в одинокий коридор, где протащили ещё немного и затолкнули в камеру, попутно сдёрнув с головы мешок.
Эм… пардон, не камеру, комнату.
Нет, я серьёзно, это была даже очень хорошая и дорогая комната, которая не шла ни в какие сравнения со всеми теми, что мне приходилось видеть до этого. Богато обставленная с двумя комнатами, в которых была кровать, шкафы, ковры, стол, несколько столиков поменьше и прочей мебелью по мелочи.
Её можно было сравнить с номером люкс, где есть несколько комнат, начиная от гостиной, заканчивая даже кухней. Я бы даже сказал, что это комната предназначалась для гостей.
Единственное, что сразу бросилось в глаза — огромные решётки, которые закрывали окно и не оставляли шансов выбраться отсюда через него. Особенно, когда у тебя на руках кандалы, которые не дают раскрыться твоей силе в полной мере.
И в центре комнаты стоял глава клана розовых. Стоял спиной ко мне, глядя куда-то в окно.
— Оставьте нас, — сказал он, когда мы остановились в паре метров от него и все шестеро охранников тут же покинули комнату, поклонившись ему.
Когда дверь за нами закрылась, он вздохнул. Глубоко, устало, будто всю ночь вагоны разгружал. Да и выглядел глава как-то измотанно слишком. Вот прямо смотришь и думаешь: фига тебя немного потаскало. Так тебе и надо.
Он смерил меня недовольным взглядом.
— Не обольщайся, — холодно произнёс он. — Если бы не моя жена, то гнить тебе в камере Великого Изумрудного Ока…
— Да я уже понял, что у вас честь не в моде, — фыркнул я и почувствовал давление.
Да, точно техникой пользуется, вон, отсюда вижу, как задвигались его пальцы. Вернее, не техника, а печать какая-та.
— Вижу, дерзости у тебя не отнять, — бросил он зло, глядя на меня.
Мне было что сказать ему, но это было такое же полезное занятие, как переливание воды из ведра в ведро по кругу. По сути главе плевать на других, и волнует его лишь сохранность клана. Это как готтентотская мораль: если зулус украл у меня лошадь, он совершил плохой поступок, но если я украл лошадь у зулуса, я совершил хороший поступок. Здесь всё так же, так что не имело смысла искать справедливость.
— Я хочу предупредить тебя, что я очень трепетно отношусь к своей жене. Особенно сейчас, когда она вернулась и не выпускает дочь из материнских объятий. У меня всего два любимых человека, и ради них я готов свернуть горы. Однако если ты будешь наглеть и доставлять неудобства…
С этими словами он покинул комнату оставив меня одного.
В этот момент я переглянулся с Люнь и та без разговоров тут же облетела комнату, после чего вернулась ко мне.
— За картиной, что на стене справа есть небольшой лаз, как коридор, откуда можно наблюдать за комнатой через дырки и слышать всё.
— И там сейчас… — шёпотом спросил я, погромче ступая по полу.
— Никого, но я подозреваю, что за тобой будут следить теперь.
Ну понятно дело.
С другой стороны…
Я подошёл к окну и осмотрелся. Судя по всему, мы находились практически на самой верхушке их поместья, и отсюда открывался потрясающий вид на столицу империи. Просто смотришь и дух захватывает. А ещё отсюда я видел большую часть поместья, вернее, её крыши. И больше всего меня заинтересовала такая небольшая китайская башня на другом конце этого дворца, где виднелся такой длинный пирс.
Видимо, именно о нём и говорила Люнь, когда меня сюда привели. Правда сейчас он пустовал. Вот так бы выбрался из подземелья, а корабля нет и было бы весьма неприятно. Но теперь у меня была возможность вести наблюдения за кораблём и подловить момент, когда можно будет начать действовать.
А пока…
Я с разбегу плюхнулся на мягчайшую кровать, пока Люнь летала где-то за стеной, радуясь свободе. Относительной свободе, конечно, но один факт того, что мы не заперты где-то в подвале и она может выйти на улицу, уже делал Люнь самым счастливым призраком на свете, на которого было приятно смотреть. Её искренняя детская радость вызывала улыбку и какую-то нежность с желанием уберечь призрачную дурочку от проблем.
Кто бы меня уберёг, конечно…
Хотя если так посмотреть, тут же целый номер, и здесь вполне можно было бы жить. Телика нет, конечно, но есть шкаф с книгами, и судя по названиям это романы как для мужчин, так и для женщин, причём у некоторых содержание должно быть довольно… эротичным, скажем так.
Здесь была бадья и умывальня. Тут даже медная труба была, из которой пусть и медленно, но, верно, текла вода, если открыть её. А если прикоснуться, то можно было почувствовать вибрацию — видимо, где-то работал насос.
Я прошёлся по залу, внимательно всё оглядев, после чего посмотрел в окно. Сначала я подумал, что мне так знатно подосрали с переездом, разрушив все планы, но сейчас пришло понимание, что наоборот Сянцзян помогла. По крышам было явно легче добраться до пирса, а обзор позволит внимательно наблюдать за приходом-уходом корабля.
А пока…
Мыться!
Так пошли недели моего заключения в номере люкс. Сказать честно, всё равно вся жизнь проходила мимо меня. Что происходит в поместье, что происходит в мире — это всё было тайной под семью печатями, и мне разве что и оставалось следить за кораблём, составляя его примерное расписание. Это практически и стало моей единственной связью с миром. Так что в каком-то плане жизнь здесь от подземельной камеры кроме как комфортом не отличалась.
Прошла неделя, другая, третья и вот уже енот смог подобраться к нам ближе. Я не знаю, каким магическим образом он меня находил, однако очень скоро я услышал его цап-царап не где-то, а за стеной.
Пришлось обращаться к Люнь, чтобы она пояснила, как он там удерживается и не падает.
— Карниз.
— Карниз?
— Ну… не карниз, а такая как деревянная подножка, — пояснила она. — То есть помнишь, что у зданий стена не сплошная, а как бы разделена такими выступами?
— Ну я примерно понял о чём ты, — кивнул я.
— Вот этот деревянный выступ на стене на уровне пола. И по нему Зу-Зу ходит. Он скорее всего благодаря острым когтям и смог забраться сюда по этим деревянным опорам.
Люнь имела ввиду такие деревянные балки, которые придавали конструкции прочность, что-то типа деревянных балок в классических немецких домах.
Я внимательно посмотрел на картину — каждый раз, когда я начинал говорить, Люнь проверяла за ней пространство. Дело в том, что иногда за мной следили, нередко ночью, иногда там никого не было. Меня как бы проверяли, что я делаю. Несколько дней там вообще сидели безвылазно, следя за
