Летающий автомобиль по-прежнему был окружён детьми, а пилот что-то объяснял мальчишке лет двенадцати, показывая приборную панель. Увидев подходившего следователя, он вытаращил глаза:
Свело скулы.
– Вас не было всего пару минут.
Никифор высвободил запястье из-под рукава куртки.
– Одиннадцать сорок шесть.
Пилот показал свои часы.
– Одиннадцать десять.
Никифор беззвучно выругался.
Пилот с недоверием посмотрел на него.
– Какие уж тут шутки! Деется что-то необъяснимое. Ладно, полетели в контору.
Аэрокоптер взлетел в стылое ноябрьское небо.
Москва
Следственный комитет
Одиннадцать часов двадцать восемь минут
Баринов был занят, поэтому пришлось терпеливо ждать вызова в кабинете.
Витя Климчук всё ещё торчал в компьютере, изредка перебирая бумаги на столе. Лицо у капитана было несчастное, будто его мучила зубная боль. Тем не менее он с удовольствием оторвался от занятий, отреагировав на предложение Никифора глотнуть кофе:
– Не имею возражений.
Никифор запустил миниатюрную, размером с чашку кофе-машину Saeco Deluxe, способную варить только эспрессо, сделал две чашечки.
– Что такой напряжённый? Живот болит? Или зубы?
– Ни то, ни другое, – поморщился Виктор, покосившись на экран. – Шеф передал мне дело Малянова, но не снял прежнее.
– На Звягильского?
– На него, родимого. – Речь шла о губернаторе Брянской области, втихую достроившем животноводческий комплекс, принадлежащий его жене, за государственные деньги. – Компромата мешок, а мутоты ещё больше.
– Ничего, раскрутишь, ты парень способный.
– Спасибо за комплимент, – фыркнул Климчук. – Ну а у тебя как с этим сердечником Истоминым? Рутина?
– Наоборот, одни непонятки, если честно, я даже не ожидал. Физик занимался такими перспективными исследованиями, что ими заинтересовались оборонщики. Да и в связи со смертью возникли вопросы, на которые надо найти ответы.
– Ничего, ты физик в прошлом, раскрутишь, – вернул майору шутку Виктор. – Чем он занимался?
– Об энтропии что-нибудь слышал?
Виктор поскрёб пальцем макушку.
– Ну-у… это такая материя… связанная с хаосом, так?
– В точку, – улыбнулся Никифор. – Истомин решил создать устройство, ослабляющее энтропию, и сварганил у себя дома прототип. Я его видел.
– Неужели работает?
– Не поверишь, работает, отчего и возникли проблемы. Сколько на твоих глубоководных?
Капитан озабоченно посмотрел на свои командирские часы российского изготовления, способные работать под водой.
– Одиннадцать тридцать.
– А на моих двенадцать ноль-пять.
– Ну и что?
– Мои часы начали спешить после того, как я побывал в квартире Истомина.
– Ну и что? – повторил вопрос Климчук.
– Это, – Никифор показал браслет с часами, – суперточная швейцарская механика «Едокс», она не отстаёт и не опережает показания, вообще не выходит из строя.
– Да ладно, любая механика ломается.
– Эта нет.
Климчук ещё раз глянул на свои часы, пожал плечами.
– Ладно, пусть будет по-твоему.
В ухе звякнул сигнал вызова.
– Зайди, – раздался голос Баринова.
Никифор допил кофе, помахал рукой капитану и поспешил к начальнику отдела.
– Что в Дубне? – поинтересовался хозяин кабинета, прекращая листать бумаги в папке чёрного цвета. Несмотря на почти стопроцентную цифровизацию делопроизводства, чиновники всех рангов продолжали пользоваться бумажными носителями информации.
– Если мои предположения верны, то материал – просто бомба!
Баринов нахмурился:
– Давай сначала. В институте был?
– Был. – Никифор без особых подробностей поведал начальнику о своих встречах с полицейскими, руководителями ОИЯИ и свидетелями, а также высказал своё отношение к странному поведению часов. – Мне нужен эксперт, специалист по современным теориям физических взаимодействий.
К его удивлению, Баринов отмахиваться от просьбы не стал, проворчав:
– Ты же сам физик?
Услышав смущённое признание подчинённого о «потере научных кондиций», он нажал клавишу на столе:
– Анна Филипповна, зайдите, пожалуйста.
