дирижабля. Никаких воздушных байков и машин. А ведь в прошлом вверх не было смысла смотреть – ты бы видел лишь зеленоватую черноту вечных туч и бесчисленные яркие искорки воздушного транспорта. Того транспорта, что можно различить невооруженным взглядом – и только под облаками. А выше? Там уже своя элитная житуха. Небесные острова, с фильтруемой и сгущаемой чистейшей атмосферой. Величаво плывущие стратосферные дирижабли с вечно снующими по их обшивке мелкими дронами, беспрестанно счищающие все налипающую и налипающую грязь загаженных небес. Огромные воздушные заводы – ноу-хау, что позволило защитить планету хотя бы от части промышленных ядовитых отходов, ведь эти фабрики выплевывали их прямиком в космос, отправляя к охреневшему от такой наглости солнцу. Наше светило можно понять – оно нас греет, дарует жизнь, а мы ему даже не плюем, а можно сказать дерьмом в лицо швыряемся. Но это, конечно, лирика плачущих запрещенных поэтов, что вечно ныкались в заброшенных местах планеты, что уже были непригодны для жилья. Там, в мелких и кое-как герметизированных жилищах с дерьмовыми воздушными фильтрами и еще более дерьмовой водой с поразительным кобальтовым отливом, эти поэты регулярно выходили в сеть с помощью накрывавшей весь наш мир сетью спутникового интернета и, глядя сквозь мокрые стекла на умирающий мир за окном, выли протяжные тоскливые песни в сетевом эфире, проклиная всех и вся, ностальгируя по прошлому и мечтая о том дне, когда все наконец просто сдохнут, даруя шанс планете породить новую жизнь, что не будет похожа на поганых людишек срущих под себя и плюющих в благословенное солнце…
