Клауса, чуть повыше сердца.
— Два! — выкрикнул он.
А дальше я вообще не понял что произошло. Пистолет в руке, палец на спусковом крючке, но стоит мне подумать о выстреле, как рука немеет и темнеет в глазах.
Попробовал раз, другой — с тем же эффектом. Выстрелить в Клауса я не мог.
— Так будет всегда, когда ты захочешь мне навредить. — довольно ухмыляясь, Клаус подошёл вплотную, и забрав оружие из моей онемевшей руки, отрывисто приказал своим бойцам.
— Свободны!
С трудом опуская руку, а мышцы парализовало вплоть до шейных, я сел на табурет, убиваясь внезапно открывшейся очевидностью. Ведь имея такой потенциал внушения, Клаус запросто мог завербовать кого угодно. — Олега, Василича, Леонида... Вообще любого. Да что там говорить, с такими вводными и самого себя заподозрить недолго. Ну а что, условный сигнал, мозг коротит, и вот ты уже не Вася Пупкин, а вражеский спецагент. Сделал дело, снова сигнал и ты опять Вася. Ходишь такой вокруг тепленького трупика, думаешь — «кто жеж это мог сделать? Не было же здесь никого?» — Идеально.
— А если откажешься от своих слов, — облокотившись рукой о стол, Клаус в упор уставился на меня. — То просто умрешь.
Ну вот и подтверждение, сделал что-то не так, сработал тот самый сигнал и каюк.
Какое-то время я терпел его взгляд, но от него настолько разило злостью, каким-то потусторонним ужасом, что мне опять поплохело, и пришлось отвернуться.
— Но ты не переживай. — продолжил он разглагольствовать. — Я всегда держу слово, сделаешь всё правильно, ещё и в плюсе останешься.
— Тогда зачем всё это? Зачем какие-то клятвы? Зачем оружие? Ты же и так можешь меня заставить?
Соображалось с трудом, видимо вместе с мышцами руки парализовало ещё и часть мозга, но нестыковка была настолько явной, что я невольно задумался о адекватности происходящего.
— Всё должно быть добровольно. Без принуждения. Иначе дворф учует, и поминай как звали. — Клаус выпрямился, отворачиваясь к стене.
— Ты шутишь? — изумился я. — Если это не принуждение, то ты французская королева.
— А кто тебя принуждал? — театрально удивился он. — Тебя не били, ногти тебе не выдергивали, с тобой лишь торговались, и ты согласился на вполне адекватную цену.
— Угу. Тридцать серебренников.
— Две машины боеприпасов потяжелее будут. — ехидно усмехнулся Клаус. — Тем более не корысти для... Людей спасаешь. Семью, друзей, просто односельчан. Так что, не надо мне тут... Сантиментов сопливых.
Спорное, конечно, утверждение. Но если по фактам разложить, то да, так всё и было. Любой шантаж не отменяет свободы выбора. Ты всегда можешь отказаться, и не идти на поводу у шантажиста.
Я отказаться не смог. Но, всё как он сказал — не корысти ради. Просто от безысходности. У меня не было сомнений что показанный Клаусом сценарий реален. Более того, я точно знал что к этому всё и идёт. — Жестокий мир, жестокие законы. Без вариантов. А тут шанс. Пусть пока не очень определённый, но другого нет, и не будет.
— Ты, наверное, думаешь что я такой-сякой, урод каких поискать, сволочь и скотина? — прервал молчание Клаус.
— Ну почему же. Ты очень хороший человек, просто обстоятельства заставляют. Они ведь такие. Обстоятельства эти... — не смог не съязвить я.
— Ну, типа, так оно и есть. — усмехнулся Клаус, резко теряя интерес к разговору. Лицо его на миг перекосилось, и зло зыркнув, он отвернулся.
Повисло неловкое молчание.
Мне говорить не хотелось. Хотелось побыстрее уехать отсюда и вернуться в станицу.
Он тоже молчал. Я не мог понять этого человека. В нём словно уживались две совершенно разные личности, постоянно сменяющие друг друга. Когда это происходило, у него даже выражение лица менялось. Вот как сейчас. И нет, это не были хороший и плохой Клаусы, и тот и другой примерно одинаковы в плане морали, главное отличие — один совершенно безумен, второй же пока держался.
— Я очень дорого заплатил за всё. — неожиданно заговорил он. — И не тебе меня стыдить. Думаешь легко мне? Думаешь удобно пристроился?
Я не знал что ему ответить. Тот Клаус который только что разговаривал со мной, ушёл, уступив место безумцу.
— Когда-то у меня было всё о чем только может мечтать человек. Когда-то я был счастлив. Я жил нормальной жизнью, у меня была семья, был дом, была работа!
— Но всё кончилось.
Сделав паузу, он достал из кармана затёртую фотографию.
— Вот, посмотри.
Я склонился над карточкой.
Трое. Мужчина, женщина, и девочка лет семи. Одеты по моде годов пятидесятых, ну или около того. Девочка в новогодней короне, а у мужчины в руках посох деда мороза.
— Это моя семья. Только там, с ними я был счастлив! — едва не заплевывая меня, злобно отчеканил Клаус.
Я ещё раз посмотрел на мужчину с фотографии. Никакого сходства. Вот совершенно. Рост, овал лица, нос, губы — ничего общего.
Но Клауса это, похоже ничуть не заботило. Он забрал фотокарточку, и бережно спрятал.
— Вот так-то... А ты говоришь обстоятельства...
Я не знал что ему сказать. Говорить с сумасшедшим, вообще занятие так себе, этим обычно доктора занимаются, но мне надо было как-то отреагировать, хотя бы чисто из вежливости.
— Мда... — глубокомысленно произнёс я.
Но Клаус меня, похоже, не слышал. Он сел за стол, достал фотокарточку, и положив её перед собой, вперился своим единственным глазом.
Так продолжалось какое-то время. Он смотрел на фотографию, я молчал. Потом в дверь постучали.
— Не заперто... — не отрывая взгляда от стола, буркнул Клаус.
Дверь открылась, и не пороге показался уже знакомый боец.
— Всё готово. — доложил он, заходя внутрь.
— Уместилось? — обернулся Клаус.
— Почти. — ответил боец.
— Хорошо. Иди пока.
Боец вышел, а Клаус снова вернулся к фотографии.
— Можно вопрос? — когда молчание совсем затянулось, решился я.
— Задавай. — безразлично согласился Клаус.
— Зачем тебе всё это? Неужели ради того чтобы вернуться туда? — посмотрел я на лежащую фотографию.
— Тебе не понять.
— И всё же?
Клаус молчал.
— Ты
