«Знаток, блин!» — раздраженно подумал Борис.
Когда бойцы надели доспехи, места в клетке стало еще меньше. Гладиаторы неуклюже ворочались в тесноте, цепляя друг друга. Пластик сухо скрежетал о пластик. Но ничего, потерпеть можно. Если эта защита хоть немного повышает шансы на выживание и победу, глупо было бы от нее отказываться.
На противоположном конце поля противник тоже заканчивал суетливое облачение в пластиковые латы.
Колизей выл от нетерпячки.
Нет, не будет здесь рыцарского турнира. Будет просто очередная кровавая бойня на потеху публике.
Борис полоснул ненавидящим взглядом по трибунам. Зрители бесновались. Вопли заглушали музыку.
Невероятно, немыслимо, сколько людей собралось полюбоваться шоу!
Безликая человеческая масса облепила все — зрительские ряды, крутые лестницы, проходы. Яблоку негде было упасть. Даже в VIP-зоне у внешней ограды, опоясывавшей арену, было тесно. А ведь сюда простым горожанам вход был заказан. Здесь на зеленой травке по краю поля плотно стояли столики с великолепной сервировкой. Место за столиком стоило баснословно дорого. Отсюда за напитками, закусками и непринужденной беседой будет наблюдать за боями городская элита.
Впрочем, ставродарский истеблишмент вел себя так же, как и местные плебеи. Орал во всю глотку. Требовал зрелища. Крови требовал. Много. И поскорее.
Жесткие ритмичные аккорды сотрясали и рвали воздух, мешались с воплями, заводили и возбуждали публику все сильнее, сильнее. Начинался массовый транс. Всеобщее помешательство.
Может быть, на самом деле здесь платят деньги за это? За возможность оказаться в таком вот состоянии. Почувствовать единение на грани оргазма в многотысячной групповухе. Ощутить себя частью обезумевшей толпы, жаждущей только одного. Крови.
Музыка резко оборвалась. И почти сразу же стихли вопли, словно чья-то рука приглушила звук. Стадион замер. Неестественная тишина повисла в воздухе.
И ставродарский колизей дождался своего.
Где-то наверху, коротко и пронзительно, квакнула сирена.
Резкий неприятный звук — словно лопнула гигантская струна — разнесся над ареной и зрительскими рядами.
«Сигнал!» — понял Борис. Двери их клетки с лязгом раздвинулись. Вместе с открывающимися воротами арены.
Распахнулись двери на противоположной стороне гладиаторского ристалища.
Еще мгновение тишины. Угасающее эхо сирены.
Впрочем, стихнуть окончательно оно не успело.
Колизей взорвался снова.
Борис уже ничего не слышал. Ничего, кроме…
«Хватай оружие и дерись, — бились в голове слова Георгия, наставлявшего его в камере. — Хватай оружие…»
Из открытых клеток на арену уже выбегали люди. Из обеих клеток.
Он тоже бежал вместе со всеми. Туда, где в желтом песочке поблескивал металл. Бежал — чтобы схватить. Не остаться чтобы с пустыми руками.
Это была гонка на выживание. Первый этап боя.
Борис уже знал, что ему нужно. Вон тот тесак, воткнутый в песок, — самое то будет. Не очень длинный, но и не короткий. Обоюдоострый. С удлиненной рукоятью, выкованной в виде шипастого кастета.
Однако схватить клинок Борис не успел. Неожиданный толчок в спину отбросил его в сторону.
— Извини! — Голос Георгия сзади. Рыжая шевелюра, мелькнувшая перед глазами.
Георгий сам подхватил приглянувшийся Борису меч.
Так, ясно… На арене борьба идет не только с вражеской командой. Со своими — тоже. Здесь, как у хэдхантеров, есть групповые, а есть личные баллы. Для выживания важны и те и другие. Об этом Георгий рассказать новичкам забыл. Да и остальные сокамерники не просветили.
Суки! Впрочем, тратить время на разборки Борис не стал. Слишком дорого это будет стоить сейчас. Потом, все потом… Пока же нужно хватать то, что осталось. То, что еще можно схватить.
В нескольких шагах от него двое уже сцепились из-за узловатой палки с железным набалдашником. Там, где действуют звериные законы, люди быстро становятся зверьми. Что ж, зверь пробудился и в Борисе.
Он поступил так же, как Георгий поступил с ним. Прыгнул с разбега. Опрокинул обоих. Вырвал палицу из потных рук. Извините, ребята, ничего личного. Потом сочтемся. Если живы будем.
Обращаться с этой штукой его не учили. Но кого из тех, кто вышел сейчас на арену, учили обращаться с оружием, разбросанным вокруг? Эту науку придется осваивать самому. И желательно побыстрее.
Злые взгляды двух пар глаз резанули его словно ножом. Но быстрыми взглядами, брошенными в его сторону, дело и ограничилось. Два гладиатора, дравшихся из-за палицы, метнулись по арене в поисках другого оружия. Один, кажется, даже успел что-то подобрать.
Оружие расхватали в считаные секунды. Все, до последнего кинжальчика. А расхватав — снова сбились в кучки и приготовились к схватке.
Зрители рвали глотки, зрители требовали крови.
Вместо музыки из динамиков доносился хриплый голос комментатора. Хотя кто его сейчас слушал?!
Драка началась не сразу. Не так сразу, как предполагал Борис, наслушавшись рассказов Георгия. Пару мгновений противники оценивающе присматривались друг к другу.
Борис тоже стрельнул взглядом по сторонам. Одному… Нет, двоим ничего не досталось. Нет, и вон там — тоже. Безоружными остались трое. Двое недостаточно расторопных бойцов были из его группы. Один — из группы противников. Плохо… У врага уже преимущество.
А сколько их, врагов? Борис прикинул навскидку. Народу вроде бы столько же, сколько и в его группе. Лица — чужие. Злые. Решительные. Незнакомые.
Хотя нет, не все незнакомые.
Взгляд зацепился за горящие глаза, которые нельзя было не узнать. Чернявая!
И еще одни ненавидящие глаза… Ах да, бородатый дикий. Тот, которого Борис подстрелил в заброшенном хуторе и чья дочь выпрыгнула из окна пятиэтажки. У него тоже есть счеты к бывшему хэдхантеру.
Вот, значит, кому быть затравочными в драке. Ему — и этим двоим.
Бородач был вооружен коротким изогнутым мечом, казавшимся в его огромных лапищах кинжалом. В тонких руках девчонки блестел длинный узкий стилет, который, наоборот, больше походил на меч.
Дикарь и дикарка держались вместе. Подружиться, что ли, успели? Ну да, общий враг объединяет лучше, чем что-либо еще.
Парочка уже двинулась к нему. Оба шли не спеша — мягким, кошачьим шагом. Зашевелились остальные. Две группы начали сближаться. Подался к противнику и Борис. На месте стоять нельзя. Нельзя сейчас быть аутсайдером. Георгий рассказывал, как здесь подхлестывают отстающих. Борис невольно тронул гладиаторский ошейник. Рыжий, конечно, повел себя на арене как последняя сволочь, но все же не верить ему оснований не было.
А те двое — все ближе, ближе. В глазах чернявой — ненависть и злорадство. «Я же обещала, что убью тебя, пятнистый», — говорили ее глаза, и Борис понимал все без слов.
