Тем временем бой стихии и преобразованного Анатолия неизменно подходил к концу; ломались ветви дерева-исполина, рассекалась толстая кора под ледяными порывами ветра, удары незримого молота грозили расщепить ствол по всей длине. Как же победить не убивая? Решение приходит вспышкой озарения, и приличный кусок земли вместе с деревом над ним взмывает ввысь. Секунда, другая – и противник признает поражение: опадает тысячелетняя кора, ветви, корни, обнажая голое тело порученца в сердцевине. Или, быть может, древесная форма не способна существовать без связи с землей? В любом случае порученец без чувств, но жив, потому ветер подхватывает его и подносит к капсуле с Авиновым.
– Толик вас слушает; вы что-то хотели ему сказать? – Припомнив первую попытку что-то проговорить, я создал пленку воздуха, что повторила колебания воздуха возле Меня-что-стоял-с-Таней. – Ничего не хотели сказать? Я так и подумал.
Тело выплыло обратно.
Пол и стены со стороны улицы разорвало десятком грязно-коричневых корней, мигом выстреливших в нашу сторону и бессильно ударившихся о барьер. Еще одно корневище подхватило «банку» с Авиновым и хотело было забрать его отсюда, но капсула с покрасневшим тестем словно вросла в воздух, потому как и была материализованной силой воздуха.
– Кто-нибудь! – гаркнул Виктор, пытаясь ударами и техниками разбить барьер, но стало только хуже. Невидимые стены начали сжиматься, заставив Авинова встать по стойке «смирно», а чуть позже – присесть на пол, потому как потолок тоже опускался вниз. Приходилось давить его волю, возрождать наверняка давно забытый страх в его душе, чтобы быть воспринятым всерьез и услышанным.
– Не убивай его, – тихо шепнули в ухо, – не надо.
Тот Я, что стоял рядом с ней, легонько кивнул.
Банка с Авиновым и охранники поплыли через пространство дома и особняка к оставленным машинам. Автоматически отметил почти полностью разрушенное левое крыло дома и сжавшегося виновника – пространства в невидимой тюрьме хватало, лишь чтобы свернуться калачиком, а стены все еще продолжали уменьшать пространство.
– Могу ли я надеяться на ваше благоразумие и понимание ситуации вашими людьми? – тихо, но вполне отчетливо произнес тот Я, что вместе с Таней провожал процессию из бесчувственных тел. Поверхность барьера продублировала слова.
– Даю слово. – Одна рука Виктора уже была неестественно вывернута, но он так и не запросил пощады.
Пятеро, по числу автомобилей, очнулись и со стоном схватились за голову. Подозреваю, ощущения от гипервентиляции легких, да еще на фоне отравления, не самые приятные. Барьер с Авиновым мягко приземлился и исчез, позволяя главе клана подняться на ноги.
Авинов отряхнулся, поправил одежду и обошел своих людей, проверяя пульс у каждого тела. После вместе с группой очнувшихся тела остальных были размещены в машинах и пристегнуты ремнями. Я не торопился будить всех – мало ли что взбредет ему в голову от такого преимущества.
– Татьяна, у тебя есть четыре часа, чтобы прибыть в аэропорт, – Авинов решил оставить последнее слово за собой, – иначе я отрекусь от тебя, так же как и род, и клан. Клянусь.
Хлопнула дверь седана, взвизгнули шины отъезжающих авто.
– Вот и познакомился с тестем… – Я-тот-что-стоял-с Таней, обнял жену.
– Мне надо будет поехать, – всхлипнула девушка и уткнулась мне в плечо.
– Конечно нет! – Я вновь ощутил себя в своем теле, а вместе с этим – громадную слабость. Все имеет свою цену, и этот поединок еще долго будет мне аукаться. Я все-таки не сэнсэй.
– Ой, – Таня подхватила мое оседающее на землю тело, – держись за меня!
Вместе мы доковыляли до уцелевшей скамейки в саду и сели, обнявшись. Вернее сказать – я облокотился на жену. Сил не было даже сидеть прямо.
– Я ему все рассказала, о всех наших идеях, – Таня положила голову на плечо, – он все знал, представляешь?
– И ничего не делал?
– Он сам создал такую ситуацию, – вздохнула жена, – я – наживка для всех заговорщиков, для всех недовольных. Папа только и ждал покушения, а сейчас его уже не будет. Ему наша свадьба все планы сломала, вот он и злится.
– Злится – это ты говоришь про то, как он чуть не убил меня и ребенка? – задохнулся я от ярости и болезненно охнул от чувства истощения. – Или то, что он отказался от тебя?
– Будет внук – он все простит, вот увидишь, – словно не слыша меня, продолжила невеста.
– Я его к сыну и на километр не подпущу, – фыркнул в ответ, – а ты не будь такой наивной. Нашла мне добренького папу, который вовсе и не злой, а совсем хороший, просто мы сами виноваты, – передразнил я жену. – Он нас чуть не убил, ты это понимаешь?
– Но я же его дочь, – вскинулась Таня, словно вынырнула из теплого потока иллюзий в ледяной холод реальности.
– Потому он официально дал отмашку всем семьям тех, кого ты покалечила? Теперь ты не Авинова; представь, что за этим последует? Все, кто способен мстить, попытаются до тебя дотянуться, – продолжал я рушить сказку в ее воображении, – заодно мой старый клан теперь тоже ничего не удерживает – ты ведь теперь простая девушка, простолюдинка, без влиятельной родни. Это называется – добрый папа? Да мы можем не дожить до появления сына и прощения от его дедушки.
– И что же делать?
Я поймал взгляд, полный надежды.
– К счастью, твой очень умный и хозяйственный муж купил покровительство. Причем очень дешево, всего два миллиарда, – фыркнул я, улыбаясь и получая ответную улыбку. – Не переживай, родная, – выдюжим.
– Дом разрушили, – перешла на другую тему Таня, чуть успокоившись.
– В гостевом переночуем, а завтра найму ремонтников, – зевнул я устало и тут же всполошился, чуть не хлопнув себя по голове от досады: – Ты как себя чувствуешь, как ребенок?
– Нормально, – улыбнулась она, – только ребенка пока нет.
– То есть как это нет? – немного не понял я. – А твои слова?
– Но ведь будет? – лукаво сощурилась жена, посмотрев на меня.
– А если будет дочка?
– Ты уж постарайся! – Шутливая затрещина выбила из головы все плохие мысли.
– Тань, но ведь получается, ты могла спокойно уехать с отцом? – Я все-таки решился на вопрос. – К принцу…
– Глупый, – потрепала она меня по голове, – разве можно отказаться от парня с креслом боевого робота? – фыркнула жена и мягко обняла меня.
В гостевом здании обнаружилась обслуга – целой и здоровой. Тут же закрутилась карусель уборки сада от обломков и приведения в порядок самого дома. Управляющий взялся решить вопрос восстановления самостоятельно – были бы деньги. Деньги, к счастью, были.
Срок четырехчасового ультиматума прошел в домашних хлопотах, без лишних нервов, обсуждений и «томительного ожидания», как про это обычно пишут. Таня этот вопрос даже не поднимала, а я, в свою очередь, не кидал на нее подозрительных взглядов и не пытался за ней следить. Не тот она человек, чтобы переходить некую незримую черту порядочности.
