– Достаточно, чтобы вооружить две сотни дружинников, – спокойно ответил Меш, видя, как расширяются глаза Ньюша.
– И если снять оплетку, – тихо продолжил князь, – не окажется ли так, что рукоять меча украшает княжеская булава?
– Окажется, князь, – согласился Меш, смирившийся с тем, что случившегося не изменишь.
– Итак, вы князь Нош, то есть владение, о котором вы рассказали нам прежде, является княжеством? – Князь наконец снова посмотрел на Меша:
– Вы правы, – согласился Меш, гадая, куда заведут его отца эмоции.
– Ну что ж, – кивнул князь. – Когда восстают из мертвых отпрыски двух самых знатных родов Вайяра, у меня имеется только один, но очень серьезный вопрос, от которого зависит все последующее.
«Вот человек, умеющий видеть суть вещей, – с одобрением отметил Меш. – Он выделил главное».
Князь замолчал, но Меш уже знал вопрос и понимал причины, которые заставляли князя буквально изнемогать под бременем неизвестности.
– Никаких династических претензий, князь, – сказал он твердо. – Абсолютно никаких.
Он увидел облегчение, проступившее на лице князя, и выражение растущего недоумения на лице Ньюша.
– Я сказал правду, – добавил он. – Все что мне нужно, это поработать в вашем хранилище книг. Это возможно?
– Разумеется, – поспешно заверил его князь, и Меш понял, насколько постарел его отец.
– Могу я узнать, что здесь происходит? – спросил наконец все еще ничего не понимающий Ньюш.
– Как вы полагаете, князь? – спросил старый Сирш.
– На ваше усмотрение, князь, – ровным голосом ответил Меш.
– И ведь я твой должник, – сказал князь Сирш, глядя Мешу в глаза. Глаза самого Сирша стали вдруг не просто старыми, они стали глазами больного животного, страдающего животного, не способного никому объяснить, как велико на самом деле его страдание.
– О чем вы, милорд? – поднял перед собой руки Меш. – Вы говорите это мне? После всего?
– Она знает? – неожиданно спросил Сирш и перевел взгляд на Сиан.
– Да, милорд, – с холодным достоинством ответила н'Сиан, понявшая, что именно имеет в виду князь Сирш. – Я знаю.
Ее голос был полон лютой стужи, какая бывает, кажется, только в Восточном Каэре.
– Вот видишь, – печально усмехнулся Сирш. – Она любит тебя, и ей абсолютно понятно, что и как случилось тогда.
Старик снова усмехнулся. В его усмешке, впрочем, было слишком много горечи, чтобы считать ее вполне тем, чем она должна была быть.
– Спроси ее, – предложил он. – Я почти уверен, что виновным она назовет меня.
Меш посмотрел на Сиан и кивнул. Но кивал он не словам отца, вернее не совсем им. Он кивнул своей собственной мысли. А мысль между тем была убийственно проста.
«Ты в самом деле идиот, Меш, – сказал он себе. – Старик разобрался в этом деле за считаные минуты, а ты десять лет терпел муки совести и…
О да! – признался он себе. – Я боялся даже думать о том, что Сиан должна чувствовать после того, что я ей о себе рассказал».
– Господа! – взмолился Ньюш. – Отец! Вы можете мне хоть что-нибудь объяснить? Или я так и буду сидеть здесь, как деревенский олух, и «слушать речи небожителей».
– Когда ты в последний раз был в Отцовской галерее, Ньюш? – вместо ответа спросил старый князь. На Ньюша он между тем не смотрел. Он смотрел на Меша, рассматривая его с жадным любопытством, с тоской в глазах, с болью, пришедшей из сердца. – Эти люди умеют творить чудеса, не так ли, князь?
– Отцовская галерея? – удивился Ньюш. – При чем здесь Отцовская галерея?
– Да, эти люди способны творить чудеса, – согласился Меш, и в этот момент глубоко в его ухе ожил коммуникатор.
«Надеюсь, вы меня слышите, князь, – предположил полковник В’Туеж. – Хотя я предпочел бы что-нибудь более существенное, чем надежда».
В его голосе чувствовалось напряжение.
– Да, – повторил Меш теперь уже для Сохатого, на мгновение включая коммуникатор на передачу. – Они умеют творить чудеса. – А это уже было снова сказано отцу.
– Ты не ответил на мой вопрос? – Князь все-таки повернулся к Ньюшу и теперь смотрел на него, ожидая ответа.
«Ну слава Бородачу, его жене и детям! – Интонация В'Туежа не оставляла сомнения в том, что ему хотелось сказать на самом деле. – Князь, мы на орбите. Вам надо срочно возвращаться. Мы вас ждем!»
Меш смотрел на отца и брата, но думал совсем о другом. Несомненно, о том же думала сейчас и Сиан, которая не могла не слышать слов полковника.
«Что, во имя Матери,[52] могло такого произойти, чтобы В'Туеж нарушил его однозначный приказ?»
И в самом деле, они с Сиан находились «на вакациях», что подразумевало, что они путешествуют как хотят. Не то чтобы это могло понравиться придворным Меша или его гвардейцам, но князь Нош никогда не повторял своих приказов дважды. Единственной уступкой профессиональной паранойе В'Туежа было то, что в семистах километрах отсюда, на Змеином плато, сидели во временном лагере две полудюжины телохранителей – его и Сиан личных бодигардов, как называет их Дракон, – и ждали тревожного вызова. На этот случай у них имелся транспортный шатл. Впрочем, использовать их Меш не предполагал. И корабль он отослал тоже, ведь путешествие должно было быть долгим.
– Месяц, – сказал он своим людям, отправляясь в путь. – Сорок два дня я принадлежу самому себе, и я не рекомендовал бы кому-либо из вас проявлять излишнюю инициативу.
Говоря это, он знал цену слов, и его люди тоже знали, чего стоят слова Меша. Двадцать дней («Нет, теперь уже двадцать один») правила игры соблюдались неукоснительно. Обеими сторонами. И вот теперь к нему обращается сам Сохатый, и это означает, кроме всего прочего, что они пригнали сюда корабль.
«Так что же могло случиться? Какая причина оказалась сильнее его приказа?»
По-видимому, В'Туеж тоже понял, что без объяснений его поспешное вмешательство в дела князя может быть истолковано превратно.
«Война, – сказал он. – Ратай атаковали империю. Это раз».
«Вполне достаточно», – грустно подумал Меш, вполне отчетливо представлявший, что стоит за словами полковника.
– Ну, – между тем растерянно протянул Ньюш, глядя на старого князя, – думаю, что около месяца назад я там был.
– Похвально. – В голосе князя звучали ирония и горечь. – А когда ты в последний раз вглядывался в лица Отцов и Матерей?
«Переворот, – с отчетливым гневом в голосе сказал полковник. – Мятеж Позвонков! Это два».
«Да, – решил Меш. – Он прав. Такие события отменяют любые приказы».
– О! – радостно воскликнул Ньюш. Ему явно было, что ответить на этот раз. – Как раз месяц назад я это и делал! Жрецы наложили на меня епитимью, – сообщил он нехотя. – Пришлось проторчать в галерее почти целый день.
