Практик
Часть первая
Глава 1
Практик
Часть первая: Легализация
Глава 1
Суббота не задалась. Нет, на самом деле не задались у меня февраль, март и вся первая половина апреля, но сегодняшний день — особенно.
— Сходил на мизер, называется… — проворчал я, отсчитывая тридцать пять рублей, которые с меня причитались по итогам партии в преферанс.
Не столько расстроился из-за досадного проигрыша, сколько злился на себя из-за одного-единственного просчёта, разом сломавшего всю игру. Всё ж хорошо было, но нет — рискнуть решил! Азарту поддался, сильных впечатлений захотелось!
Ну да — захотелось. Волей-неволей дефицит положительных эмоций испытывать начинаешь, третий месяц кряду в заведении закрытого типа пребывая.
— Ну что — ещё пульку распишем? — спросил господин средних лет с чуть одутловатым лицом и короткой профессорской бородкой.
Я поднялся из-за круглого стола и покачал головой.
— Пожалуй, без меня, Василий Никанорович.
Профессор Чекан пожал плечами и начал собирать выигрыш.
— Да брось, Пётр! — рассмеялся горбоносый и черноволосый Вахтанг Рогоз. — Надо же как-то убить время!
— Слишком накладно для кошелька получается, — усмехнулся я и перебрался в глубокое кресло у негромко мурлыкавшего незнакомую мелодию радиоприёмника.
Партии в преферанс традиционно проходили в просторной гостиной, не менее традиционно пустовавшей по утрам. Контингент центра собирался здесь преимущественно во второй половине дня — научные сотрудники пили кофе и чай, а по вечерам и что покрепче, читали свежую прессу и книги из местного библиотечного фонда, обсуждали последние новости и просто сплетничали. Но это всё позже, это всё ближе к вечеру, а сейчас в гостиной царили тишина и спокойствие.
Увы, «царили» — уже в прошедшем времени.
Последний из нашей четвёрки картёжников ехидно улыбнулся и спросил:
— Что же — сексотам не компенсируют карточные проигрыши?
Я вернул закладку в детектив о таинственной смерти племенного быка, отложил книгу и повернулся к доценту Яниковскому, который холёным лицом и напомаженными волосами напоминал скорее представителя богемы, нежели серьёзного научного деятеля. Неприязнь у нас была взаимной, поэтому отшучиваться не стал.
— Для настоящего учёного, к коим вы себя, Сергей Харитонович, изволите относить, — произнёс я с печальным вздохом, — вы чрезвычайно небрежны в формулировках. — И пояснил свою мысль, произнеся по слогам: — Сек-сот. Секретный сотрудник. А о какой секретности может идти речь, если я официально состою на службе в научном дивизионе и всем вам об этом прекрасно известно?
Яниковский дёрнул плечом.
— Ох, простите-простите! Надо было сказать — надсмотрщик!
Я покачал головой.
— Если проводить аналогии с академической греблей, я — ваш рулевой.
— Который нужен команде, как собаке пятая нога!
Профессор Чекан оторвался от раскуривания трубки и попросил:
— Довольно, господа! Хватит! — В этот момент начался выпуск новостей и диктор завёл разговор о северной кампании Оксона, поэтому Василий Никанорович досадливо поморщился. — Прошу, избавьте меня от политики!
Вахтанг Рогоз сделал вращательное движение кистью, настроечная ручка находившегося метрах в пяти от него радиоприёмника повернулась, недолгое шипение помех сменилось музыкой.
— Пётр Сергеевич, может, всё же присоединитесь к нам? — предложил профессор, расчерчивая очередной лист.
— Воздержусь, — отказался я, достал из внутреннего кармана пиджака записную книжку и начал демонстративно листать её, делая вид, будто выискиваю нужную страницу. — К слову, о пятой ноге… Категорически не согласен с этим утверждением и готов прямо сейчас доказать свою полезность. Вот супруге вашей, Сергей Харитонович, раз за разом отказывают в свидании, а некая гражданка Зарянец посещает вас каждое воскресенье…
Яниковский резко встал.
— Это по работе! — заявил он. — Ольга Зарянец — мой аспирант!
