Вода, которую мне подарил торговец, похоже, действительно работала. Несмотря на многочасовые блуждания, я чувствовал себя на удивление свежим, когда явился на посадку.
Ничего похожего на регистрацию тут не было. Пассажиры в назначенное время просто подходили к нужному выходу на посадку. Это я узнал, разумеется, от справочника-переводчика.
Обратный билет, записанный на зелёный кристалл, тоже оказался бизнес-класса. Очень кстати. Лететь в экономе рядом с каким-нибудь чудищем было бы очень сомнительным удовольствием. Особенно во время приёма пищи…
Бизнес был совершенно пустым. Я оказался единственным пассажиром. Да и стюардесса оказалась в этот раз куда как приятнее: она походила на изящную антропоморфную белку в аккуратной синей форме.
Когда закрылся люк, она подошла ко мне, присела и спросила вкрадчивым голосом:
- Шампанское? Сок?
- А виски у вас найдётся? – ответил я.
- Односолодовый, - остренькая мордочка стюардессы расплылась в улыбке.
Про нервы и спешку
Говорят, если днём случается что-то очень необычное, проснувшись на следующее утро человек долго размышляет и сомневается: не приснилось ли это ему. Не знаю, может, у кого-то действительно так и происходит, но я никогда не страдал недоверием к собственной памяти.
У меня было по-другому. Я проснулся с осознанием больших перемен, после которых моя жизнь никогда не будет прежней. Похожее чувство у меня было, например, когда я впервые проснулся в лагере, где сдавал вступительные экзамены в Академию. Или после первой ночи в комнате в общежитии, которую я получил, явившись на место службы после выпуска…
Нельзя сказать, что это чувство было однозначно неприятным. Грусть по безвозвратно ушедшему жизненному этапу дополнялась предвкушением чего-то нового. И пускай это новое не всегда оправдывало ожидания, без значительных перемен жизнь была бы слишком скучна.
Самолёт приземлился в Домодедово около полуночи. И уже перед посадкой ни салон, ни пассажиры ничем не отличались от десятков или сотен других рейсов, которые аэропорт принял в тот день. Мы вышли через телетрап в зоне внутренних линий и самые странные существа, которые летели со мной, смешались с ничего не подозревающей толпой.
У меня был соблазн сразу явиться в службу безопасности и отследить по камерам пассажиров: кто куда поехал, каким транспортом и были ли встречающие. Но я благоразумно решил, что в это дело лучше не соваться с разбега. Последствия могут быть самыми непредсказуемыми.
Хорошо, если меня самого каким-то чудом не взяли на контроль. Кто-то ведь наверняка был в курсе подобных рейсов и занимался их отслеживанием. Ну не верил я, что может быть по-другому. А учитывая, что в моём прошлом, несмотря на высший допуск к секретности, я ни разу не столкнулся ни с чем подобным, уровень этой тайны был предельным. И, значит, несанкционированный доступ к ней мог повлечь за собой самые печальные последствия.
На выходе я, конечно же, соблюдал максимальную осторожность. Маску надел так, чтобы распознавание лиц не сработало наверняка. Достал очки. Изменил фигуру и походку. Это, конечно, не давало никаких гарантий – но хоть что-то.
Мне остро не хватало информации. Сложно планировать действия обладая только фрагментарными знаниями.
По дороге домой я попытался систематизировать всё увиденное и услышанное. Рейс, на который я попал, это, очевидно, замаскированный способ сообщения между мирами, доступный только для некоего посвящённого меньшинства. Что это за миры, где они находятся, как устроены связи между ними, чем регулируются? Ответов на эти важнейшие вопросы у меня не было. Второй важный момент: этим способом сообщения пользуются как люди, так и обитатели других миров. Торговец что-то там говорил про дипломатов… значит, как минимум есть какие-то дипломатические сношения между чужими и посвященными на Земле. И Ц’тал упоминал какую-то конференцию, куда вполне мог быть приглашён человек. Что это за конференция? Научная? Дипломатическая? Скорее, всё-таки второе. Раз покойный называл меня «коллегой», значит ли это, что он сам был дипломатом? Вполне может быть. Возьмём за рабочую гипотезу.
