Ознакомительная версия.
— Ладно, Грошев, спасибо за службу. Информации привез много — молодец, людей всех сберег — вдвойне молодец. Объяви своим парням — вас, как прибывших с передовой, до завтрашнего утра не трогаем и ни к чему не припрягаем. Отсыпайтесь, с родней общайтесь. А вот с утра — будьте готовы. Дел у нас теперь столько, что голова кругом идет. И все нужно успеть, потому что если не успеем — это нам может крепко икнуться уже в самое ближайшее время. Есть вопросы? Нет? Свободен.
Выйдя из командирского кабинета, тяну из чехла рацию, гарнитуру от которой я уже успел отсоединить, пока с Батей общался.
— Всем, кто работает с Алтай-11, до завтрашнего утра у вас «лишнее время», занимаетесь по личному плану. Как приняли?
Выслушиваю короткие скороговорки ответных докладов. Голоса у парней повеселевшие. Оно и понятно: посреди всего этого дурдома почти полноценный выходной с семьей — великое дело. Ладно, личный состав порадовал, пора и о себе подумать. Пойду в «дежурку», уточню, где моих разместили, вот только в кубарь по дороге загляну, ветоши на чистку оружия из тумбочки прихватить нужно.
Нормально так: во взводном кубрике сейчас натуральные ясли. Писк, визг, бегающие под ногами дети и разбросанные по полу игрушки. На экране старенького «комбайна» телевизор-DVD «Тошиба», бог уже знает когда вскладчину всем взводом купленного и, минимум, четыре командировки на Кавказ пережившего — мультики. Детвора носится, словно реактивные. Пока до собственной тумбочки добрался — чуть не уронили и не растоптали, блин. Цветы жизни, е-мое! В моей собственной тумбочке, как выяснилось, я уже и не хозяин: полки заставлены какими-то пузырьками, баночками и флакончиками, судя по картинкам — детское питание, какие-то сухие молочные смеси, витамины, вроде бы, и всяко-разные шампуни и прочие присыпки. Мое же добро в большом целлофановом пакете молодая и отчаянно краснеющая барышня извлекла из-под кровати и. М-да… Ну, с другой стороны, и на том спасибо. Могла ведь и просто выкинуть, за ненадобностью. Сдержано благодарю, забираю пакет и аккуратно, не наступить бы на кого из мельтешащих под ногами карапузов, двигаю в Дежурную часть. Нет, а собственно, с какого мне вообще перед ней в благодарностях-то рассыпаться? И с койки без моего ведома выгнали, и из тумбочки выселили… Хорошо хоть шкафчик до сих пор мой, но, как мне кажется, это исключительно потому, что он заперт, а ключ только у меня. Иначе уже и там сейчас не мой «тревожный рюкзак»[78], «Джета» и прочая амуниция лежали бы, а какие-нибудь памперсы штабелями в неимоверных количествах.
За бронированным стеклом «аквариума» сидит, похоже, бессменный Дядя Саня. Глаза у майора красные, припухшие с недосыпу, лицо осунувшееся, бледное.
— Слушай, ты что, решил вообще больше спать никогда не ложиться? — ехидно интересуюсь я вместо приветствия, едва войдя внутрь.
— Угу, — невозмутимо кивает он, — Вокруг последнее время столько всякого интересного происходит — прямо обидно пропускать. Вот и сижу тут, как гвоздями приколоченный.
— А если серьезно?
— А если серьезно, то народу нет. Задач полно, людей не хватает. Всех «под ружье» поставили, включая «дежурку» и старшин. Тут только я да Стас, помощник мой, остались, вот и сидим посменно. Пока один вахту несет, второй отсыпается.
Вот оно даже как. Если даже ветеранов из «дежурки» и тыловиков выгребли подчистую, то, видно, тут на самом деле все непросто. И выделенный нам командиром выходной — на самом деле просто царский подарок.
— Я чего спросить-то хотел, Дядь Сань — моих где разместили?
