с прицепами и топливозаправщик. Одно это уже само по себе удивительно, так как до «дороги жизни» отсюда километров сто, не меньше. Так ещё эту колонну сопровождает больше полусотни всадников, на низкорослых монгольских лошадках.
Они двигались вдоль горной гряды и казалось так и пройдут в восточном направлении, но он ошибся, так как вскоре неизвестные повернули и стали исчезать за скалами. И что это было? Поначалу-то он подумал, что это одна из групп, охотившихся за его взводом. Под тентами вполне могли находиться бойцы.
Мало ли, что среди них всадники, в этих краях это скорее плюс. Тем паче, что монгольских лошадей отличает выносливость и неприхотливость. А с учётом местности, лично Виктор не отказался бы от подобного подспорья, для разведки. Но его смутило два фактора. Первый, слишком много бойцов. И второй, нет ни одной пушки.
Противотанковые ружья? Как-то сомнительно. Своих СССР вроде бы не имеет, хотя нужный боеприпас и разработан. Трофейные японские показали свою низкую эффективность в боях на Халхин-Голе. Виктор трижды подумал бы, прежде чем делать на них ставку.
Тогда напрашивается вывод, что это хунхузы разгромившие колонну и возвращающиеся обратно с добычей. Эти ребятки успели неплохо изучить местность, а потому вполне возможно, что знают, как утащить обломившийся им кусок. А это место… Скорее всего там имеется проход и укромный уголок. Лошади не машины и им нужен отдых и несмотря на всю выносливость монголов не помешает водопой.
Будить парней не стал. Незачем. Пусть отдыхают до полудня. У бандитов за плечами не меньше сотни километров, а возможно и больше, учитывая необходимость петлять и прятать следы. За пару часов животным не отдохнуть, да и люди не железные. Им потребуется минимум четыре часа. Но скорее всего даже больше. Местность им известна и на их месте он выдвинулся бы ближе к вечеру, в идеале перед заходом солнца. Тем более, что сейчас полнолуние, а тучами небосвод Гоби не богат…
— И к чему нам эти бандиты? — удивился Горбань, командир третьего танка.
В полдень после побудки Виктор рассказал подчинённым о своих наблюдениях, а так же о решении напасть на банду и освободить пленных. Наверняка водители не из числа налётчиков, а захваченные китайские красноармейцы.
— Я не люблю хунхузов. Настолько, что окажись они в плену и пожалуй рука моя не дрогнула бы, чтобы их прибить к бениной маме. И коль скоро есть возможность отправить на небеса пару тройку десятков этих гадов, то отчего бы так и не поступить.
— Но наша задача перерезать линию снабжения. И в этом хунхузы скорее наши союзники, — возразил старший унтер Логинов, командир второй машины.
— Для начала, я готов сотрудничать не с любым союзником. Но главное даже не это. Как думаете, почему я всякий раз приказываю бить по технике и по возможности не трогать личный состав? — задал вопрос Виктор.
— Ходят слухи, что Чан Кайши вроде как собирается договориться с советами. Поэтому лишняя кровь ни к чему, — предположил Горбань.
— Это проблемы гоминьдана и коммунистов. Меня они не волнуют, — отрицательно покачав головой, возразил Нестеров. — А вот упускать возможность подзаработать опыт, я не желаю.
— Да мы как бы и так зарабатываем, — хмыкнул Логинов.
— Но я хочу больше. Много больше.
— Насколько много? — не удержался от вопроса Горбань.
— Любить, так королеву, воровать так миллион, — улыбнулся Нестеров.
— Лихо.
— Мне такое не в новинку. Но для начала нужно пустить слух о том, что мы не льём кровь понапрасну. Красноармейцы должны знать, что сдавшись в плен они останутся невредимы и потеряют только опыт.
— Вы харатерник? — удивился Горбань.
— Именно. И у меня с собой артефакты для перевода и съёма опыта, — подтвердил Виктор. — А сейчас обедаем и выдвигаемся, сначала вот по этому ущелью, а затем выходим на плато, подходим к расщелине и запираем её.
— А если там всего лишь проход в скале, ведущий на другую сторону гряды? — усомнился Логинов.
— Значит я ошибался и хунхузы уже далеко.
— Но если они там, то наверняка выставят наблюдателей и они нас обнаружат задолго о нашего подхода.
— Будут дураками, если не выставят. Но, бежать от танков по открытой местности затея глупая. Как минимум, потеряют машины с трофеями, чего им не позволит жадность. Ведь есть большая доля вероятности, что мы пройдём мимо. Так что, я за то, что они замрут как мышь под веником и будут ожидать пока мы не уберёмся…
Ещё примерно через полчаса взвод Виктора остановился метрах в пятистах от расщелины, которая едва угадывалась даже с такого расстояния и при помощи оптики. Скалы сливались настолько, что казалось перед ними сплошная каменная красноватая стена изъеденная эрозией. И тем не менее, ему не показалось, он точно видел скрывшиеся там грузовики и всадников.
Виктор вскинул свой бинокль и начал всматриваться в гребень гряды. Смотреть пришлось долго, при этом он ещё и «Наблюдательность» задействовал. Всё же далековато и площадь большая. Так что, задачка не простая.
— Вот-т он, — хмыкнув, наконец удовлетворённо произнёс он, — Внимание «лисы», вижу наблюдателя. Поехали. Миша, трогай.
Танк рывком сорвался с места и под лязг гусениц покатил к скале. Лишь когда приблизились до двух сотен метров и сместились чуть левее, удалось рассмотреть довольно узкий и короткий проход в скале делавший поворот, отчего вновь появлялось ощущение, что там сплошная скала.
Виктор достал из ящика на борту громкоговоритель, пристроил его на башне и бросил провода Туникову, чтобы он подсоединил их к бортовой электросети. Всё же знал куда и зачем отправляется, потому и озаботился заранее. Надо же как-то донести до китайских красноармейцев мысль, что им следует сдаться. Хотя сейчас он собирался обратиться к хунхузам.
— Внимание, с вами говорит поручик частной военной компании «Витязь» Нестеров. Во избежание ненужного кровопролития, предлагаю вам сдаться. Выходите с поднятыми руками и бросайте оружие, — произнёс он с правильным шанхайским выговором.
— Командир, а ты уверен, что они тебя слышат? — усомнился, высунувшийся в люк Туников.
— Ну, наблюдатель точно слышит, — возразил Виктор.
— А что если они тебя не понимают? — вновь выказал сомнение тот.
— На этот случай, попробуем другой диалект. Даром что ли я так сильно задирал «Лингвистику» и изучал язык. Правда, сомневаюсь, что они согласятся. Потому как, сколько человеку не говори, а дать в морду