Во всех странах и во все времена дипломатическая служба использовалась как прикрытие для разведывательной деятельности. Значит ли это, что Ц’тал был шпионом? Очень даже возможно, учитывая его убийство. Он влез в какую-то мутную историю? Нарвался на конкурентов? И что за пластину он мне передал? Получается, нечто, ради чего его убили?
Совершено очевидно, что этот предмет предельно опасен для своего ситуативного владельца. В этой связи вопрос: стоит ли выполнять предсмертную волю покойного?
И вот тут, к своему удивлению, у меня не было однозначного ответа. На первый взгляд самое разумное – это избавиться от пластины как можно скорее. Но что, если эта игра ведётся на таком уровне, что затрагивает интересы всех, живущих на Земле? Такое возможно? Да более чем! Вдруг это вопрос жизни и смерти нашей цивилизации? Звучит пафосно, но от этого не менее вероятно.
Позарез нужна дополнительная информация. И я должен найти способ её безопасно добыть.
С этой мыслью я уснул.
А проснулся, как обычно, в шесть утра уже зная свой следующий шаг в этой игре.
Я даже успел позавтракать, когда мне на мобильник позвонил шеф. В семь утра. Мягко говоря, необычно для него.
- Слушаю, - ответил я, принимая вызов.
- Привет, Дим, - голос шефа звучал устало и обманчиво-вальяжно.
- Доброе, шеф, - ответил я, зевая, - как ваше?
- Что ж ты вчера не заехал-то? – шеф сразу перешёл к вопросам. Странно. Обычно он любил поболтать о всяком отвлечённом, вроде здоровья или погоды. Почему-то считал, что это вежливо а, значит, круто.
- Освободился поздно, - ответил я.
- А приезжай, обсудим, - сказал шеф, - за час доберешься? В общем, жду.
Шеф дал отбой, оставив меня недоумённо пялиться на смартфон. Первый раз за всё время работы шеф командовал, а не управлял по своему обыкновению.
У меня даже закралась шальная мысль: а стоит ли вообще ехать, если это вызов как-то связан с моими самолётными приключениями? Не получится ли так, что я сам залезу в ловушку? Но, в конце концов, я решил рискнуть и вести себя как обычно. Тем более, что у меня вроде как страховка была, браслет этот… впрочем, я очень надеялся, что мне не придётся проверять его работоспособность.
Занимая должность заместителя руководителя службы безопасности в крупнейшей в России юридической фирме, я, в общем-то, не бедствовал. У меня было два дома. Точнее, дом и квартира, которые я чередовал, в зависимости от сезона, нагрузок на работе и настроения. После аэропорта я поехал в дом, который находился в небольшом СНТ в паре километров от МКАДа по Минскому шоссе, в посёлке Трёхгорка Одинцовского района. Когда-то это был настоящий пригород. Теперь же тут построили инноград Сколково, несколько крупных ЖК и дачный рай медленно, но верно превращался в настоящий город с большой лесопарковой зоной, когда-то бывшей Подушкинским лесом.
Мне такие перемены не очень нравились. Но теперь близость станции «Сколково» Первого Диаметра была более, чем кстати. На машине по пробкам я бы никак не успел за час. А диаметры, фактически, работали в режиме метро. Двадцать минут до «Беговой», пересадка на сиреневую ветку, ещё одна с «Пушкинской» на «Чеховскую» и вот я на «Полянке», возле офиса.
Портфель с документами был со мной. Это может показаться неразумным, но при желании выкрасть документы из машины в центре города, заблокировав её в потоке, даже проще, чем проделать тот же фокус в метро. Подземка давала большое пространство для манёвра и оборонительные возможности в случае нападения. Не говоря о том, что уйти после атаки в метро в принципе было почти невозможно. Если, конечно, не заручиться поддержкой службы безопасности и полиции…
