Ознакомительная версия.
Раздался мягкий щелчок, и весь зал погрузился в темноту: его очертания и абрисы центрального подиума и кафедр с трудом угадывались в неверном свечении звездного купола. Воздух заполнился тихим низкочастотным гулом – работало неизвестное, но мощное оборудование. Тетраэдр, занимавший большую часть сферического экрана, стал менять свои очертания: расстояние между вершинами-астероидами постепенно увеличивалось. Если представить себе Тетраэдр как пирамиду, условно стоящую основанием на воображаемой поверхности, то вертикальные ребра увеличивались пропорционально и превращались во все более остроугольные фигуры, в то время как площадь основания росла значительно быстрее, сохраняя форму равнобедренного треугольника. Астронавты не верили своим глазам: расстояние между астероидами, составляющими вершины Тетраэдра, выросло уже более чем в два раза и визуально продолжало расти.
– Вот тебе и модули управления для гидравлических приводов… – прошептал Сноу. – Как там фирмешка называется?
– «Седерстрем электроникс», – не отрывая глаз от завораживающего зрелища космической трансформации, ответил Волков.
Сноу достал коммуникатор и включил. Связи не было. Оно и понятно – то, что они с капитаном видели на огромном экране, могло транслироваться с астероида, расположенного неподалеку от Тетраэдра, а сам объект Зеро вполне себе может находиться в миллионах километров от космоверфи.
А Тетраэдр продолжал трансформироваться. По мере увеличения расстояния между его вершинами, астероиды и связующие их трубы, или быки, как их называли сами докеры, визуально будто уменьшались в размерах, что являлось на самом деле обманом зрения. Как бы там ни было, космическая верфь разрослась до колоссальных размеров. По самым скромным прикидкам, расстояние между вершинами составляло не менее пятидесяти-шестидесяти километров. Это вместо первоначальных пяти! Сноу и Волков, словно завороженные, неотрывно взирали на фантастические изменения астроверфи.
Наконец, разрастание Тетраэдра прекратилось. В треугольнике-основании, раскинувшемся теперь на сотни квадратных километров, загорелся рубином огромный круг. Глубокий красный свет был настолько ярок, а круг так велик, что, несомненно, Тетраэдр теперь видели не только с Архипелага, но и с дальних астероидов. Вдруг Сноу показал на что-то рукой:
– Капитан, смотрите!
Волков слегка подался вперед и увидел, что от Тетраэдра отрываются и медленно уплывают в пространство мелкие серебристые точки. С каждой секундой их становилось все больше.
– Спасательные шлюпы! – взволнованно обернулся русский. – Докеры уходят с верфи!
– И правильно делают, – ответил Сноу. – Сейчас что-то произойдет… Что-то такое… Н-не знаю. Будем надеяться, что наш Айво не будет играть в героев и покинет астроверфь вместе со всеми.
Спасшлюпы перестали отстыковываться от верфи: все, кто хотел покинуть астероид, видимо, сделали это. А может, шлюпы закончились… Целая туча серебристых точек все дальше отходила от Тетраэдра.
– Спастехники-то на всех хватит?
– Да, с запасом, – капитан посмотрел на Сноу. – Это вам не Титаник. Смотрите, похоже, все ушли.
– Ну, кроме тех, кто руководит всей этой фанаберией.
– Думаете?
– Уверен.
Тем временем Тетраэдр стал все быстрее и быстрее раскручиваться вдоль продольной оси так, что скоро превратился в сверкающий конус с красным кругом в основании. Вокруг конуса вспыхнуло и засветилось синевой пространство – то ли силовое поле, то ли энергетическое. Из центра рубинового круга ударил ослепительный бирюзовый луч и тут же погас, оставив после себя легкий дымчатый след.
Неподалеку раздался легкий звук: открылся и закрылся люк, ведущий в коридор. Сноу и Волков переглянулись и бросились в тень возвышавшихся по окружности кафедр. На центральном подиуме появился человек в фильтрующей маске и положил руки на пульт. Яркость и контрастность экранов купола сразу возросла, и в зале стало чуть светлее. Дымная линия, оставшаяся после бирюзового луча, стала утолщаться и в некоторых местах постепенно раздваиваться, словно расстегивающаяся гигантская молния на одежде. Щель расширялась все больше и больше, а изнутри, из неведомой космической бездны будто потянуло мертвенным морозным ветром. Ощущение холода, дискомфорта и тревоги стремительно нарастало.
За спиной человека в маске появился еще один персонаж. Узнать его не составило особого труда: это был один из диспетчеров Тетраэдра, который обеспечивал их субпространственной связью с Землей.
«И под его наблюдением мы говорили с Дон Кимурой и Прайсом! – невесело усмехнулся Сноу. – Сплошные проколы».
А дымная линия, расчертившая небосвод, продолжала расползаться все шире и шире. И то, что открывалось за ней, заставляло трепетать. И Ричард и Андрей вдруг почувствовали легкое ментальное прикосновение, настолько невесомое, что его можно было бы и не заметить, если бы не эмоциональный заряд, который оно в себе несло: оба офицера буквально заледенели от ощущения холодного и яростного желания вырваться на свободу, сочащегося из разверзающейся прорехи между двумя вселенными.
Действуя скорее импульсивно, чем осознанно, Сноу сделал жест Волкову не двигаться, а сам распрямился, достал импульсный разрядник и вышагнул из-за кафедры:
– Бонне, немедленно прекратите эксперимент! Именем Земной Конфедерации!
– Вы?!. Майор? – человек за пультом замер, потом механическим движением стянул маску, под которой появилось лицо главного инженера. – Какого черта вы здесь делаете?!
Бонне резко обернулся к диспетчеру. Тот, ни слова не говоря, выступил из-за спины инженера и мгновенно поднял оружие. Но нажать на курок не успел: каким-то непостижимым прыжком, отвлекая внимание на себя, из-за укрытия буквально вылетел Волков и несколько раз выстрелил. Разряды оплавили угол пульта и прожгли две огромные дыры на груди диспетчера, который выпустил пистолет и словно тряпичная кукла свалился с подиума.
Капитан еще продолжал лететь в слабой гравитации объекта Зеро, а Сноу уже кричал остолбеневшему Бонне:
– Вырубай систему, инженер! Вырубай!!!
Но главный инженер словно очнулся и его пальцы стали лихорадочно бегать по панели управления:
– Нет, нет, мы столько лет готовились!.. Я не могу подвести! Надо закончить!
Сноу вспрыгнул на кафедру и сильно наотмашь ударил француза рукояткой разрядника по голове. Тот тихо всхлипнул и стал оседать на пол. За спиной Ричарда раздался грохот – это Волков долетел до противоположной стены и снес одну из кафедр. Сила тяжести на астероиде была минимальна, но инерцию массы никто не отменял. Сноу подскочил к пульту и, лихорадочно шаря глазами по рядам светящихся индикаторов, попытался понять, как можно его отключить. Но это было равносильно тому, чтобы в несколько секунд найти правильный ответ уравнения, на поиск решения которого уходят многие часы. За те короткие секунды Ричард успел испытать целую гамму чувств: и отчаяние бессилия что-либо исправить, и жгучую ненависть к валяющемуся кулем у его ног французу, и безысходную горечь оттого, что сейчас все закончится и для него и для всех в этом мире.
Ознакомительная версия.
