Мы вернулись обратно в комнату. Лукрея отправилась к камину, чтобы погреться. Лайтберн вплотную приблизился ко мне и прошипел:
- Отвратное местечко. Я так думаю, нам надо сваливать, как только рассветет.
- Я тоже так думаю, - заверила я. – Но Шадрейк вряд ли будет в восторге. И нам надо сообразить, как взять с собой Юдику.
Он кивнул. Его задание-епитимия доставить меня целой и невредимой к Мэм Мордаунт, или кем там она была, по-прежнему оставалось в силе, и, хотя обстоятельства постоянно вмешивались в его планы, расстраивая их, он был полон решимости исполнить обещанное.
Внезапно в комнату вступили слуги – они вернулись, неся серебряные подносы с закусками и напитками. Следом за ними вошла Элаис Каторз.
Так мы впервые увидели ее.
Она была среднего для женщины роста, но из-за изящества и худобы казалась выше. Ее черные волосы – слишком черные для ее преклонных лет – были острижены коротко, как у мальчишки. При одном взгляде на нее становилось ясно, насколько она стара – но на ее белоснежной коже не было ни морщинки. Ее большие темные глаза напоминали кошачьи. Как я уже говорила, она была прекрасна – но это была красота не того рода, мысль о которой обычно приходит в голову, когда говорят о женской красоте. Она была прекрасна, как сияющая звезда, как хищный зверь, как штормовой океан.
Ее облекало прямое узкое невообразимо-элегантное белое платье – казалось, она собиралась на бал или светский раут, но из-за нашего прибытия была вынуждена изменить свои планы.
- Констан, - произнесла она. Ее голос походил на легкий бриз, пробегающий по кронам лесных деревьев.
- Дорогая, - откликнулся он, сгибаясь в льстивом поклоне.
- Ты привез своих друзей, - продолжала она.
- С вашего разрешения, - подтвердил он. - Как я уже говорил, возникли некоторые затруднения. А ваша помощь была особенно ценной. Возможность использовать вашу машину и разрешение быть гостями здесь…
- У нас в Лихорадке почти никто не бывает, - заметила она. - Мало кому подходит здешний климат. Другие находят, что здесь слишком мрачно. Но это отличное место, чтобы спрятаться, вряд ли кто-то будет искать вас за Сточными Канавами.
Она взглянула на Лукрею, которая стояла в тени Шадрейка, кротко склонив голову.
- Это и есть та девушка? – спросила Элаис Каторз.
- Нет, нет! – засмеялся Шадрейк, жестом подзывая меня. – Вот она. Падуя.
Элаис Каторз повернулась и смерила меня оценивающим взглядом своих сверхъестественных глаз.
- Конечно, - произнесла она. – Я должна была заметить. Она действительно очень хороша. Привет, Падуя.
- Мамзель, - почтительно ответила я.
Она подошла ко мне.
- Констан столько говорил о тебе, - сообщила она. – И теперь я вижу, почему. Он находит тебя прекраснейшим и вдохновляющим предметом, который действительно стоит изобразить. Он – настоящий мастер, но лишь лучшая модель способна заставить его показать, на что способны его глаз и рука.
Я не знала, что и ответить.
- Он сказал, что ты - пария, - продолжала она.
Я вздрогнула.
Она вскинула руку в грациозном успокаивающем жесте.
- Нет, нет, не стОит беспокоиться, - произнесла она. – Я знаю, это секрет, но у Шадрейка наметанный глаз в таких вещах.
- Скорее, наметанное стеклышко, - заметила я.
- Верно, стеклышко, - подтвердила Элаис Каторз. - …которое я подарила ему много лет назад, когда он был лишь начинающим художником, пробивающимся к вершине – но его потенциал видела только я и никто больше.
- И вы увидели это через стеклышко? – поинтересовалась я, кажется, довольно ехидно. Она лишь рассмеялась в ответ, словно это предположение вполне соответствовало действительности.
- Так и было! Так и было! – подтвердила она. – Я увидела это через стеклышко и поняла, что он найдет этой вещице лучшее применение, чем я. И с тех пор его работы неизменно вызывают мое восхищение. У меня есть несколько его картин, все – по моему заказу. Тебе надо их увидеть.
- С удовольствием, - бодро соврала я.
- А что касается твоих свойств, - продолжала она уже серьезнее и с явным интересом, - Я полагаю, сейчас твои возможности ограничены?
- Да.
- Чем? Это браслет? Ожерелье? Или имплант?
- Манжет. – произнесла я. Чуть помедлив, я закатала рукав и показала ей манжет на запястье.
Зачарованно глядя, она кивнула.
- Вы много знаете о… таких, как я, - заметила я.
- Ну, я изучала этот вопрос, - ответила она. – Он очень интересует меня. Конечно, это лишь интерес любителя, а не ученого, но мне всегда хотелось воочию увидеть одну из вас.
- Про… таких, как я не так много материалов, - произнесла я. - …которые были бы общедоступны или разрешены к публикации. В основном, они засекречены или запрещены. Существование таких, как я, в общем-то, не признано официально.
- Редчайшие из редких, - она улыбнулась. – И в этой комнате их целых двое.
И снова я вздрогнула от неожиданности. Меня поразила ее проницательность. Она наблюдала, как несчастный Юдика съежился в своем кресле, почувствовав, что все смотрят на него.
- Я заметила, что на нем такой же манжет. И вижу, что вы друзья. Возможно, вы учились в одной школе?
- Школе? – повторила я.
Элаис Каторз улыбнулась.
- Я знаю про школу, Падуя. И я знаю, что Падуя – это не настоящее твое имя. Я знаю о Зоне Дня, моя прелесть, и знаю, что лишь несколько ночей назад она пала при самых трагических обстоятельствах после многих лет, в течение которых она воспитывала особенных людей, не похожих ни на кого.
- Вам приходилось там бывать? – спросила я.
- Никогда, - заверила она меня. - …но знала о ней очень давно. Это была почти что моя работа - узнавать о том, что делается в городе. А школа была ресурсом, который я планировала использовать – но так и не получила такой возможности. Теперь она исчезла – и это дело рук врагов настоящего человечества, но для меня будет некоторым утешением то, что я спасла двоих из ее потерянных учеников.
- И что вы хотите за то, что спасли нас? – прямо спросила я.
- Ничего, - снова улыбнулась она. – вернее, ничего особенного. Я хочу помочь твоему страждущему другу, который был ранен психомагией.
- Вы знаете и об этом?
- Я уже видела такое раньше. И еще я хочу, чтобы Констан нарисовал тебя.
- Нарисовал меня?
- Да, здесь, в Лихорадке. Я приготовила все необходимое. Я желаю, чтобы он нарисовал твой портрет для меня. С выключенным манжетом.
- Но зачем?
- Ну, я желаю порадовать себя этой единственной в своем роде картиной.
- А что еще? – спросила я.
Она покачала головой.
- Больше ничего. Решительно ничего. Мне ничего больше от тебя не нужно. Если ты решишь сказать мне свое имя, я буду очень польщена, но, если тебе это безразлично – можем спокойно обойтись и тем, что ты используешь сейчас. И еще я была бы очень благодарна тебе, если бы ты на минуточку отключила твой манжет – впрочем, все равно решать тебе.
