работать. Но раз уж у нас завязался конструктивный диалог, то я бы назвал еще кое-что.
— Говорите, майор, — почти спокойно кивнул президент. — Пока не пролилась кровь, все обсуждаемо и все решаемо.
— Обсуждаемо и решаемо?! — зло прошипел Крюков, уставший от роли молчаливого слушателя. — Да этот человек на присягу наплевал! А вы с ним миндальничаете!
— Товарищ генерал! — прикрикнул национальный лидер, затыкая рот начальнику ФСБН.
Но Факел уже обратил на офицера свой пугающий взгляд.
— Я клялся защищать народ и отечество, — процедил Жарский, — и именно этим занимаюсь.
— А про приказы командиров и начальников ты предпочел забыть, да? — не уступил Константин Константинович. — В тексте присяги об этом тоже говорится…
— Мои командиры своей беспечностью допустили появление некроформационных лабораторий по всей стране. Уже забыли, генерал, чем закончилась моя поездка в Семенов? А бойня в Ершове вам тоже ничего не доказала? Вы ждете, когда повторится сценарий Кровавой зимы? Пожалуйста! Ну а я отказываюсь быть соучастником. Если ради соблюдения духа присяги придется нарушить ее букву, то я готов. Ведь сказано: «Тот, кто потворствует заблуждению, словно пьет из чаши, наполненной ядом. Ибо оно не только отравляет его душу, но и захватывает разум в плен своих уз».
— Да какие, к дьяволу, заблуждения?! — вскричал Крюков, потрясая кулаками. — Мы делаем все, что в наших силах, и не тебе…
— ГЕНЕРАЛ, МОЛЧАТЬ!!! — не выдержал президент, едва не надорвав воплем горло. — Закройте рот, иначе я выставлю вас из салона!
— Вы делаете слишком мало, чтобы остановить неживую угрозу, — сохранил мертвенное спокойствие ликвидатор, проигнорировав пассаж главнокомандующего. — Там, где нужна решительность, вы неуверенно мнетесь. Там, где должны находиться беспристрастные судии, у вас сидят прикормленные коррупционеры. И я не один замечаю это. Иначе бы у меня не было такой массовой поддержки в батальоне. Вот почему мы берем инициативу в свои руки, господа. Если у вас не достает твердости, то мы станем стержнем.
— Товарищ майор, прошу, давайте вернемся к нашему обсуждению! — с нажимом повторил глава государства.
— Перво-наперво вы должны запомнить, — легко переключился Факел, — что ГУБИ больше не ваша карманная организация. Инквизиторов мало. Критически мало в масштабах пятнадцатимиллионного мегаполиса. И новых вы быстро нигде не найдете. Поэтому то, что я сейчас скажу, не обсуждается, а исполняется. У вас есть возражения?
— Такое заявление очень походит на шантаж, майор Жарский, — ничуть не обрадовался услышанному президент.
— Воспринимайте как хотите, — равнодушно прикрыл веки ликвидатор, — но это сухой факт.
— Хорошо, допустим. Продолжайте.
— Во-первых, на территории Москвы вводится режим чрезвычайного положения. Сегодня же. Во-вторых, издается указ о децентрализации командования в батальоне боевой инквизиции. Отныне мы будем работать не по наводкам «черных кокард», а самостоятельно. Но с подробным отчетом о результатах нашей деятельности. В-третьих, мы требуем ускорения развития программы «Нисхождение». Прошло уже больше полугода, а я еще даже не получил разрешение на эксгумацию тела своего помощника. Складывается впечатление, что ответственные лица просто тянут резину в угоду внешним силам. В-четвертых, мне нужен семёновский инфестат или все материалы по его допросам. Я хочу знать, кто за ним стоит и кто с таким рвением дестабилизирует обстановку. В-пятых, мне выдадут сведения о всех захороненных инквизиторах с самого дня основания ГУБИ.
