в нас. Тогда и подумаем, обсудим.
Хозяин дачи поднялся тоже, надоело ему сидеть, видимо, размял толстые узловатые пальцы. Потом сунул руку в карман куртки и вытащил пистолет, одновременно отходя назад, к стене, удивительно плавным для его комплекции движением.
- Надоело мне с вами валандаться! - заявил он, поводя стволом.
Из меня боец никакой. Нани, возможно, могла бы что-то сделать: стрелять-то умеет, может, и ногой в ухо зарядить в состоянии, кто её знает. Но стояла она очень уж неудачно, никак не допрыгнет.
- Сутки-двое посидите под присмотром, а потом добрые люди помогут вас уговорить, - сказал Миха. - Идите наверх, там рядом с моей комнатушкой ещё одна есть, туда не заглядывали? Ах, да, я ж её запертой держу...
Он недобро осклабился. Пистолет держал привычно, твёрдо, не забалуешь.
Так себе ситуация, очень так себе. В Центр он нас, понятное дело, не потащит, не в его интересах, другим спецслужбам не сдаст. Но и сам на свободу не выпустит, что тоже очевидно. И вот эти друзья его, о которых он не первый раз упомянул... Не нравится мне вся эта затея.
Не нравится.
Но и сделать я ничего не могу.
Нани повернулась и резко выбросила вперёд руку с книгой. Та перевернулась в воздухе, раскрылась, тормозя в полёте, и угодила в грудь Михе. От неожиданности он вздрогнул, рванул руку с пистолетом в сторону, нажал на спусковой крючок. В комнате неожиданно громко хлопнул выстрел, пуля просвистела над вовремя присевшей после броска Нани, угодила в шкаф, противно скрежетнув по петле дверцы.
Тихо звякнула отлетевшая на стол к чашкам гильза.
Все живы, все здоровы. Только я, как человек по жизни мирный, насмерть испугался за любимую. Думаю... А, хотя думать мне в этот момент было нечем - в глазах потемнело, воздух сгустился, расплываясь чёрными хлопьями, в которых вместо людей - Михи и Нани - светились странные червеобразные конструкции. Узлы, нити, схемы человека, над которыми я имел редкую, увы, но странную власть.
Не раздумывая, я шагнул вплотную к цыгану, протянул руку и вырвал несколько нитей откуда-то из груди. Там, где должно быть сердце. И плевать мне сейчас было, выживет он или умрёт прямо на месте.
Совершенно плевать. Нити повисли наружу вялыми варёными спагетти.
Накрыло так накрыло, всё-таки это как-то связано с моим стрессом. Не всегда и не везде, но спорить было глупо: опыт был немалый.
Морок рассеялся удивительно быстро, раньше я так не перескакивал из одного состояния в другое. Наверное, неоднократное пребывание в ментакле, в пространстве Васина, что-то изменило во мне, перестроило даже этот талант, не только взгляды на жизнь.
Я сделал шаг в сторону, собираясь выбить пистолет из руки цыгана. Не боец я? Да, не боец. Да здесь много умений и не нужно, лишь бы он ещё раз выстрелить не успел.
- Ни хрена... - сказала Нани. Она на глазах превращалась в привычную мне красавицу, не в конструкт из нитей и светлячков. И это было прекрасно!
Бить Миху смысла уже не было: пистолет сам выпал из разжатых пальцев, глухо ударившись о доски пола. Свободной рукой он сжал себе грудь, словно пытался вырвать изнутри что-то болезненное, мешающее жить. Захрипел и откинулся на стену всем телом, сползая. Изо рта булькали белые с розовым пузыри, лопаясь, стекая перемешанной с кровью слюной на ворот рубахи.
- Ни хрена себе... - повторила Нани. - Это что с ним?!
- Это, любимая, мой скромный талант в действии. Не всё ж мошенникам на твоём пути попадаться, бывают и настоящие экстрасенсы.
Откуда и, главное, зачем попёр этот неведомый пафос, эта неуёмная гордость за талант, наличие которого от меня никак не зависело? Не знаю. Своего рода нервная разрядка, наверное.
Миха сполз на пол, упал на бок, стукнувшись кудрявой головой о пол, лежал и похрипывал. Пены больше не было, но глаза у него закатились. То ли просто без сознания, то ли уже помирает - я же не врач. Сделал дело - вылетит, не поймаешь.
Нани подбежала ко мне и обняла. Тоже не спешила оказывать первую помощь: сухие и чёрствые мы люди. Негуманные.
- Вот это да! Вот это я понимаю... - восхищённо прошептала она. - Он умрёт теперь, да?
Мне было мало радости от бед хозяина дачи, колдуна-гримёра и кто он там ещё есть, но признание любимой приятно согрело душу. Пусть даже талант не заслуженный мной ничем, врождённый, от Бога - надеюсь, что не от его постоянного оппонента, - но ведь есть!
Миха громко всхрапнул и дёрнулся. Судя по всему, умирать не спешил, организм крепкий. Но у меня и не было желания его именно убивать: только самозащита.
- Солнышко моё! Давай собирать вещи и сваливать отсюда, - сказал я. - Если этот перец ждёт каких-то друзей, нам с ними точно пересекаться не резон. Но есть одно "но", любимая. Мне придётся вернуться в Центр. А ты поедешь домой, я вернусь потом. Позже.
Нани оторопела. Она разжала руки, отошла на шаг назад. Я думал, она меня ударит, но нет: это была не злость, просто огромное, затопившее её полностью удивление.
- Что?!
- Мне нужно будет вернуться в клетку, счастье моё. Я не могу иначе. Там осталось одно важное дело, которое никто не сделает, кроме меня. Даже два.
К ночи состав засады сменился.
До этого времени Корнеев отмыл квартиру Сайонары до блеска. Дважды спустился во двор, выкидывая мусор, а вечером уехал, оставив вместо себя и первоначального бойца сменщиков, пару хмурых лейтенантов. Дорохов решил дежурить бессменно, слишком важна была поставленная задача. Холодильник теперь ломился от продуктов, на кухне аппетитно пахло жареной картошкой с ветчиной и помидорами. Хозяйка так и не реагировала на суету у неё под носом, только высоко поднимала ноги в гэта, когда швабра приближалась пугающе близко к дивану.
Капитан попробовал с ней заговорить ещё дважды, но безуспешно.
Никто
