протокол «Спокойствие» сработал в моём визоре. И что он сделал такого, отчего Васильев резко ослаб.
А кто мне может вы этом помочь? Разумеется та, кто занимается программированием операционной системы для наших визоров — Наталья Спиридонова. Насколько я помню, она тоже перебралась в Сибирь. Так что надо будет заглянуть к ней в лабораторию после совещания.
— Как тебе наша сибирская база? — первым делом задал мне вопрос майор Валунин, когда я сел на пассажирское место. — Неплохо этот твой Кеша Палыч развернул строительство. Дома растут, как на дрожжах. Не ожидал я такого!
— Иннокентий Павлович — хороший специалист, — кивнул я. — Он хоть и работал в инспекционном отделе, но сам всегда мечтал строить, а не оценивать чужой труд. Вот и дорвался.
Валунин надавил на педаль газа и мы поехали вдоль общежитий, которые внешне были копиями друг друга. Отличались они только внутренней планировкой. И то было всего два типа — гражданский и военный.
В гражданском всё было плюс-минус так же, как в классических общагах, в которых живут студенты. А вот военные отличались первым этажом — там имелась оружейная комната на случай, если придётся подниматься по тревоге. Также несли наряд дежурный и дневальные и состава роты обеспечения. Они хоть и служили по контракту, но в боевых миссиях не участвовали.
С одной стороны Иннокентий Павлович мог пойти простым путём — обойтись стандартными казармами для военных. Но, видимо, решил заморочиться ради нашего удобства. За что ему отдельная спасибо. О своей отдельной комнате я давно уже задумывался. Конечно, там ещё придётся повозиться с ремонтом, но это уже мелочи.
После того, как мы преодолели готовые общаги мы логично проехали и мимо строящихся зданий. Стоит отметить, что то, как был организован процесс стройки, меня сильно удивил. Раньше подобное можно было наблюдать разве что в анимационных фильмах. А теперь это пришло в реальность.
Рабочие не боялись подниматься вместе с стройматериалами, которые доставлял на стройплощадку кран. Специалисты кидали друг другу тяжёлые инструменты, которыми простые люди запросто убить друг друга могли бы. Особенно меня поразили умельцы, которые месили раствор в большом чане без каких либо дополнительных приспособлений. Как я понял, для этого они использовали телекинез, и умение влиять на химические состав материалов.
Так же все эти иммунные специалисты не использовали никакую страховку. Даже каски были не у всех.
— У нас голова крепче, чем эти пластмаски, — рассмеялся Валунин. — Так сказали строители, когда Порохов сделал им замечание за несоблюдение техники безопасности.
— И в чём они не правы? — согласился я с рабочими.
— Вот потому теперь никаких касок на стройплощадке и нет, — подытожил майор.
Тем временем мы прибыли в санчасть, которая представляла из себя несколько полевых медицинских палаток.
— Только не задерживайся тут, Ларионов, — сказал Валунин, когда я выходил из машины. — Совещание через полчаса. Штаб — вон там, — он показал рукой на небольшой холм, на вершине которого стояло непохожее на остальные здание.
— Спасибо, я успею, — ответил я, направляясь к ближайшей палатке, табличка на которой говорила о том, что это приёмная.
Под звук отъезжающего УАЗа, я вошёл внутрь. Пациентов здесь не было. Только врачи, среди которых я быстро отыскал Анну Степановну и сразу же направился к ней.
— Нисколько не сомневалась, что вы, Максим, заглянете навестить девушек, — без улыбки встретила меня Анна, на бедже которой значилось, что она главврач на базе «Сибирская». — Вы всегда трепетно относились к сослуживцам.
— Здравствуйте, Анна Степановна. Как они? — сходу задал я вопрос.
— Здравствуй, Максим. Ольга стабильна, — ответила главврач. — Идёт на поправку. А с Марией всё сложно. Она…
— Что с ней? Не тяните, — помня, что Анна никогда не говорит загадками, я сразу же понял, что что-то не так с «Милахой».
— Мария в коме, Максим, — тяжело выдохнув, ответила Анна. — Она умирает. И в этот раз мы не в силах ей помочь. Ни традиционная медицина, ни наши целительницы.
Узнав, что «Милаха» в коме, я сразу же направился к ней. Причём я даже не уточнил у Анны Степановны, где именно девушка находится. Тем не менее, её палатку я угадал с первого же раза. Словно что-то незримое меня привело к ней.
Мария лежала на многофункциональной кровати. Медицинская аппаратура рядом с ней постоянно сигнализировала об изменениях в её организме. Но громче всех, разумеется, шумел аппарат ИВЛ, помогавший девушке дышать.
Кроме сложной системы жизнеобеспечения, к которой была подключена девушка, бросались в глаза аппараты Илизарова на её обеих ногах. Похоже и впрямь переломы у неё были очень серьёзными. Такими, что даже целительницы не смогли их залатать.
При первом же взгляде на «Милаху» я снова услышал знакомый мне шёпот:
— Максим, найди меня.
Вот только прозвучал он очень тихо, буквально на грани слышимости. Тем не менее эмоции, которые этот шёпот каждый раз вызывал во мне, и сейчас были такими же, как всегда. Мне даже показалось, что он помог мне собраться с мыслями при виде лежащей в коме Марии.
— Опять услышал шёпот? — произнесла Анжелика, которая находилась в этой же палатке.
Она сидела на пластиковом стуле в левом от входа углу. Поэтому я её не заметил, когда вошёл сюда.
— Да. Но это сейчас неважно, — перевёл я взгляд на «Еву». Та выглядела усталой. И синяки от недосыпа под её глазами были тому подтверждением. Похоже, в отличии от меня, этой ночью она спать так и не ложилась. — Анна Степановна сказала, что никто не может «Милахе» помочь. Да же ты. Это правда?
— Всё так, — кивнула Анжелика. Затем она достала из кармана халата энергетический батончик, быстро развернула, один раз укусила, а после вернула его обратно. — Хирурги собирали её кости буквально по кусочкам. Примерно пару часов назад закончили операцию. Я и другие целительницы помогали сращивать и укреплять повреждённые конечности и рёбра. Мы смогли почти полностью восстановить её руки. Даже ортезы не понадобились. А вот с ногами ничего не вышло. Поэтому пришлось прибегнуть к традиционным методам.
— Почему не вышло? — удивился я. — Как это возможно?
— Сначала мы думали, что это из-за сломанного позвоночника, — Анжелика поднялась со своего стула и подошла поближе к кровати «Милахи». — Но позже мы выясни, что ошиблись.
