через сад, второй остановился у входной двери, достал нечто похожее на универсальную отмычку.
Тарас усмехнулся. Дверь его дома можно было открыть разве что из гранатомета. Однако надо было что-то предпринимать, и он, обдумав пришедшее решение, включил темп.
Прыжок через забор, бросок через дорогу, уличный фонарь светит в спину, это неплохо, свист ветра в ушах, еще мгновение – вот и синяя «Волга» с водителем и пассажиром на переднем сиденье.
Тарас открыл заднюю дверь, нырнул в кабину и ткнул сгибом пальца в шею пассажира.
– Сидеть тихо! Дернешься – пристрелю! Вели водителю сидеть смирно!
Пассажир, плотный, с толстой шеей, с коротким ежиком волос и хорошо заметными залысинами, замер.
Водитель в испуге оглянулся и получил удар костяшками пальцев по уху.
– Руки на затылок! Мордой в руль! Живо!
Водитель послушался.
Мужчина, возившийся у двери с отмычкой, и третий гость, у калитки, оглянулись на звук открывшейся и закрывшейся двери, но не поняли, что произошло, и снова обратили внимание на дом.
Тарас обыскал пассажира, вытащил из-под мышки пистолет, из кармана книжечку удостоверения, развернул. И присвистнул от удивления. Удостоверение принадлежало полковнику Гольдину, сотруднику Управления внутренних расследований ФСБ. Тому самому, который послал группу «Гамма» на теплоход «Айвазовский», чтобы ликвидировать Горшина.
– Вот так подарок! – сказал он вслух. – Я собирался вас искать, полковник, а вы сами ко мне заявились. Что, заехали на чашечку кофе? Или захотелось поговорить о смысле жизни? Кстати, отзовите своих парней, не ровен час кто-нибудь из них нарвется на сюрприз, придется потом долго лечиться.
– Горшин? – чуть повернул голову Гольдин.
– Он самый.
– Вы понимаете, с кем имеете дело?
– Еще как понимаю. Стоит мне позвонить вашему начальству, и вашей карьере крышка. – Тарас ткнул стволом пистолета в висок полковника. – Давай отбой, не тяни время. Пусть убираются!
Гольдин приспустил боковое стекло, позвал:
– Шелганов, подойди.
Мужчина у калитки оглянулся, подошел. Стекла у «Волги» были затемненные, и он не мог видеть, что творится в кабине.
– Отбой операции.
– В чем дело, Станислав Борисович? – удивился сотрудник.
– Потом объясню. Вызывайте резервную машину и езжайте на базу.
Сотрудник с сомнением посмотрел на командира, кинул взгляд в кабину и отошел, доставая брусочек мобильного телефона.
– Поехали, – сказал Тарас водителю. – По улице налево, за углом остановишься и будешь сидеть тихо.
«Волга» развернулась, остановилась за поворотом на соседнюю улицу.
– Чего ты хочешь? – угрюмо поинтересовался Гольдин. – Ты же сам себе могилу роешь, дурак.
– А разве это не вы мне могилу спроворили? Там, на теплоходе? Кстати, все обошлось благополучно? Все вернулись целы и невредимы?
Полковник засопел, кинул косой взгляд на водителя.
– Это недоразумение…
Тарас быстрым и точным движением усыпил водителя, вытащил из машины, убедившись, что этого никто не видит, и сел на его место.
– Теперь поговорим серьезно, полковник. Мы оба знаем, кто есть кто, не правда ли? Вы знаете, на кого работаете и где сейчас находится мой учитель. Я тоже осведомлен о второй стороне вашей деятельности. Честно говоря, я, наверное, не стал бы вас разоблачать, так как отлично понимаю, что такое в одиночку сражаться с системой. Но вы преступили грань, напали на меня и захватили полковника Смирнова. Теперь настал мой черед. Если не поможете вытащить учителя, я все равно его найду и освобожу, но вы умрете первым. Устраивает вас такой вариант?
