и, дождавшись, когда из дома выйдет Василий, внук Святослава, негромко спросил:
– Вечер добрый, Василий, что с дедом? По здорову ли?
– Входи, – мрачно буркнул Василий, открывая. – Плох дед. С утра встать не смог, а сейчас едва дышит. Уже и за попом, и за Радмилой посылали. Поп молитву прочел, соборовал да ушел. А Радмила все с отварами возится. Уж не знаю, что и делать.
– Тут уж ничего не поделаешь, – вздохнул Елисей. – Как оно на роду написано, так и будет. Войти-то к нему позволишь?
– Да иди уж, – махнул Василий рукой. – Спрашивал он про тебя.
Войдя, парень чинно перекрестился на образа и под настороженные взгляды домочадцев старика прошел в указанную ими сторону. За занавеской, на широкой лежанке, на перине, лежал старый казак. Тяжело дыша, он с грустью глядел на хлопотавшую рядом сестру. Заметив парня, старик едва заметно улыбнулся и слабо шевельнул ладонью, подзывая его поближе. Радмила, увидев Елисея, кивнула и, указывая ему на край лежанки, еле слышно сообщила:
– Вовремя ты. Ждал он тебя, а звать не велел. Сказал, сам прийти должен.
Кивнув в ответ, Елисей присел рядом со стариком и, склонившись к нему, тихо спросил:
– Чем я помочь могу, деда?
– Теперь уж ничем. Время пришло, – слабо улыбнулся старик.
– Как тризну справить? – решившись, прямо спросил парень.
– К батюшке сходи, огонь разведи и бычка зарежь. После с того мяса угощенье вели приготовить. Пусть мальчишки твои поедят и меня вспомнят. А боле ничего. Что нужно, батюшка сам подскажет. И еще. Ходи туда, сынок. Люб ты громовержцу. Не дай пропасть капищу.
– Не дам, деда. Слово даю, – едва справившись с голосом, пообещал парень.
– Добре. Все, что нужно, там найдешь. А казаки помогут. А коль получится, большой круг ему посвященных собери. Но это уж как он сам захочет. Сам знаешь, ему не поклоны, ему дело потребно.
– Сделаю, деда, – снова кивнул Елисей.
– Благодарствую, – тихо улыбнулся старик. – А теперь просто побудь рядом. Недолго осталось.
Елисей выпрямился и, сам не зная зачем, взял в руки сухую, мозолистую ладонь старика. Дед Святослав снова улыбнулся и прикрыл глаза. Дыхание его замедлилось, и спустя минуту медленно вздымавшаяся грудь опала в последний раз.
– Всё, сынок. Ушел он, – всхлипнула Радмила, тяжело опускаясь на лавку у окна.
В тишине дома ее слова разнеслись словно гром. Постепенно в закутке собрались все обитатели дом. Елисей хоть и близко общался со стариком, но из домашних его знал только внука Василия. Дородный мужик, которого парень когда-то крепко приложил по команде самого старика, растерянно потоптался рядом с лежанкой и, вздохнув, повернулся к Елисею.
– Чего он тебе сказал-то напоследок?
В ответ Елисей только горько усмехнулся, понимая, что тот хочет услышать. Радмила, тоже сообразившая, о чем речь, только укоризненно покачала головой, глянув на собравшихся баб так, что те дружно языки прикусили.
– За добро ваше разговора не было, – взяв себя в руки, негромко отозвался парень. – Я ему только по умению воинскому наследник. Остальное за вами.
Поклонившись усопшему, Елисей вышел. Сбежав с крыльца, он остановился и, глубоко дыша, попытался унять охватившее его бешенство. Следом за ним из дома вышла Радмила и, подойдя к парню, тихо попросила:
– Не проклинай, сынок. Не надо. Не то и меня коснется. Какая ни на есть, а родня.
– Верно дед говорил. Не казаки, купчины, – резко выдохнул Елисей, пытаясь взять себя в руки.
– Бог им судья, Елисей. Пойдем. Им своя дорога, а у нас свой путь, – вздохнула Радмила, беря его под руку.
Домой они шли, бредя словно на Голгофу. Из жизни ушел человек, которому они оба были многим обязаны. Как выяснилось, в доме никто не спал. Мальчишки бродили по дому из угла в угол, словно потерянные. Для них дед Святослав был чем-то вроде иконы. Старый мастер, способный научить тому, что умеет далеко не каждый. Узнав, что старика больше нет, ребята, пряча влажные глаза, разошлись спать.
Сам Елисей, потеряв желание чем-то заниматься, бездумно присел к столу в гостиной, пытаясь решить, что с утра делать сначала. Вошедшая Радмила, едва глянув на него, что-то тихо велела крутившимся рядом с ней девочкам, и вскоре на столе появились бутылка с наливкой и легкая закуска.
– Давай помянем братца моего, царствие ему небесное, – вздохнула женщина, присаживаясь к столу. – Знаю, что ты спиртного не любишь, но тут случай особый.
Елисей молча кивнул и, взяв бутылку, наполнил две граненые стопки. Молча выпив, он закусил куском соленого огурца и снова погрузился в раздумья.
– О чем мыслишь, сынок? – тихо спросила бабка.
– Дед просил бычка в нужное место свести, – коротко пояснил парень, не называя, куда именно. Но Радмила и так все поняла правильно.
– Не бери в голову. Завтра сама на базар схожу. Ты только денег дай, сколь не жалко.
– Ему ничего не жалко, – резко ответил парень, быстро доставая из кармана всю наличность и ворохом вываливая ее перед женщиной. – Вот, бери. А надо будет, еще дам. Не скупись. Хоть все потрать.
– Господь с тобой, Елисей, тут на стадо хватит, – попыталась остановить его женщина.
– Сказал же, ему не жалко. Кабы не его наука, меня бы давно и в живых не было. Трать, не считай, – жестко приказал он.
– Как прикажешь, – покорно склонила голову Радмила. – Ты казак, твое слово.
Эти слова разом успокоили парня. Сделав глубокий вдох, Елисей кое-как унял разбушевавшиеся чувства и, глянув на старуху, повинился:
– Прости, что голос поднял, бабушка.
– Сама виновата, – отмахнулась Радмила. – Забыла, кто в доме хозяин. Да и верно ты сказал. Ему не жалко.
Они просидели далеко за полночь, добив выставленную бутылку наливки. Но хмель не брал.
Утром, проснувшись с тяжелой головой, Елисей первым делом умылся колодезной водой и, позавтракав, принялся готовиться к походу на капище. Нужно было выполнять данное старику слово. Но едва он вышел на улицу, как навстречу ему попался Радмир Чубой, полусотник казачьего эскадрона. Увидев парня, Радмир остановил коня и, спешившись, тихо спросил:
– Ты к батюшке?
– Святослав просил бычка на тризну купить. Радмила обещала выбрать. А я хочу пока приготовить все. И еще, деда сказал большой сход собрать. Сообщи, кому сможешь. Сделаешь?
– Время нужно, – чуть подумав, кивнул полусотник. – Есть казаки, кому ехать далече.
– Тогда тризну вечером, а сход через три седмицы, – отрезал Елисей, и сам не понимая, откуда взял такие даты.
Удивленно глянув на него, Радмир коротко склонил голову, все так же тихо ответив:
– Как прикажешь, старшой.
Вскочив в седло, он развернул коня и рысью поскакал куда-то на другой конец крепости. Глядя ему
