Когда онемение в затылке проходило, я возвращался в свою пещеру в подножии скалы и ложился на плетеный коврик, на который были набросаны старые ватники.
Я закрывал глаза и представлял себе, что у меня отрастают на руках перья, как у юварка, и я, взлетев над пропастью, приближаюсь к Олимпу. Я долго кружу над его вздыбленными вулканическим туфом склонами и внимательно разглядываю их. Я ищу…
Правда, чего я ищу, я и сам не знаю: будь я птицей – искал бы зерна или червей, но юварки не едят червей… Так, по крайней мере, мне кажется…
Пробовал фотографировать горы на КПК, но снимки даже после обработки получаются какими-то блеклыми.
Иногда я для разнообразия смотрю на север, откуда бывает свежий прохладный ветер, – там, среди зубчатого узора горных вершин, видно сияние огней далекого города. И абсолютно непонятная вещь: меня тянет туда, но я совершенно точно знаю, что мне не понравится в этом месте. Нет опасности или же страха – просто это место хочется обогнуть стороной.
Порою я замечаю в сиреневых ночных сумерках слегка вытянутые шарообразные силуэты с раскинутыми по бокам крыльями парусов, медленно плывущие в течении ветра, – это монгольфьеры. Я не помню, что означает это слово, но точно знаю, что звучит оно так, и говорят его про такие вот штуки…
Город – источник непонятных звуков: то слышно долгий тоскливый гул на низких нотах, то резкие хлопки, то стальной стук с легким эхом. Но эти звуки очень далеки и доносятся редко, когда ветер дует с северной стороны. Вместо свежести он приносит изредка запахи, настолько дразнящие, насколько и отталкивающие… От этого я замираю и долго принюхиваюсь, пока не перестаю чувствовать постороннее…
Все равно я неизменно возвращаюсь в пещеру, на плетеный коврик с ватниками, и продолжаю парить над огромным каменным пузырем древнего вулкана… Парить, пока не засну, то есть не провалюсь в тихую черную пустоту «зэт»-измерения…
Сегодня в обед ко мне пришли друзья – Джей, Хмурый, полковник и Аюми. Настроение у меня стало взбудораженным и веселым: еще бы! Это бывает нечасто! Йорген с Сибиллой, правда, совсем перестали приходить, но я не обижался: Охотники люди свободные, как ветер, – нынче здесь, завтра там…
Друзья сперва побеседовали с монахами, потом мы вместе с ними сели пить вкусный чай со сладкими лепешками. Потом, как обычно, гуляли по саду.
Через некоторое время друзья стали собираться домой, и как я ни уговаривал их остаться здесь, они не соглашались. Я никак не мог понять – разве может у них быть лучше, чем здесь?
Я попросил у полковника сигарету, тот зачем-то спросил разрешения у монаха, который коротко кивнул.
Я закурил и пошел проводить моих друзей. Они вывели своих верблюдов, и мы вышли за ворота монастыря, на длинную, уходящую вниз дорогу, которая вела в их поселок.
– Ну, Дэн, поправляйся, – сказал полковник, хлопнув меня по плечу.
– А я и не болел. – Я удивленно улыбнулся его странной шутке. – Ну разве что на прошлой неделе был у меня небольшой насморк. Продуло на монастырской стене. Так настоятель напоил каким-то отваром – мне и полегчало к вечеру…
– Это хорошо, – кивнул Хмурый, – а то болеть сейчас некогда, скоро осень…
И вдруг я заметил на дороге какой-то угловатый покачивающийся силуэт. Через некоторое время стало понятно, что это верблюд без всадника. Белый верблюд, перепачканный и довольно уставший на вид.
Неожиданно он задрал голову, радостно загукал и припустил мелкой рысью.
Не знаю, отчего у меня возникла такая мысль, но я был абсолютно уверен, что верблюд ищет меня…
Он подбежал ко мне, ткнулся горячим и влажным носом мне в шею и тяжело вздохнул, совсем как человек, который устал, но чувствует облегчение от своей находки.
– Ишь ты, – удивился Хмурый, – верблюд-альбинос! Редкий зверь! Откуда, Странный, он тебя знает? Где-то я такого видел…
И тут… при этих словах… Вернее, именно от этих слов… Будто эффект дежавю… Казалось, что в моей голове зажегся тысячеваттный прожектор! Стало светло, словно в пылающий радиоактивный полдень, который осветил все горы и долины вокруг… Я вспомнил столько всего… буквально в считаные секунды!
…Белый верблюд… Оранжевый комбез… Ирина… Олимп… Крис…
Меня всего трясло, когда я потрепал альбиноса по шее и он довольно фыркнул. Мое сердце колотилось, как дизельный поршень. Я стоял в некоем смятении, абсолютно не понимая, что я здесь делаю и как я смог потерять столько дней, тупо глядя на соседние скалы и на тот самый Олимп, по которому я должен лезть, ползти… Следующее мое действие произошло само собой, как бы рефлекторно – я ухватился за упряжь и тут же вскочил в седло верблюда, который радостно задрал шею, танцуя на месте.
– Дэн! – воскликнула Аюми. – Это… Э-э-э-э-э… Это верблюд…
– Попросите, пожалуйста, принести мне мои вещи и оружие, – сказал я как можно спокойнее.
– Странный, но…
– Джей, прошу тебя, – сказал я, обращаясь к дочке Хмурого с мольбой. – Мне срочно нужно ехать!
– Странный, а как же… – начал было полковник, но осекся, глядя на меня.
Некоторое время Хмурый молча и изучающе разглядывал меня, потом так же молча кивнул и скрылся в воротах.
Через какое-то время, которое все провели в молчании, вышло семеро монахов во главе с настоятелем. Двое подошли ко мне, протянув мне сперва рюкзак, потом автомат, патроны, гранаты…
Я с некоторым наслаждением узнавал свои полузабытые вещи, цепляя, пристегивая, вешая, завязывая…
– Мы положили тебе еды и воды, Странный. – Седоватая борода настоятеля колыхалась на ветру, а блеклые серые глаза со скрытой улыбкой глядели на меня.
– Спасибо вам, что не бросили, – сказал я. – Спасибо, что помогли. Спасибо, что возились со мной. Спасибо вам всем…
– Не за что, – кивнул Хмурый, как обычно нахмурясь, а настоятель слегка поклонился…
– Простите, что уезжаю вот так… – я замялся, – по-дурацки… Но… Поймите, я потерял время… Мне надо… Мне очень надо ехать…
– Мы все понимаем, – кивнула Джей. – Ты же Странный…
– Держи хвост пистолетом, Дэн! – сказал полковник, подняв вверх правую руку. – Мы бы поехали с тобой, но, боюсь, будем для тебя только обузой…
– Обузой-то не будете, – вздохнул я, пытаясь прийти в себя. – Но… Лучше я один… Всем пока, еще раз спасибо. Я хочу вас всех увидеть, я вернусь. Оставьте монахам ваши координаты, если куда соберетесь…
– До свиданья, Странный, сайонара… – Аюми слегка наклонила голову. – С тобой все будэт хорощо.
– Ступай с Богом, сынок, – кивнул полковник.
Я развернул альбиноса на дорогу.
