Ознакомительная версия.
Если бы Ворон не предполагал нечто подобное и давно не смирился с тем, что Зона постепенно меняет и его, наверное, бился бы сейчас в истерическом припадке. Хоть баллоны с воздухом с собой бери и таскай, только ведь все равно бесполезно.
Он протянул руку, и сгустки принялись льнуть к его пальцам и ладони. Ворон слегка повел ими и почти не удивился, когда разрозненные части начали слипаться, сливаться воедино. Сияние стало сиреневым и медленно переместилось из области сверхчеловеческого зрения в обычное.
– Кис-кис. – Несмотря на всю плачевность ситуации и его положение, губы растянулись в улыбке.
«Кот Шредингера» устроился на его плечах, обвил «хвостом» шею и принялся что-то намурлыкивать. Правда, мурчанием это назвать было сложно: больше походило то ли на дельфиньи щелчки с посвистыванием, то ли на стрекот сверчка, а временами и на счетчик Гейгера.
Ворон попробовал в подробностях припомнить все, случившееся с ним перед преобразованием. К его величайшему изумлению, память он не утерял, но входило ли это в общую программу или он просто такой уникальный, понять не получалось. Также он не знал, как теперь себя вести. Попадаться на какой-нибудь глупости не хотелось.
Бежать?
Он находился в каком-то доме. Пейзаж за окном знакомым не казался, что наводило на мысли о том, что «белые сталкеры» ушли на другой конец Москвы. Если это так, то проще всего добраться до ближайшей станции метро и ориентироваться уже оттуда. Можно, в конце концов, просто попробовать сориентироваться на местности. Конечно, географический кретинизм – вещь, наличествующая у всех, но он выберется рано или поздно, даже если пойдет в неправильном направлении.
Без еды, без воды, неизвестно где ночуя. Безоружный и без детектора.
Невозможно.
С другой стороны, он теперь зрячий в самом прямом смысле этого слова.
– С пробуждением. – Валентин вошел в комнату, но подходить не стал, так и застыл в проходе, подпирая плечом дверь. – Хоть выспался?
Ворон предпочел промолчать и очень постарался нацепить на лицо безучастное и безразличное ко всему выражение.
– О! Да ты у нас по-прежнему гордая птица. – Валентин рассмеялся и полез в карман за «радужкой».
Тело действовало само, совершенно неподконтрольно. Его словно выкинуло вперед. Ноги попробовали подкоситься, но тотчас выпрямились. В голове будто светошумовая граната взорвалась, и все последующее он видел уже урывками: как выхватил «Эсквайр», но Валентин выбил его, как сам пропустил удар в грудь, но тот лишь раззадорил, как вцепился Валентину в горло, а тот тщетно пытался разжать и отодрать скрюченные судорогой пальцы, но уже хрипел, как из коридора прибежали на помощь этой твари другие – не менее твари.
Разум все же оставался, пусть его было и немного. Закрыть проход спиной Валентина Ворон все же сообразил, но вот то, что проникнуть в комнату можно и со стороны балкона, который наверняка смежный с соседним, догадался, только когда на нем повисли сзади, а шею проткнул новый укол.
– Это что? – Денис смотрел на Романа так, словно того вообще не существовало или тот стал стеклянным.
– Динь, послушай… – От детского обращения Дениса покоробило. Впервые в жизни. – Прошло больше недели. Ты прекрасно знаешь, что это означает, и…
– Я спросил, – напомнил Денис и отвернулся. Кажется, Роман выдохнул с облегчением и принялся сверлить взглядом стакан и накрывший его хлеб.
– Динь, пойми…
– Понять?! – Хлеб не истлел за мгновение, а водка не выкипела, хотя Роман наверняка ждал именно этого. – Я по жизни понимаю слишком много. Всех! И всегда! Отчего же никто не слушает меня самого?! Он жив! Жив! И я знаю это лучше, чем кто-либо.
– Успокойся! – Роман схватил его за плечи, но тотчас отшатнулся. Денис не обладал ни телекинезом, ни теми штучками, которые так любили показывать по местным кабельным каналам, то возрождавшим «Битвы экстрасенсов», то вообще вытаскивающим какого-нибудь клоуна – продолжателя дела Чумака и заряжающего тазики с водой. Зато Денис мог ударить мысленно и именно это и сделал, пусть и в четверть силы.
– А ты отцепись от меня, – прошипел он, – и лучше не трогай руками. Ради собственного благополучия не трогай!
– Динь… – Роман сел на стул и потер шею. Ощущения были не из приятных: словно ему очень сильно эту шею намылили. – Динь, я сам – друг Ворона. Я видел его в таком состоянии и обстоятельствах, что тебе и представлять не нужно. Я ждал сначала его, а потом вас обоих из каждой вылазки, но на этот раз надо набраться мужества и признать, что он не вернется. – Он резко вскинул руку, когда Денис уже было открыл рот для возражений, и тот так и не решился высказать их. То ли Роман инстинктивно повторил один из условных сигналов, то ли просто его решили выслушать до конца. – Игоря признали пропавшим без вести, но это произошло больше для успокоения Шувалова, которого на подобное отношение настроил именно ты.
Денис снова попытался возразить, но лишь мотнул головой и сказал:
– Продолжай.
Он действительно немного надавил на профессора, а вернее, не рассчитал собственных сил.
– После этой ходки ты переменился и больше не теряешься в реальности. – Роман хмыкнул.
– Нет, ты ошибся, все как обычно.
– Значит, раньше ты просто лучше скрывался. – Роман вздохнул. – Но даже если так, то с Шуваловым ты поступил некрасиво.
– Я уже извинился. – Но не раскаялся. В тот момент, когда они только прошли через КПП, и бойцы начали давать показания, следовало действовать: как угодно, хоть наизнанку выворачиваться, но сделать так, чтобы Ворона признали именно пропавшим, а не погибшим. Денис сам не знал, откуда возникло в нем это знание, но привык верить своим ощущениям.
Без поддержки его слово стало бы незначительным, и он убедил Шувалова. Тот и сам был рад обмануться и представить все так, будто Ворон не остался прикрывать группу, а просто задержался и скоро вернется.
«Он не погиб», – твердил ему Денис, хотя, несмотря на все свои способности, не мог почувствовать и сказать что-либо конкретное. Только здесь, дома, спустя несколько дней он начал ощущать нечто, похожее на предчувствие. Во снах он видел Москву глазами Ворона, только отчего-то не мог поговорить, докричаться до его сознания. Впрочем, сказать по совести, ему и раньше не удавалось ничего подобного. «Черная воронка» как держала его на расстоянии, так и продолжала.
– Ты просто не можешь отпустить.
– И ты решил, будто это, – он ткнул пальцем в стакан, – поможет?
– Динь, временами…
– Ты очень плохой психолог, Роман!
– Да, ты прав, – он тоже начал заводиться, – я не психолог, а врач. Более того, хирург и привык резать по живому, в том числе и чтобы это живое потом не сделалось мертвым.
Ознакомительная версия.
