Что же делать?!
А вот что: если нас обстреливают с юга, а Баранов ждет нас рядом с цистерной на севере, значит, надо… уходить на север! На север! Используя башни цитадели как прикрытие от вражеского огня!
Но что для этого требуется?
Пробить дыру! Только бить ее надо не в башнях – велика опасность получить камнепад на свою буйну головушку – а в той галерее, которая башни соединяет!
Сказано – сделано.
Я подозвал к себе Ачасоева и поставил задачу.
– Так что, взрывать? – спросил командир отделения неуверенно.
Да, Ачасоев был полон сомнений, и я его понимал. В самом деле, герои голливудского боевика достали бы из широких штанин вездесущую «пластическую взрывчатку Си-4» и, налепив ее в количестве парочки жевательных резинок, проделали бы в любой стене брешь диаметром в железнодорожный тоннель.
Но в жизни-то, дорогие друзья, чтобы каменную кладку ломать, взрывчатки больше надо. А взрывчатка ударную волну дает. Да такую, что в закрытом помещении можно от обширной баротравмы и загнуться. А никакой возможности переждать взрыв на свежем воздухе у нас не было, свежий воздух очень уж хорошо простреливался…
– А варианты? – осведомился я.
– Можно еще подкопаться под стену саперными лопатками, – предложил Ачасоев. – Но только копать мы будем до завтра…
С минуту мы с сержантом напрягали мозги и сделались похожи на два чайника на грани закипания. Пока не застонал в очередной раз раненый ефрейтор-молотобоец Гладкий и я не вспомнил про наше пятикилограммовое чудо нанотехнологий имени механика Задорожного.
– Попробуешь кувалду? – спросил я.
– Попробую! – обрадовался Ачасоев. – Только кувалда эта, товарищ лейтенант, сейчас под обстрелом…
Ачасоева я никогда особо не любил, но именно поэтому я ни за что не хотел допустить, чтобы с ним по моей вине случилось что-нибудь непоправимое. И мысль о том, что его придется прикрывать огнем с вершины башни, не вызвала во мне внутреннего отторжения.
– Когда я бахну из подствольника, – сказал я, – дуй ползком за кувалдой. Мы со старшиной в два ствола причешем этих охламонов… Но сам понимаешь, у тебя будет максимум секунд пятнадцать.
– Постараюсь уложиться, – кивнул Ачасоев, сделав сосредоточенное лицо.
Я позаимствовал у младшего сержанта Елеферина ручной пулемет «РПК-74 М» и присоединился к дяде Вове на вершине круглой башни.
Тот как раз менял патронную коробку своего «Печенега».
Процедура эта, к счастью, незатейливая. И потому через пять секунд мы уже распределили сектора огня, и я бахнул из подствольника зажигательной гранатой ровно в центр пальмовой плантации – туда, где проходила воображаемая разграничительная линия между нашими с дядей Вовой трудовыми делянками.
Сосредоточившиеся под пальмами супостаты хотя и получили уже на орехи от бойцов сержанта Рытхэу, разгромленными себя явно не чувствовали.
Шесть призрачных силуэтов ползли на запад, явно намереваясь просочиться к сухому руслу, ведущему к цистерне, чтобы обстрелять гранатометчиков Рытхэу во фланг.
Я машинально отметил, что эта паскудная шестерка может перещелкать и заложников, когда они дадут стрекача от цитадели к северной финиковой роще.
Но в ту секунду отвлекаться на них мы не имели права – на кону стояла жизнь сержанта Ачасоева!
Так что пришлось мне обрушить всю мощь своего «РПК» на пулеметный расчет в моем секторе ответственности.
Что же до дяди Вовы, то его «Печенег» взялся перепахивать рощу под носом у пятерых придурков, которые, и это я заметил сразу, волокли некий подозрительно тяжелый предмет.
Каждая третья пуля у нас была зажигательно-трассирующей. Поэтому мы сразу же подожгли подложку из сухих пальмовых листьев – она запылала, да так ярко и сочно, что на ум полезли самые апокалиптические сравнения.
В свете оранжевых языков пламени я увидел, что громоздкая ноша пиратов является не чем иным, как… станковым гранатометом «СПГ-9» «Копье». Нашим, отечественным – зацените, какова подлость! Ну кто мог знать, что за 50 лет «Копье» распространится по всему миру не хуже «Калашникова»!
А в следующий миг по нашей огневой позиции ударили вражеские автоматы. Так что я был вынужден спрятать голову за каменным зубцом башни и заняться заменой магазина в своем «РПК».
К счастью, Ачасоев обернулся очень шустро и снизу до моего слуха донеслись первые удары кувалды.
Как я и надеялся, сложена галерея была то ли небрежно, то ли очень небрежно.
Поэтому с десятого удара камни начали вываливаться из стены один за другим (об этом мне сообщил по рации сам Ачасоев, которому один из этих камней умудрился упасть на ногу, вызвав лавину нецензурщины).
Я предупредил Баранова о том, что уже через пару минут ему предстоит принять освобожденных заложников, и описал надвигающуюся угрозу:
– С запада цитадель обходит группа пиратов. Вы должны отсечь их огнем где-то сбоку от цистерны.
– Не вижу ни черта, – раздраженно ответил Баранов. – Мешает эта их драная изгородь! Можешь захерачить по ним трассирующими, дать целеуказание?
– Попробую, – вздохнул я, Мистер Незаменимость.
То, что на наших с дядей Вовой плечах теперь повисла еще и эта шестерка нехристей, мне не нравилось совсем. Стоило тащить с собой всё отделение Рытхэу, чтобы в итоге за всех отдувались комвзвода и старшина роты!
Баранов как будто почувствовал мое настроение и сказал:
– Я сейчас гранатометчиков к холму переброшу. Они помогут. Но трассирующими ты все равно шмальни!
– Да шмаляю, шмаляю.
Башня, которую мы с дядей Вовой оседлали, была, напомню, скорее руиной башни.
На юг из нее открывался пристойный обзор благодаря двум проломам, через которые мы и вели огонь.
А вот западная часть башни, как назло, сохранилась лучше. И мне, при моем среднем росте, выцелить крадущихся вдоль изгороди супостатов было нелегко… На что бы взобраться, чтобы стать повыше?
Как я ни напрягался, кроме широкой спины дяди Вовы ничего не вырисовывалось.
– Ты серьезно, что ли, полезешь? – испуганно спросил старшина, когда я изложил ему свой план.
– Ну.
– Какой-то цирк голимый, по-моему.
– По-моему, тоже. А кроме цирка что предложишь?
– Да не знаю я!
– Вот именно. Поэтому прошу тебя как друга: встань на четыре и потерпи минуту.
– Будешь должен, – зло буркнул дядя Вова и обреченно опустился на четвереньки.
Но даже одной минуты мне судьба не предоставила.
Я успел только выглянуть поверх края каменной кладки и узреть в прибор ночного видения горячее облачко дыхания над изгородью.
Затем я выпустил, целясь на метр ниже облачка, полмагазина своего «РПК».
И тут же за моей спиной жахнуло!
