«Я тоже помню».
– Пустое, – возразил Меш. – Ты был ребенок.
– Есть вещи, которые не следует делать никогда, – твердо сказал Ньюш.
– Ну если ты так полагаешь, – ответил Меш, – то пусть так и будет.
Он усмехнулся, не очень-то и пытаясь скрыть усмешку, потому что сцены из рыцарского романа не будет. Просто не получится. Это он уже понял. Понял минуту назад, «почувствовав» сводного брата, как удавалось Мешу иногда чувствовать других людей.
«Но с другой стороны, – подумал он. – Лучше уж так, чем как-нибудь еще. Истории о разлученных братьях хорошо рассказывать вечером, сидя у огня, с кубком черного вайярского в руке и трубкой в зубах».
– Перейдем к делу, – сказал он вслух, прерывая молчание.
Ньюш вздрогнул и удивленно посмотрел на Меша, но Меш был невозмутим.
– Откуда ты?.. – начал было обескураженный таким поворотом разговора Ньюш, но Меш остановил его:
– Оставь это и переходи к сути, – сказал он сухо. – Если ты хочешь иметь со мной дело, научись быть прямым, как стрела. Я слушаю тебя, Ньюш.
– Я… – Было видно, что Ньюшу очень непросто взять себя в руки, но все-таки он справился с потрясением быстрее, чем можно было ожидать, и это говорило в его пользу. – Князь постарел, – сказал наконец Ньюш. – Он стар и болен. А я… Я молод, и не все готовы идти за мной, как шли раньше за ним.
Он помолчал секунду, как будто пытался сформулировать главное.
– Волки собираются в стаю. – Ньюш смотрел Мешу прямо в глаза. – Они разорвут княжество, как барана. Я буду только маленькой косточкой на их пиру.
– Вейжи? – спросил Меш и почувствовал, как напряглась Сиан.
– Да, и Вейжи тоже, – кивнул Ньюш. – Но не только. Звери везде, Меш! И в цитадели тоже.
– Ты просишь о помощи?
– Да.
– А что же отец? – Меш впервые назвал старого Сирша отцом. Вслух.
– Отец? – переспросил Ньюш, не обративший на это слово никакого особого внимания. – Он не попросит тебя. Сегодня я все понял. Тебя он попросить не сможет.
Ньюш покачал головой и объяснил, поскольку Меш продолжал молчать:
– Я думаю, все дело в твоей матери, Меш, и в моей.
– Что тебе об этом известно? – спросил Меш.
– Не много, но достаточно, чтобы понять – твою мать он любил, а мою ненавидит.
Меш не стал больше спрашивать. Ему не хотелось снова погружаться в эти грязные воды. Что было, то случилось. Что есть, то и есть, а что случится затем, не ведомо никому из смертных. Но в немногих словах Ньюша содержалось немало такого, о чем следовало подумать. Что-то можно было отложить на потом, но кое-что требовало быстрой реакции.
Молчание снова затянулось, и Меш, у которого не было на все это времени, решил, что разговор надо завершать.
– Что ты предполагал предложить мне взамен? – спросил он.
– Ты будешь старшим братом князя, – быстро ответил Ньюш, который, по-видимому, все это уже обдумал заранее. – Восточное крыло замка и все что пожелаешь вне его.
– Дела настолько плохи? – усмехнулся Меш.
– Думаю, что да, – признался Ньюш тихо.
– Ты знаешь, что у меня уже есть свое княжество?
– Да, я понял это, но ты ведь Сирш!
– Я Сирш, – согласился Меш. – А кто ты?
– Я тоже Сирш, – невесело усмехнулся Ньюш. – Все думают, что я… Ты знаешь песенку про вино в крови?
– Знаю, – кивнул Меш.
– Вот такой я в их глазах, – объяснил Ньюш.
– Но они ошибаются, – уточнил Меш.
– Да.
Ньюш вдруг ухмыльнулся вполне весело. Почти было засмеялся даже, но остановился на ухмылке.
– Ты поверишь, если я скажу тебе, что именно ты научил меня тому, что маска «урода» может быть хорошим решением в трудные времена?
– Вот как? – Меш не удивился. Все это он уже знал.
– Да, – подтвердил Ньюш.
«Да, – подумал Меш. – Ты не зря мне понравился. В тебе действительно что-то есть, и, возможно, из тебя еще получится славный князь».
– Хорошо, – сказал он вслух. – Я подумаю, как вам помочь, но об этом мы поговорим утром. Приходи сюда на рассвете.
Меш улыбнулся Ньюшу и протянул ему руку:
– А сейчас иди, мне еще предстоит много чего сделать.
Ньюш пожал протянутую руку, кивнул в знак согласия и ушел, ни разу не оглянувшись по пути.
