— Серьёзно?
— Да! Серьёзней не бывает! Мне даже рядом с ней находиться противно было, а приходилось интерес изображать! Ухаживать! На людях с этой профурсеткой появляться приходилось! Знаешь, как на меня смотрели, а?
— Ингу имеешь в виду? — вклинился я в монолог товарища.
— Да! — ровно плюнул он и вцепился в этот вопрос почище бульдога. — Ингу! — выдал, стискивая кулаки. — Когда она разбежалась с тем болваном Венечкой, у меня был шанс… Был бы, если б не ты! Из-за Софьи Инга смотрела на меня как на пустое место! Нет, даже хуже! С презрением она на меня смотрела! Я перестал для неё существовать! И ещё ты там вечно крутился, а теперь она снова с Аркашей! Точка!
Я не утерпел и рывком поднялся из кресла, трижды размеренно и чётко хлопнул в ладоши.
— Отличная импровизация! Браво!
Лев недоумённо уставился на меня, даже чуть склонил голову набок.
— Ну что ты смотришь? — ухмыльнулся я. — Скажи ещё, не пытался манипулировать и давить на чувство вины? Нет, я готов поверить, что ты до сих пор так и сохнешь по Инге, а Софья была тебе глубоко противна, но тут мы подходим к одному критическому изъяну в твоей логике. Скажешь, к какому?
— Не понимаю, о чём ты! — процедил Лев, но меня этим своим заявлением нисколько не обманул. Прекрасно он всё понимал. Прекрасно!
— Видишь ли, лично я тебя ни с кем не знакомил и Софью тебе не навязывал. Ты просто встретил её, когда она была даже не со мной, а просто в одной компании с нами. Скажи — нет? — Мой бывший одноклассник промолчал. — Так зачем ты меня оклеветал, Лев?
Тот открыл рот, сразу закрыл его, но всё же совладал с эмоциями и заявил:
— Мне нечего тебе сказать!
— Или всё было совсем не так? — продолжил я, пропустив реплику мимо ушей. — Допустим, я взялся свести некоего сотрудника аналитического дивизиона с некоей сомнительной слушательницей Общества изучения сверхэнергии. Предположим, меня вывели на чистую воду и твоё собственное руководство приказало тебе с ней сойтись. Тогда — да. Тогда всё логично. Ты расстроен из-за упущенного шанса наладить отношения с Ингой, ещё и наблюдаешь, как движется вверх по карьерной лестнице твой связанный с монархистами одноклассник, а контрразведка бездействует! Долг каждого ответственного гражданина доложить об этом куда следует! Не так ли?
На сей раз Лев промолчал.
— Да-да, — покивал я. — Обязательство о неразглашении и здравый смысл! Ты должен был держать язык за зубами и понимать, что раз меня до сих пор не прищучили, то операция ещё продолжается и нельзя ставить её под удар доносом на товарища!
Лев скупо улыбнулся.
— Не знаю, откуда ты всё это взял! В любом случае я сделал то, что был должен. Мотивы не важны.
Я покачал головой.
— Вот мотивы как раз и важны. И если не разберусь в твоих мотивах я, в них придётся разбираться компетентным органам.
— Сообщишь куда следует? — презрительно скривился Лев.
— Доложу. А ещё — препровожу! — пообещал я, доставая удостоверение. — И заявление твоё, из подшивки вырванное, приложу. Про иголки под ногти я ведь, Лев, не шутил. Было и такое!
Лев напрягся.
— Других объяснений не будет!
Я улыбнулся и покачал головой.
— Ту операцию проводил контрольно-ревизионный дивизион. У них имеется полный комплект документов — в том числе твоё обязательство о неразглашении. Лев, если меня не устроят ответы, ничем хорошим для тебя это не закончится.
Сказал — и сразу ощутил лёгкое искажение энергетического фона. Обратился к ясновидению и чуть сместился в сторону, слегка довернув при этом корпус. Лев переступил с ноги на ногу, я самую малость подался вперёд. Никто из нас активных действий не предпринимал, мы словно двигали невидимые шахматные фигуры, предугадывая чужие ходы и намечая собственные. Загоняли друг друга в угол и хоть не вкладывали при этом в свои воздействия ни доли сверхджоуля, но даже так очень скоро движения начали сопровождаться шорохом разрядов статического напряжения.
Атмосфера наэлектризовалась до предела, по виску Льва скатилась одинокая капля, я сглотнул. И снова — перенести вес на другую ногу, надавить мыслью, изменить конфигурацию внутренней энергетики, изменить частотный диапазон силового щита, сместить фокусировку для контроля чужой энергетики, подстроиться под дыхание оппонента, ухватить мельчайшие нюансы колебаний…
— Да перестань ты! — всплеснул вдруг Лев руками, и напряжение развеялось, будто ничего и не было вовсе.
Мы вновь просто стояли посреди просторной и светлой комнаты отдыха, и никто ни на кого не давил. Почти.
— Ну? — поторопил я товарища.
— Я не знал, что ты работаешь на контрразведку! — заявил в ответ Лев. — Да никто этого не знал!
— Хотелось бы услышать что-то более содержательное!
Мой бывший одноклассник ссутулился, враз став походить в своей больничной пижаме на недоброе огородное пугало, и нехотя сказал:
— Мне приказали! — Он глянул исподлобья и взорвался: — Да, приказали! И ни о каких иголках под ногти речи не шло! Из-за сомнений в благонадёжности требовалось лишить тебя доступа к секретной информации! Устраивать публичный процесс никто не хотел… Да это и не в твоих интересах было! Поэтому мне поручили донести информацию до комиссариата по неофициальным каналам. Я счёл это меньшим злом. Всё! Точка!
Я кивнул. Ну да — обвинения были сомнительней некуда, при таком раскладе к стенке не ставят. Меня даже во глубину рифейских руд не сослали бы, просто я уже и без того в разработке по другому делу проходил, вот и накопилась критическая масса улик и обвинений.
Это всё понятно. Вопрос в другом.
— Официально приказали? С распоряжением под роспись ознакомили?
— Шутишь? — скривился Лев. — Там изначально весь вопрос был в том, давать ли ход делу официально или обойтись без ходатайства о проверке твоей благонадёжности!
Я кивнул.