— К сожалению, ничего из этого я не могу выполнить прямо сейчас, — состроил скорбную мину президент. — По поводу захваченного одаренного я вам и так отвечу, властями какой страны он к нам заслан. Но вряд ли вы сможете с этим что-либо поделать. Ведь геополитика вам неподвластна. Это игровое поле совершенно другого уровня, где даже последнюю пешку не сдвинуть совместными усилиями бойцов всей российской инквизиции. А все остальное придется обсуждать с правительством, поскольку под ваши запросы нужно подводить целую правовую базу. И особенно это касается «Нисхождения». Вы можете не знать, товарищ майор, но данная программа встречает очень жесткое неприятие на каждом этапе реализации. Абсолютно во всех сферах.
— Геополитика и сильное неприятие, говорите? — потер подбородок инквизитор бронированной перчаткой. — Кажется, я понял, о чем вы хотели мне сообщить. Но не волнуйтесь, как вы сами и сказали: «Все решаемо…»
Дверной звонок внезапно разразился пронзительным «Дзи-и-инь!», а потом еще более долгим и настырным «Дзи-и-и-и-и-и-инь-дзинь-дзинь!» Ладонь Макса рефлекторно скользнула к пистолетной рукояти. Так настойчиво давить на кнопку вполне могли и представители закона. Закона, с которым Изюм на этих землях не был в ладах.
— Мистер Грейп! Мистер Грейп, вы дома? — разобрал беглый спецназовец знакомый девичий голосок с улицы. — Это я, Дайниз! У нас по воскресеньям день барбекю, не хотите с нами?
Облегченно выдохнув, Виноградов отпер дверь и подозрительным взглядом окинул двор. Однако никого кроме пышногрудой смуглой визитерши на пороге не оказалось. Компанию ей составлял разве что божественный аромат жаренного мяса. Который своим густым великолепием и жирными шкворчащими нотками вонзался через ноздри прямиком в мозг.
— Спасибо, Дайниз, но я веган, — выдал россиянин первое, что пришло в голову.
Он бы и сам не смог пояснить, зачем хотел отказаться от приглашения. То ли на почве извечной осторожности, то ли из-за своей приобретенной за время службы нелюдимости. Наверное, все-таки второе. Поскольку в эмоциях девушки он не замечал ничего подозрительного…
— Ха-ха, паршивая отмазка, мистер Грейп! — высмеяла молодая соседка неубедительную попытку здоровяка. — Но я вообще-то видела ваш холодильник. У вас там кусок ветчины лежал, который жирнее задницы моей бабушки! А она была очень большой женщиной, поверьте!
— И все же, я воздержусь, — упрямо мотнул головой Изюм.
— O, камон, мистер Грейп! Ну зачем вы отказываетесь? Я уже обещала маме познакомить вас! Да и отчим тоже не на шутку заинтересовался новым жильцом на нашей улице! Вы же не хотите, чтобы я выглядела врушкой?
— Мне, собственно, без разницы, — криво ухмыльнулся Макс, на самом деле начавший в душе колебаться.
И Дайниз очень четко уловила эту легкую полуулыбку. Она как заправский эмпат поняла, что почти дожала хмурого верзилу.
— Подумайте о несчастной говяжьей вырезке, мистер Грейп, — с хитрым прищуром предложила девушка. — Как она будет грустить без вас. Ее натертые специями бочка жаждут встречи с вами. Поджаристая корочка стейка так и мечтает хрустнуть под вашими зубами, брызнув на губы обжигающим пряным соком. Ну же, решайтесь! Попробуйте только сказать, что вам не захотелось отведать горячего красного мяса с дымком!
— Нисколечко, — соврал Макс, но утробно заурчавший желудок выдал истинное отношение инквизитора к озвученному предложению.
— Похоже, ваш живот не очень-то с вами согласен, — проказливо хихикнула визитерша.
— Черт с тобой, уболтала! — разозлился на самого себя Изюм. — Сейчас только чего-нибудь поищу…
— В смысле одежду? — не поняла соседка.
— В смысле угощение.
— Зачем?
— Затем, что в гости с пустыми руками не принято ходить! — непререкаемо отрезал боец.
— Эм-м-м… ну как скажете, мистер Грейп, — не стала спорить Дайниз.