Когда дверь за ним закрылась, Меш запер ее на тяжелый стальной засов, которым, по-видимому, давно никто не пользовался – настолько трудно было его сдвинуть, и вернулся к Сиан. Она по-прежнему стояла у стола, осторожно, чтобы не распустились волосы, вытягивая из своей прически длинную и тонкую золотую иглу с крупным рубином на конце. Справившись с непростой задачей, Сиан воткнула иглу в одну из лепешек и повернула рубин против часовой стрелки. Неожиданно камень засветился. Свет, исходивший из камня, был слабым, чуть пульсирующим, но вполне заметным даже в хорошо освещенном помещении. Теперь, когда заработал этот крохотный прибор, никто уже не сможет ни услышать, ни увидеть того, что будет происходить в библиотеке.
– За дело, – кивнул Меш, и легко коснувшись пальцами щеки Сиан, пошел к статуе Души Взыскующей, все так же, как и многие годы до этого, стоявшей возле глухой стены.
Найдя углубления на висках чудной головки девушки-души, Меш привел в действие скрытый в ней механизм и открыл вход в лабиринт. Как и следовало ожидать, в лабиринте было темно. Здесь царила вечная ночь, в которой Меш, однако, мог двигаться так, как если бы тайные тропы замка Сиршей были освещены полуденным солнцем. Но сегодня он был не один, да и причин скрываться во тьме у него теперь не было. Меш активировал прибор скрадывания, вмонтированный в его широкий кожаный пояс, и, достав из кармана затейливую серебряную вещицу, в которой любой вайярский кавалер без труда узнал бы флакон для благовоний, включил фонарь. Узкий луч света разрезал тьму, осветив узкий коридор с кирпичными стенами и потолком.
– Иди за мной, – сказал он Сиан и шагнул в лабиринт. Через мгновение к его лучу присоединился луч фонаря Сиан, а еще через пару секунд и несколько неспешных шагов в глубь коридора он услышал щелчок закрывшейся двери. Теперь не видимые и не слышимые никем, даже если бы кто-нибудь кроме них двоих и находился сейчас на тайных тропах, они пошли быстрее. Для начала, им предстояло проверить две гипотезы Меша, которые возникли у него после долгих бесед с Драконом, Вороном, Тигрицей и королевой Нор. И с Сиан, конечно. И с Сиан…
Так уж повелось в их маленькой компании, что тайны Легиона обсуждались едва ли не при каждой встрече, и каждая новая деталь, которую можно было вставить в сложную головоломку, построенную много лет назад многими ныне давно мертвыми людьми, порождала очередной раунд дискуссий. Меш принимал в этих разговорах посильное участие с тех самых пор, как дама Йя поставила на его память печати легионерского типа. И прошло не так уж много времени, прежде чем Меш понял, что Четырехглазый, которого звали Карл, и В'Спаш – хранитель книг во дворце Сиршей – это один и тот же человек. Осознав этот факт, Меш понял, почему хранитель книг имел два лица. На самом деле В'Спаш имел три лица. Он был землянином, он был легионером, и он стал той'йтши. Тайна его смерти тайной более не являлась, хотя причины, заставившие другого легионера-землянина на это пойти, так и остались неизвестны. Королева с самого начала – с их первой, почти случайной, встречи – почувствовала, что Ярш не в восторге от того, что в Тхолан вернулись люди Легиона. Но разговорить человека, прошедшего специальную подготовку и носящего неснимаемые печати, не просто. К тому же смутные ощущения еще не повод для недоверия. Потребовалось время – годы, чтобы однажды Дракон смог сформулировать свой вопрос так, что рыжий Ярш вынужден был на него ответить. Он просто не смог не ответить на этот вопрос. И Ярш ответил. И вынужден был после этого ответить на многие другие вопросы, но даже власти Дракона – его ключей – не хватило на то, чтобы заставить ресторатора рассказать все. Оказалось, что у предателя стояли такие печати, которые не во власти Макса было отменить и не в силах сломать. Так что Ярш умер, унеся с собой больше тайн, чем раскрыл. Жаль, конечно, что там не было Меша. Возможно, он сам по себе или с одним из Камней Легиона – и сумел бы пройти эти барьеры, но ни Дракон, ни Ворон о такой возможности не подумали. Типичная ошибка людей, привыкших во всем полагаться только на себя. Впрочем, сделанного не воротишь. Ярш умер. А до этого умер Карл. И сожаления о смерти хранителя книг вызвали к жизни воспоминание, которое, казалось, было глубоко похоронено в бездонной памяти Меша. Стерто. Навсегда. Оказалось, что не навсегда. Не стерто. Не забыто. И неожиданно для самого себя Меш вспомнил, как он сам случайно обнаружил вход в лабиринт. За давностью лет и за неактуальностью история эта почти забылась. Тема эта никогда не была для Меша предметом обдумывания, и потому он, не намеренно, конечно, упростил историю, полагая, что открыл вход на тайные тропы сам, воспользовавшись своим даром. Теперь же события того далекого уже времени всплыли в его памяти с яркостью недавно случившегося. Естественно, не без причины. Его память была подстегнута рассказами других.