— Ну разумеется! — улыбнулся я. — Работа — это святое, но и семье надо время уделять. Так давайте, я визиту вашей супруги поспособствую? Не думаю, что она занятиям с гражданкой Зарянец помешает. Согласны?
Доцент ожёг меня бешеным взглядом, развернулся и выскочил из гостиной, ещё и дверью напоследок хлопнул.
Вахтанг Рогоз озадаченно потёр лоб.
— Неужто Сергей Харитонович и вправду полагал, будто никто не знает о его романе с Оленькой?
Профессор Чекан пыхнул ароматным дымком и улыбнулся.
— Для настоящего учёного он имеет весьма смутное представление о звуконепроницаемости стен. Так, Пётр?
— Под дверью я не подслушивал, если вы об этом, — покачал я головой. — Чистая дедукция.
— Или индукция?
— Или она.
Вахтанг кинул на стол колоду карт и поднялся на ноги.
— Пётр, у нас всё в силе? — уточнил он. — Не одному Сергею завтра с аспиранткой работать!
— Сделаю, — пообещал я. — Василий Никанорович, о вас тоже помню.
Профессор благосклонно кивнул.
Именно что на тюрьму научный центр нисколько не походил и куда больше напоминал самый обычный ведомственный санаторий. Никаких стен с колючей проволокой, решёток на окнах и караульных вышек с прожекторами, никаких надзирателей и собак. Ограда присутствовала, разумеется, как и охрана, но без забора и вахтёров не обходилось и в простых домах отдыха.
Выстроенный в классическом стиле главный корпус вмещал в себя немалых размеров библиотеку, спортзал с парными и сауной, столовую и кинозал, а ещё оборудованную по последнему слову науки и техники медчасть, аудитории и даже бар. Ну а жили постояльцы в двухэтажных зданиях поменьше. На территории — сосны, скамейки и беседки, амфитеатр, термальные источники, крытый бассейн и купальни под открытым небом. Лесной воздух, тишина, красота.
Живи и радуйся, сплошное благолепие кругом. Но это если на первый взгляд. А так и неизбежное ограничение свободы передвижения раздражало, и в отношениях с контингентом некоторая напряжённость присутствовала. А самое главное — донимала близость Эпицентра. Научный центр находился от него в полусотне километров к северо-западу, интенсивность активного излучения здесь была чрезвычайно высока, и адаптивную технику приходилось задействовать едва ли не сутки напролёт.
Честно говоря — достало.
Никакого жёсткого распорядка дня у меня не было, да только и бездельничать было не с руки: кураторы — оба-двое, не сговариваясь! — поставили задачу не просто наверстать отставание от программы второго семестра, но и сдать экзамены экстерном. На кой чёрт — объяснить не удосужился ни тот, ни другой.
Альберт Павлович посоветовал ловить момент, Георгий Иванович велел не расслабляться. Но это перед заселением, сюда они не приезжали ни разу.
Я сходил в библиотеку и сдал учебник по теории сверхэнергии, взамен получил заказанный ещё на той неделе двухтомник «Основ создания энергетических структур». Штудировать его не стал и просто ознакомился с оглавлением, ибо сей монументальный труд требовал крайне вдумчивого изучения, а сейчас было уже не до того.
Заскочив к себе, я переоделся в трико и майку, прихватил полотенце и отправился в медчасть, которая разнообразием тренажёров ничуть не уступала второй лаборатории РИИФС. Имелись там и силовые установки, и резервуары с грязью, привезённой прямиком из Эпицентра, и настоящие соляные пещеры. Я привычно обнулил счётчик генератора, обратился к сверхсиле и принялся выдавать электроэнергию, взвинчивая мощность и давая себе отдых по предварительно рассчитанному графику.
Пропущенные в январе-феврале тренировки сказались на динамике способностей не так уж и сильно, пиковую мощность удалось довести до восьмидесяти киловатт. Поработав с силовой установкой, я взмок и сходил в душ — сполоснулся, заодно оценил состояние пулевых отметин. Плечевая кость и рёбра до сих пор ныли к перемене погоды, а вот рубцы рассасывались ускоренными темпами и в глаза уже особо не бросались. Происходило это, разумеется, не само по себе, а моими неустанными стараниями по подстёгиванию процесса регенерации тканей.
