он сам забрался в сумочку, немного побалдел под встречным ветром, половил ртом мошкару и уснул.
— А ловко ты это придумал! — смеялся Есенин, когда мы выехали на трассу. — Ладно, через три часа сделаем перерыв, и спросишь, что хотел.
— А нам вообще долго еще ехать?
— К вечеру должны приехать в точку сбора.
— А Дункан? Она где будет?
— Ага, батя проболтался, вот старый хитрец, — улыбнулся Саша.
Мне было интересно, как они познакомились, почему именно она?
— Это твоя невеста? — прищурился я.
— Ха, забавно, но в начале я даже за ней ухаживал, но… — он осекся. — Короче, сам увидишь.
Он еще больше заинтриговал меня.
А между тем, нас догнал мотоцикл. Гоночный, глянцево-красный. За рулем сидела моя голубоволосая помощница. Она практически лежала на нем, минимизируя сопротивление. Обтянутая в кожу, она помахала мне рукой и, встав на заднее колесо, выехала передо мной.
Я уже говорил, что на ней был обтягивающий кожаный костюм и она ехала передо мной?
Даже лисенок вылез посмотреть. Увидев Лору, он высунул язык и довольно залаял.
— О, Фокс проснулся! Вижу, ему нравится встречный ветер! — он расставил руки в стороны, отпустив руль. — Ветер свободы!
Ага, знаю я, что ему нравится. Вроде, он же должен быть совсем маленьким? Или он просто рад видеть Лору?
* * *
Кабинет директора КИИМа. Горького А. М.
— Алексей Максимович, разрешите? — дверь приоткрылась и оттуда выглянул робкий Валерьян Валерьевич Старостелецкий.
— А, входите. профессор, конечно, входите! — встал со своего кресла директор. — Присаживайтесь.
Маленький профессор прошел к белым диванам и буквально утонул в них. Его ноги не доставали до пола, и он ими немного поболтал.
Алексей Максимович не спеша спустился по лестнице, прошел к чайному столику и одним прикосновением разогрел чайник.
— Чайку?
— Не откажусь, спасибо, — кивнул профессор.
После того, как перед Старостелецким встала большая круглая кружка с ароматным чаем, Горький сел на табуретку напротив и пристально вгляделся в собеседника.
— Валерьян Валерьевич, что-то случилось? — спокойно спросил директор.
Профессор засуетился и достал из папки графики, показания и заметки.
— Да вот, посмотрите, думаю, это вас заинтересует, — протянул он лист бумаги. — Это краткий отчет о состоянии Дикой Зоны со времен последнего прорыва.
Директор пробежался по строчкам. Его брови то поднимались, то опускались. В какой-то момент, Старостелецкий поймал себя на мысли, что просто наблюдает за жизнью бровей.
— И что в этих данных такого? Зона всегда откатывает, когда проходит прорыв. Необходимо поднакопить силы, вырастить новые метеориты…
На это профессор хмыкнул и выудил еще одну бумажку.
— Вот отчет месячной давности. До того, как началась Универсиада, — сказал он, показывая пальцем.
Валерьян Валерьевич откинулся на спинку дивана и принялся наблюдать за новыми выкрутасами бровей Горького. Но они просто взмыли вверх да так и остались.
— Это уже интересно, — пробубнил он себе в усы. — Хотите сказать, что сегодня Зона вернулась к показателям месячной давности? Вот так резко?
— Ага, — кивнул он, — Если позволите, я это объясню в сравнении. Мне так проще. Да и своим научным сотрудникам я так же все разжевываю, и на лекциях. А в Москве и в Питере вообще все любят мои сравнения. Всем так проще…
— Валерьян Валерьевич, голубчик, прошу, без лишних слов, мы же столько знакомы! Знаю я все ваши трюки, — улыбнулся Горький.
— Когда человек боится, он непроизвольно напрягается, — профессор сжал кулак. — А когда источник страха пропадает, то и напряжение спадает.
— Зона боится? — усмехнулся Горький. — Голубчик, вы не выспались?
— Ладно, немного не так объяснил, — махнул он рукой. — Вы же помните основы теории Метеоритов?
— Да.
— Монстры нападают именно на институт, потому что тут большое скопление энергии. И чем ее больше, тем агрессивнее нападения. Если энергии меньше, то и нападения более редкие или твари не такие агрессивные.
— Ну так Саша Есенин утром уехал в путешествие с Кузнецовым, — пожал плечами Горький. — Такое вполне возможно.
— Вы правы, но Сергей Александрович все еще здесь, — он начал дальше копаться в бумагах, выудил новый лист и передал директору. — Показатели не врут. Вот данные, когда князя с семьей не было в Широково.
Алексей Максимович пробежался по документу.
— Ага, значит она была и до этого такой активной?
— Именно, что-то другое ее раздражает помимо Есениных, — кивнул Старостелецкий, испытующе глядя на Горького.
— Я догадываюсь, куда вы клоните, профессор, но это же просто смешно? Да, парень сильный, но не в сравнении с Есениными же. Ей богу.
— И на это у меня есть контраргумент, — расплылся в улыбке профессор и протер платком выступивший пот. — Вот.
— И что это за даты?
— Даты, когда Кузнецов отсутствовал в городе, — гордо сказал профессор.
Директор разгладил усы и встал. Его высокий рост создал довольно большую тень, которая накрыла маленького профессора.
— Спасибо, профессор, вы свободны, — сказал Горький и пошел к столу.
Дождавшись, когда Валерьян Валерьевич закроет дверь с той стороны, Горький достал телефон.
— Сережа, прости, что побеспокоил. А не расскажешь, что за миссия у Саши?
— И тебе привет, Леша, — ответил запыхавшийся князь. — Прости, царь заключил рунический договор о неразглашении.
— Эх, ну ладно, — вздохнул директор. — А ты чего запыхался? Не припомню, чтобы на нас напала армия великих архимагов.
— Ха, ты не поверишь! — радостно крикнул он, и на заднем плане раздались взрывы. — Миша Кузнецов оставил у меня своих… Я даже не знаю, какое их назвать. Он сказал, что величает их угольками. Оказалось, они неплохие бойцы для спарринга. С утра скачем.
— На счет вчерашнего покушения, что-то известно?
Горький решил, что в его жизни становится слишком много Кузнецова. Может, новая проблема отвлечет… Хотя какая это проблема?
Кучка наемников из Европы. Алексей Максимович и в одиночку бы с ними справился, но все ломанулись наперегонки: кто больше убьет, и он сам поддался этому дружескому азарту. Ему даже стало немного стыдно за свою ребячливость, но да ладно.
— А, ты про тех олухов? Это по голову младшего Фанерова, — сказал князь и что-то металлически звякнуло.
— Ого! — удивился директор. — Все же мы с тобой состарились, Сережа. Никто не
