Занавес у входа дрогнул, послышался шорох, и рука Одинцова непроизвольно метнулась к изголовью. Он знал, что ищет там, в углу, под досками топчана, — и почти не удивился, когда пальцы легли на рукоять клинка.
В полумраке раздался тихий журчащий смех.
— Отважный господин Аррах разрубит меня мечом? Я больше люблю, когда ты пускаешь в ход свой дротик. У тебя это неплохо получается.
Гибкое девичье тело опустилось к нему на колени, нетерпеливые руки дернули узел набедренной повязки, потом обвили его шею. Незнакомка пахла морем и ветром, а нежные, чуть шершавые губы хранили привкус соли. Ладонь Одинцова скользнула к стройной талии, нащупала плоский живот, короткую юбочку, гладкую кожу бедра. Потом его пальцы пропутешествовали обратно, нырнув под тонкую ткань ее символического одеяния, пока не наткнулись на полную грудь.
«Кем она приходится Арраху?.. — подумал Одинцов. — Возлюбленной? Случайной подругой? Женщиной, решившей утешить проигравшего схватку бойца?»
Действовала она с умением и завидной быстротой — поджав коленку, повернулась и скрестила ноги на пояснице Одинцова. Ищущий язычок коснулся его губ, и он ответил поцелуем на поцелуй; что бы ни случилось, он не желал отказываться от такого подарка судьбы. Впрочем, отказываться было поздно — обхватив его за плечи, незнакомка уже ритмично раскачивалась, испуская глубокие вздохи. Губы и пальцы девушки тоже не оставались без дела, пока мышцы ее не расслабились, и в этот миг теплая волна наслаждения накрыла Одинцова. Раздался слабый стон, и, содрогнувшись, она приникла к нему в последнем усилии.
— Рахи… милый… — Шепот был едва слышен, тело ее обмякло, губы ласкали его шею. Он прижал ее голову к груди, поглаживая короткие завитки волос. Странная история! В первый момент ему подбили глаз и чуть не сломали ребра, зато дальнейшее искупало первую неудачу. Подумав об этом, Одинцов усмехнулся. Мясо, вино и женщина! Что еще нужно солдату? Пусть чин октарха невелик, но для начала и это совсем неплохо! А что касается Рата… ну, через пару дней он разберется и с ним. Возможно, скормит акулам-саху.
Он нежно погладил девушку по спине, затем подумал о том, какой бесценный источник информации расположился на его коленях. Упускать этот случай не стоило. Он не уверен в своем прошлом — тем более надо обогатиться знаниями о настоящем и будущем. Эта девушка — кажется, Зия? — может немало порассказать, если провести допрос с умом.
— Ты вернула меня к жизни, дорогая, — шепнул Одинцов, решив, что такой комплимент уместен в сложившейся ситуации.
— Я стараюсь возвращать долги, — выдохнула Зия в его ухо.
Долги? Интересно! Похоже, в его кошельке уже завелась пара монет в местной валюте.
— Этот Рат… пузатый мерзавец… теперь снова будет приставать! Думает, что с алархом пойдет любая девушка! Болван, клянусь благоволением Ирассы!
Так, ясно, вот и причина недавнего поединка. Но он выступил не лучшим образом, а Зия, надо думать, полагалась на него… Одинцов хмуро сдвинул брови и пощупал ссадину на скуле. Поражение было позорным. Особенно если учесть, что этот Рат не владел приемами самбо и бокса и не имел понятия о карате.
— Аларх Рат получит свое, — твердо произнес он. Потом, чуть поколебавшись, спросил: — Вчера… Как было вчера? Я плохо помню…
Рассмеявшись, Зия игриво куснула его за ухо.
— Ты почти уделал его! Потом… потом вдруг схватился за голову и закричал… страшно, будто тебя поразила молния Шебрет! Тут он и ударил… — Вздрогнув, девушка торопливо добавила: — Но все было честно! Ратники видели… собралась почти вся ваша ала, кроме караульных. Твои разозлились. — Одинцов почувствовал, что она кивнула в сторону проема, откуда доносился храп. — Каждый потерял монеты!