Гольдин заерзал, бросил взгляд на шеренгу кустов шиповника вдоль забора, где сидел обеспамятевший водитель, буркнул:
– Мне приказали, я выполнил… что я должен делать?
– Сейчас поедем на Сенную улицу, вы меня представите охране как вашего нового телохрана, мы заберем Елисея Юрьевича «для допроса у начальства», и ваша миссия будет закончена.
Полковник скептически хмыкнул:
– Нас не впустят… и не выпустят. Лаборатория не принадлежит конторе, и охраняет ее спецназ ФСО [12], а не наши ребята.
– Я думаю, они должны вас знать. Мы войдем, а дальше уже моя забота. Только учтите, господин чекист, при малейшей попытке бунта я вас отправлю прямиком на тот свет. И не поможет вам ни спецназ «Купола», ни ваши бравые ребята, ни сам Господь Бог!
Глаза Тараса просияли ледяной желтизной, и Гольдин отшатнулся, почувствовав удушливый ужас.
– Я все сделаю! – торопливо закивал он, потея.
Тарас прислушался к шевелению биополей в окрестностях Щелково, вывел «Волгу» из переулка и подогнал к дому, возле которого уже никого не было. Легким касанием парализующих точек на шее усыпил полковника и вышел. Дома он переоделся в строгий костюм: пиджак, брюки, серая рубашка, галстук – сунул во внутренний карман пиджака «глушак», аккуратно разложил по карманам метательные иглы и пластины, укрепил на ноге нож и, не оглядываясь, не теряя времени на сомнения, закрыл дверь за собой. В кабине он привел в чувство полковника, тот очнулся, не сразу сообразив, где он и что с ним.
– Вперед, Станислав Борисович, – сказал Тарас почти весело. – Нас ждут славные дела. – Он тронул машину с места. – Хочу напомнить о нашем уговоре. Я вооружен, а терять мне, как вы сами понимаете, нечего.
– А девушка? – безразличным тоном сказал Гольдин.
Тарас бросил на него быстрый взгляд, от которого тот съежился, как от удара, и снова вспотел, и после паузы, продолжая вести машину, сказал чужим тусклым голосом:
– Если вы тронете хотя бы волосок на ее голове…
Волна дрожи прокатилась по телу полковника, вызывая панику и ужас. Он едва не вскрикнул, чувствуя, как горло непроизвольно сжалось и перехватило дыхание. Торопливо, сдавленным голосом, заговорил:
– Лично я ничего не планирую… но они знают… и мне не подчиняются.
– Кто – они? Ельшин? Президент «Купола»?
Гольдин весь покрылся холодной испариной, попытался вытереть ладонью струящийся по лицу пот.
– Ты… вы слишком много знаете…
– Меньше, чем хотелось бы. Однако не будем отвлекаться по пустякам. Рассказывайте все, что знаете о лаборатории, об охране: сколько, кто, где, как вооружена, где бункер, в котором держат учителя, и все остальное.
Тарас сделал сложное замысловатое движение правой рукой перед глазами полковника, одновременно посылая мысленный приказ не сопротивляться, ломающий волю собеседника, и Гольдин начал рассказ.
В десять часов вечера перед неприметным двухэтажным зданием на тихой Сенной улице остановилась синяя «Волга» со спецномером. Из нее вышли двое и направились к центральному входу в здание, поднялись по ступенькам на невысокое крыльцо с перильцами. Тот, что шел первым, плотный, круглоплечий, круглоголовый, с коротким ежиком волос и заметными залысинами, нажал дважды на кнопочку звонка. Над дверью шевельнулся окуляр мини-телекамеры. Гостей внимательно разглядывали. Потом ожил динамик:
– Полковник Гольдин?
– Апостол Павел, – буркнул Станислав Борисович.
– Не поздно?
– Допуск «три нуля».
Молчание.
Атмосфера сгустилась до состояния желе, напряжение, владевшее Тарасом,