– Кто это? – спросил Никифор.
– Эксперт, – коротко ответил полковник.
Через минуту в кабинет вошла женщина, в которой Никифор с удивлением узнал незнакомку с парковки, на которую он обратил внимание, когда она выходила из «Мини Купера».
Она снова улыбнулась, от чего её и без того милое личико стало ангельским.
– Знакомьтесь, – сказал Баринов. – Майор Сомов Никифор Антонович. Анна Ветлова. Старший научный сотрудник нашего техцентра, оканчивала физтех.
Женщина подала руку.
Никифор вскочил, пожал. Во рту пересохло, будто он пробежал пару километров. Вспомнилось арабское изречение: сердце видит раньше глаз.
«Не дури, майор!» – одёрнул он себя мысленно.
– Мы виделись утром… очень приятно.
– Анна Филипповна, вы, насколько мне известно, ещё не приступили к делам. Поможете товарищу разобраться в обстоятельствах инцидента с физиком Истоминым?
– Конечно, с удовольствием.
– Ну удовольствия не обещаю, но дело вырисовывается интересное, насколько мне удалось оценить. Никифор Антонович, введи Анну Филипповну в курс дела.
– Слушаюсь. – Никифор протянул руку к двери. – Идёмте в мой кабинет.
Женщина первой вышла, Никифор, не сводивший взгляда с красивых ног эксперта, оглянулся на оклик Баринова:
– Минуту.
– Слушаю, товарищ полковник.
– Прикрой дверь.
Никифор закрыл.
– Не раскатывай губу, майор, – мрачно проговорил Баринов, понижая голос. – Это наш самый ценный кадр, к тому же с тремя детьми на руках.
– Бывает, – хмыкнул Никифор.
– И без мужа, – закончил Баринов. – Иди.
В кабинете уже никого не было, Климчук умчался на задание, и Никифор усадил гостью на стул напротив своего стола. Включил компьютер, сунул в него флешку с материалами Истомина.
Всё это время Анна изучала его действия, не говоря ни слова. Видимо, она была сдержанным человеком.
– Коротко о сути дела. – Он сообщил ей о смерти физика из ОИЯИ, повернул к ней экран компьютера. – А это то, над чем он работал.
Экран высветил формулу Уилера – Девитта.
Брови Анны взлетели на лоб.
– Это же…
– Уилер – Девитт с их архитектурой времени без времени. Но с дополнением.
– Давно не встречалась с интерпретацией Уилера. А это что за параметр? – Она указала на последние символы формулы. – Не помню, чтобы формула заканчивалась так странно.
– На мой взгляд, добавлен гамильтониан скорости распространения энтропии. Волновая функция бесконечно малых длительностей. То, из-за чего у нас возникает чувство течения времени.
– Это чувство у человека появляется из-за того, что наше сознание обрабатывает каждый из квантов времени по очереди, последовательно.
– Согласен, но Истомин облёк этот процесс в математическое уравнение. Я уже далёк от высшей математики квантовых состояний, но Истомин действительно показал, что энтропия обратима.
– Spukhalt! – произнесла Анна с улыбкой.
Никифор неплохо знал немецкий, поэтому смог перевести слово как «жуть».
– Наверно, не так категорично, хотя впечатляет. Я тоже не могу представить, что можно запустить обратно процесс разделения созданного микста на составляющие. Или ещё нагляднее – процесс сбора разбитого стакана после его падения на пол.
– Вы не поняли. Судя по введённым дополнениям, на энтропию можно влиять, не вкладывая в процесс гигантскую энергию. А это чревато скачкообразным увеличением роста хаоса, образно говоря. При определённых условиях может начаться своеобразная инфляция энтропии.
Никифор вспомнил «люстру» в квартире Истомина.
– Между тем он создал модель установки.
Всплеск ресниц женщины показал её удивление.
– Как это ему удалось? Почему в интернете об этом ни слова? Обычно учёные сразу поднимают хайп, сделав открытие.
– Истомин был очень закрытым человеком. Он даже непосредственному начальству не признался, что сделал прототип генератора антиэнтропии. Читайте дальше, это его база данных, уложенная в формат научной статьи. По-видимому, он собирался её опубликовать, но не успел.
– Что с ним?
– Шеф… э-э, Кирьян Валерьевич вам не говорил?
– Он вызвал меня при вас, я не в курсе.
– Истомин умер сегодня