— Они ставили на меня?
— Конечно! Не на Рата же!
— А ты?
— Я? Откуда деньги у рабыни? Да и зачем они мне? Я чищу котлы, варю похлебку… а потом сплю с кем захочу.
Одинцов почесал в затылке. Смутные воспоминания бродили под черепом — о сфере интимных услуг в Тегеране и Гамбурге, о темнокожих девушках Анголы и тоненьких хрупких вьетнамках. Те, кто был живым товаром, без денег ничего не предлагали, нигде и никогда. Но здесь, похоже, рабский статус не влиял на отношения полов. Отработал, значит, свое у котла и спи с кем хочешь. Только не с пузатым мерзавцем Ратом.
Зия устроила голову у него на плече.
— Скучно, — вздохнула она. — Плаваем по Ксидумену туда-сюда, возим снаряжение да прожорливых ратников Береговой Охраны… Тоска!
— Зато тепло, — промолвил Одинцов. — По-моему, этот Ксидумен очень приятный водоем.
— Скажешь тоже, водоем! Море! На тысячи тысяч локтей!
— И где ты бывала?
— Всюду, от Джейда до Стамо. В городах, конечно, веселее, можно заглянуть в таверну или в храм, а в море развлечений нет, кроме котлов и похлебки. Если бы не ты… — Девушка опять вздохнула. — Но дней осталось так мало! Скоро хайритский берег… погрузим этих дикарей-наемников, и обратно в Айден.
Айден, Джейд и Стамо, Ксидумен, повторял про себя Одинцов. Еще хайритский берег… Не вспоминались ему такие города и страны, как, впрочем, и стагарты, огромные плоты, пересекающие моря под парусами. Что до наемников, то их на Земле тоже хватало, но перевозили их большей частью на самолетах.
— Вернемся в Айден, в Тагру, и ты уйдешь воевать с ксамитами в южные земли, — печально сказала девушка. — Уйдешь и забудешь про Зию…
— Значит, не надо терять времени, — решительно произнес Одинцов, склонившись к ее лицу. Боль в ребрах напомнила, что Зия еще не до конца рассчиталась со своим кредитором.
Раздался журчащий смех девушки, и он почувствовал, как ее губы щекочут шею.
* * *
Крепко проспав до утренней зари под действием снадобья бар Занкора, Одинцов раскрыл глаза на рассвете и убедился, что память к нему пока что не вернулась. Возможно, что-то могло подсказать, кем он здесь является и к каким причастен тайнам, — с этой мыслью он приступил к изучению своего имущества. Ему никто не мешал. У изголовья постели обнаружилось оконце, забранное деревянным ставнем; распахнув его, он полез под топчан.
В строгом порядке там были разложены два палаша или меча с прямыми стальными лезвиями, короткий и подлиннее, кинжал на поясном ремне, три дротика с полутораметровыми древками и похожим на иглу острием, железная кольчуга, шлем и объемистый полотняный мешок. В углу валялись тяжелые сапоги и одеяние вроде кожаной туники.
Одинцов задумчиво разглядывал свои находки. На его взгляд — а он являлся экспертом по холодному оружию, — мечи и доспехи были сработаны если не превосходно, то на совесть; правда, его удивило отсутствие щита. Либо октарху не полагался щит, либо… Он взвесил в руке короткий клинок, чью рукоять прикрывала кожаная, обитая металлическими бляшками гарда сантиметров тридцать в диаметре. Вот и щит! Все это снаряжение, включая довольно легкую кольчугу, принадлежало, несомненно, пехотинцу. Бойцу, который догоняет врага, прикрывает отход своих, стережет рубежи, таится в засаде. Легковооруженному воину, которому приходится много и часто бегать. Одинцов довольно кивнул головой. Бегать он любил и умел — во всяком случае, до последней контузии.
