проломлен, хотя лицо осталось целым. Оно выглядело живым. Наивно удивлённым. Однако сама Нинэлле уже умерла. Ретивая гнедая, фыркая и успокаиваясь, остановилась поодаль, размазывая по камням алую кровь.
– Ой, ё! Ой, беда! – завопил прихрамывающий наездник, поддерживаемый за локоть хозяином собаки. – Вот же. Беда! Застегаю кнутом насмерть! Слышишь, Пчёлка?! Застегаю, как есть застегаю!
– Зарублю поганую псину! Давно же жинка говорила, что совсем бедовый-то пёс! – вторил ему другой бедолага. А затем оба ошарашенно уставились сначала на мёртвое тело, а затем на меня и единовременно растерянно спросили.
– Чего ж теперь делать-то?
Я недоумённо заморгал, а затем вернулся к дому, чтобы поднять оброненные монеты. После чего отдал их всаднику. Лицо у него выглядело честнее.
– Одна тебе за труды. Уберёшь тело в гроб и положишь в телегу. Повезёшь в сторону Колымяг. На третий день пути начни по деревням расспрашивать, у кого недавно девка рыжая пропала по имени Нинэлле. Кто признает, тому вторую монету отдашь.
– Да вы что, сударь, – судорожно глотая слюну от вида больших денег, проговорил всадник. – Где же тело-то столько времени везти? Завоняет.
– Дней пять продержится в целости.
Я склонился над Нинэлле, с сожалением поглядел на покалеченную руку, к которой так и не успел приживить пальцы, да постарался заморозить труп как мог. Работал я с холодом, но на лбу у меня выступила испарина. Я вытер капли пота и посмотрел на столпившихся вокруг меня людей. Владелец собаки завистливо и неотрывно смотрел на деньги с вожделением. Всадник осенял себя защитным знаком, но забубнил приличествующую ситуации заупокойную.
Кажется, я правильно выбрал исполнителя. И всё же стоило дать ему напутствие напоследок.
– До новолуния не исполнишь, что велю, так сам в могиле окажешься. Уяснил?
– Уяснил, сударь. Всё, как наказали, исполню.
– Эй, мужик, у меня телега есть! Задёшево отдам, – тут же предложил некий хитрый горожанин.
– А у меня гроб, – предовольно сознался другой. – Бабка всё не помирает, хотя уж который год собирается. Щас вас, любезный, прям тут и справим в путь-дорогу.
– Может лошадь переподковать надобно? У меня муж на кузне подмастерьем служит.
Всадник неловко увернулся от протянутых к нему жадных рук и юркнул вслед за мной.
– Постойте, сударь.
– Чего тебе ещё? – недовольно буркнул я.
– А вас-то как зовут? Родня же должна знать, кому спасибо говорить.
Спасибо? Мне?
– Я Морьяр-Странник. Маг из Стаи Драконоборца. Попроси, чтоб они меня почаще проклинали.
Мужчина аж отшатнулся, но всё же нашёл в себе силы спросить:
– Проклинать? Так за что? Это же вы её сударь похоронить по-людски наказали.
– Она сказала, что не пойдёт к родителям. Что ни они, ни некий Палантий её не примут. А ты отвези. Пусть поймёт, что примут-таки. И такую примут.
Сорока и Данрад, которые вышли на шум на улице, слышали мои слова, но мужичка своим видом вспугнули. Он снова осенил себя защитным знаком и поспешил к своей присмиревшей кобылке.
– Чего тут такое было?
– Да лошадь собака цапнула. Та понесла, а Нинэлле на пути у неё оказалась и умерла… Я её деньги на похороны отрядил.
– Ну и лады, – заключил Сорока да вернулся в дом.
Данрад, однако, остался стоять возле меня и даже начал набивать свою трубку, показывая всем своим видом, что никуда уходить не собирается. И я подумал, что лучшего момента для моего вопроса мне не сыскать.
– Холща, а почему ты при Гоитии за Элдри заступился?
– Как почему? – деланно удивился он. – Я же зверь, а мы звери такие. То, что наше, так оно наше. Навсегда. Захотим, сами отпустим. А отбирать ты оно не шути! Не смей.
Я очень хотел, но почему-то не смог ему улыбнуться, хотя на душе у меня стало легче. Жить так, как нравилось Нинэлле, чтоб по-человечески, по совести и чести, у меня наверное не вышло бы. А в Стае я был своим зверюгой. И потому нет, не буду я больше думать о каких-то там побегах! Мне и здесь хорошо. Очень хорошо среди всех этих нелюдей.
Хотя бы потому, что в их обществе я порой сам себя человеком чувствую.
А потому я никак не отреагировал на слова Данрада, а вошёл в дом вслед за Сорокой, спокойно набил себе брюхо да подошёл к месту, где мастерил каменные пальцы. Один я тут же выкинул, а второй, подумав, оставил.
Хорошо вышел. Кому-нибудь пригодится.
Читайте продолжение в книге «Герой на подработке. Без царя в голове».
С уважением, Элтэнно Х.З. www.eltenno.com
В оформлении обложки использована фотография с сайта: www.pixabay.com по лицензии ССО
Иллюстрации в рассказе взяты с сайта: www.pixabay.com по лицензии ССО
декабрь – студень, январь – лютовей, февраль – снежень
март – капельник, апрель – первоцвет, май – грозник
июнь – травень, июль – кресень, август -жнивень
сентябрь – ревун, октябрь – хмурень, ноябрь – грязник.
Ревенант – вид ожившего мертвеца, одержимого какой-либо целью (чаще всего местью).
Жируны – (сленг) люди высокого уровня чего-то (например, много денег или высокое положение).
