Ознакомительная версия.
-- Глубина тридцать восемь... глубина сорок... сорок пять... До Александра десять кабельтовых, девять кабельтовых...
-- Скорость пять! - скомандовал Лука. -- Глубина сорок. Курс двести семьдесят.
Лука колдовал на картой. Похоже, у него что-то не получалось.
-- Позови Федора...
Пока они совещались, я рулил подлодкой. На экране сонара переднего обзора то и дело возникали зеленые фантомы. Они увеличивались в размерах и заполняли весь экран, но в конце концов исчезали, а вместо них появлялись новые. Я не знал, что и думать и ждал катастрофы, а позвать Федора Березина не решался, потому что они горячо спорили:
-- Главное на отмель не налететь -- фарватер узкий, -- говорил Федор Березин, -- а то с нами случится встречный катаклизм.
-- Ну и что! - возражал Лука. -- Погружаемся на восемьдесят и идем до Константина.
-- А если мы уже рядом с Константином? Если ошибемся с местонахождением? Я так и не понял, где мы находимся.
Они уперлись в карту. Лука считал, что мы в районе банки Каменная. А Федор Березин - что мы в самой что ни на есть Каботажной гавани. Причем разница в местоположении "Ижоры" исчислялась восемью-десятью километрами. Выяснилось также, что ширина фарватера всего-то двести метром.
-- Мда... -- сказал Федор, почесывая шрам на лбу, -- а по краям такие глубины, что мы будет словно черепаха на отмели.
-- Надо всплыть и определиться по спутнику, -- предложил Лука. - Или хотя бы оглядеться.
-- А из-под воды?
-- Из-под воды я не умею.
-- Рискованно, -- заметил Федор Березин. -- А если нас заметят? Берег чей?
-- Берег наш.
-- Бабка надвое сказала, -- проворчал Федор Березин.
-- Но до него далеко, -- стоял на своем Лука.
Наконец они решились, потому что считали себя военными и думали, что соображают больше нас с Лехой, но это не значило, что они имели право на ошибку.
- Стоп! - скомандовал Лука Федотов. -- Вплываем.
Я почему-то подумал, что мы зря это делаем -- бывают у меня плохие предчувствия. Но ничего не успел сказать - матрос Григорий Кутуз уже крутил вентили. Подлодку заметно качнуло. Лука поднял перископ и осмотрел горизонт.
-- Горит! - удовлетворенно произнес он. - Горит... Один пепел...
Я встал к перископу, но за неимением возможности удовлетворился авиационным. Так вот, со стороны Лисьего мыса на нас заходил "бонга".
-- Погружаемся! - крикнул я.
-- С какой стати?! - удивился Лука.
-- Атака с воздуха!
Но была поздно. Мы только успели опустить перископ, Федор переложил рули да переключил обороты двигателя. Однако подлодка еще обладала инерцией всплытия, и хотя в магистралях высокого давления вовсю свистел воздух, пущенный Григорием Кутузом, а кингстоны и вентиляционные клапаны были срочно открыты, погрузились мы не сразу.
Точнее, мы вообще не погрузились, потому что нас так подбросило, как, наверное, не подбрасывало ни одну подлодку в мире. Казалось мы летим. И хотя я здорово ударился головой о переборку, мне показалось, что я слышу, как свистит ветер в рулях подлодки.
Приводнение было ужасным - страшный удар, и все провалилось во тьму.
***
Подлодка тонула. Вода была холодной и маслянистой, а воздух - густой и с привкусом металла. Где-то в магистралях временами что-то свистело.
Единственным положительным обстоятельством во всей этой истории можно было считать морскую ванную, которая смыла все наши запахи и грязь от пребывания в бабоне Троя.
Я пошевелился. Было абсолютно темно. Потом на панели управления включилась единственная лампа аварийного освещения. От этого сделалось еще темнее.
-- Леха... -- позвал я.
-- М-м-м... -- отозвался он.
В его голосе слышалось страдание.
-- Водки дать?
-- Дай...
-- Нету...
-- М-м-м... Пошел к черту!..
-- Леха...
-- Чего?..
-- Ты планшетник куда дел?
-- Какой планшетник?
-- Твой-твой...
-- Не помню...
Он закашлялся, и вода пошла рябью. В темноте я увидел, как белеет его лицо.
-- А что?.. - спросил он.
-- Да ничего. Просто я брелок нашел.
-- Брелок?.. А... Ну да...
Он замолк, а лицо пропало. Видно, он соображал.
С помощью планшетника можно было осмотреться. Но меня почему-то останавливал опыт применения планшетка в военном городке. Помнится, мы тогда с Лехой вылетели через крышу. А теперь могли осмотреться только, пройдя через два корпуса подлодки и через толщу воды. Это был не выход. Наши души, или что там из нас выходило, могли элементарно не вернуться назад. Тогда мы с Лехой могли попасть в тяжелое положение - всю жизнь искать под водой "Ижору".
-- Ты чего молчишь? - спросил Леха.
-- Была возможность встретиться с женой, и то не получилось...
-- Ты знаешь, почему я такой умный? - грустно спросил Леха.
-- Почему?
-- Потому что знаю, что будет дальше.
-- Ну и?..
-- Зря расстраиваешься.
-- Почему?
-- Она замужем за богатым человеком?!
-- Даже слишком, -- ответил я.
-- Такие люди имеют возможность купить собственный бабон.
-- Я не знал об этом.
-- Конечно, не знал, все сделано келейно, втихую. Даже через парламент не проводилось. Она тебе оттуда и звонила. У нее теперь свой кусок города с центральным почтамтом. И никого там нет. Ей и тоскливо.
-- Пожалуй, об это стоит написать статью, -- заметил я после некоторого молчания, в течение которого я безмерно грустил о Полине и Наташке.
-- Теперь напишешь...
На что он намекает? подумал я и посмотрел в сторону кормы. Где-то там в темноте должна быть лестница и рубка. Черт, мы можем вылезти! Я пополз на их поиски и сразу наткнулся на округлые ребра жесткости и чье-то тело. У человека было бритое лицо, и я понял, что это Григорий Кутуз. Матрос застонал. Я ощупал его голову и обнаружил рану.
-- Тихо, тихо... -- сказал я, накладывая не очень чистые руки на эту рану.
Я не знал, получится у меня или нет. Я вообще ничего не знал. Я был, как в прострации. Но через минуту, которая показалась вечностью, Кутуз вдруг спросил абсолютно спокойным голосом:
-- Тонем?
-- Сиди здесь, -- сказал я и пополз назад.
Пока я занимался Кутузом, воды стало больше. Пришлось встать. Теперь она доходила до колен. С этого момента я словно проснулся. Федор Березин как сидел в кресле, так и остался сидеть. Только выломал его и завалился набок. Я провозился с ним дольше, чем с матросом. Полагаю, что у Федора Березина было сломано основание черепа, не считая травм рук и ребер. Он очнулся и сказал:
-- Привет... А я думал, ты ангел...
Ознакомительная версия.