— Твоих? — майор на мгновение задумался. — Сестру и мужа ее — в нижнем спортзале. А родители твои не приехали.
— Как не приехали? — сердце словно ледяные тиски сжали.
— Спокойно, без паники! — дежурный, похоже, по моей враз побледневшей физиономии понял, что не слишком удачно свою мысль сформулировал. — С ними все в порядке, но они решили в Осинниках остаться. Отец тебе записку передал, но у нас тут и без того бардак, так что ее Антонине твоей отдали, у нее и спросишь.
Ой, я болван! Мы ведь, когда с Ярославки свернули и в сторону Пересвета по Горьковке пошли как раз мимо Осинников проезжали. Знал бы заранее — заехал и забрал. Но я-то думал, что они уже в Отряде… Лопухнлся!
— Фу, блин, Дядь Сань, ты уж будь в выражениях поосторожнее, а то у меня…
— Ага, инфаркт микарда — вот такой рубец! — хохотнул майор.
— Ну, примерно. Слушай, а ситуация у нас тут какая, если вкратце? У нас сегодня, вроде как, отсыпной, но лучше в курсе быть, на всякий пожарный…
— Ситуация… — задумчиво чешет седую щетину на подбородке дежурный. — Это, смотря где. Тут, в Пересвете — относительно неплохо. Мы ведь, за неимением лучшего, «красный конверт» на случай ядерной войны вскрыли[79]. Контакт с нашим батальоном «вованов» и городской администрацией, теми, кто мозги сохранил и не сбежал никуда, наладили сразу. Как в плане и написано, взяли под совместную охрану основные объекты жизнеобеспечения: насосную, электроподстанции, продовольственные базы, магазины. Краснозаводский полк, ну, там, на самом деле народу теперь даже на полноценный батальон нету, после того, как бойчишки по домам рванули, сидит теперь на охране патронного завода и ГАЭС[80]. Там же, на станции, считай, все четыре смены «шляпников» из ВГО[81]. И все с семьями. Сели крепко, так что, если с линиями электропередач и подстанциями ничего не случится, то с электричеством проблем у нас быть не должно. Для ГАЭС, как тамошние инженеры говорят, все оставшиеся потребители — это даже не нагрузка, а так, разминка. Пересвет, вроде, худо-бедно контролируем. Мертвяки были, но командир круглосуточное патрулирование улиц и дворов сразу по нескольким маршрутам организовал, да и «вэвэры» тоже не сплоховали. Были, конечно, потери и среди «мирняка», и в батальоне несколько человек не убереглись. Но в целом город мы удерживаем и, думаю, дальше удерживать будем. В Краснозаводске — похуже, там толкового патрулирования наладить не смогли. Объекты у них под охраной крупные, а народу немного. Совсем, конечно, штатских на съедение не бросили, но ситуация все равно тяжелая.
— А Посад?
— А ты сам что, не видел?
— Так мы не через город ехали, а по Ярославскому шоссе, мимо Торбеева озера.
— Понятно… Вот в Посаде дело плохо. Во-первых, там народу под сто десять тысяч только официального населения, без всех гастарбайтеров и прочих «гостей с юга», и площадь куда больше. Первые день-два УВД еще как-то ситуацию контролировало, а потом, когда стало понятно, что все в тартарары катится, народ разбегаться начал. Моргушин сдуру попытался было гайки закрутить, чуть ли не до суда военного трибунала… Но, ты сам знаешь, какие там у личного состава к начальнику Управления «теплые» чувства были. Короче, дело темное и обстоятельств из непричастных никто не знает, но — грохнули его. Чуть ли не в собственном кабинете застрелили. Ну, а как начальника не стало, так все у них там окончательно медным тазом и накрылось. Как тот Папандопала говаривал: «Хлопцы начали разбегаться кто куда, в разные стороны». Когда этот разброд там пошел, так мы в Посад больше и не совались — и так на сам Пересвет и все взятые под охрану «точки» народу едва-едва хватило.
Ознакомительная версия.
