— Чего расселись? — обратился Джек к бойцам невидимого фронта. — Вот бумага, вот карандаш. Забыли уже, что его божественность приказал? Наркоманы бесовы…
— Наркоман бесов твой папа, — пробормотал Зак. Взял карандаш и вывел на первом листе: «Его божественности…» Герман тоже взял карандаш.
В своей знаменитой речи Стивен Тринити обещал народу Барнарда большие перемены в ближайшем будущем. Он не соврал, перемены начались немедленно.
Менеджеры Тринити и Адамса в считанные дни очистили рабский рынок от неквалифицированной рабочей силы. Ряды, где выставлялись орки на продажу, стали больше походить на приют для престарелых и увечных орков, чем на нормальный рынок. Цены на рабов росли с каждым днем, но, как бы они ни взлетали, спрос на землекопов и каменщиков все равно превышал предложение. Раньше рыночные глашатаи любили привлекать покупателей воплями наподобие: «Купите наложницу и получите землекопа в подарок!», но эти времена ушли в прошлое, теперь в подарок могли предложить разве что увечную старуху, годную только свиньям на корм. В приличных районах на столбах стали появляться объявления «Куплю рабов дорого», а в трущобах хитроглазые зазывалы предлагали каждому встречному «долгосрочный контракт на льготных условиях». На Лобном Месте публично сожгли трех чиновников, они вступили в преступный сговор и незаконно продали дому Тринити чуть ли не всех государственных дворников и золотарей в своем дистрикте. Министр рабского труда сэр Александер Вайтмен публично объявил, что в Оркланд отправлены особые экспедиции для трудовой мобилизации, и что он взял это дело на особый контроль. Возможно, не соврал.
Его божественность кардинал-первосвященник Герхард Рейнблад зарезал девственницу в Храме Всех Богов и публично помолился о скорейшем приходе светлого будущего. Самый Дорогой Господин сэр Морис Трисам организовал в Самом Большом Вигваме торжественный прием, на котором произвел Стивена Тринити и Рокки Адамса в рыцарское сословие. При этом случился конфуз: старый наркоман забыл, что Адамса на самом деле зовут Джейкоб, а Рокки — это прозвище. Когда Трисам осознал свою ошибку, он помянул нескольких богов, а затем туманно выразился в том смысле, что имя человека большого значения не имеет, особенно если подойти к этому человеку сзади, какая, дескать, разница. Как бы то ни было, сэр Адамс в этот момент официально поменял имя, потому что монаршее слово нерушимо, что бы он ни ляпнул.
Еще на том приеме сэр Трисам порекомендовал депутатам Совета Нации побыстрее принять закон о корпорациях, потому что внезапно образовавшееся объединение Тринити, Адамса и пары сотен примкнувших к ним мелких предпринимателей должно регулироваться законом, а не произволом соответствующих чиновников. Говорят, что глава Совета Нации сэр Морис Байтер по прозвищу Андроид выбил под это дело из бюджета то ли жвести, то ли четыреста тысяч долларов. Но когда депутаты (на самом деле не сами депутаты, конечно, а нанятые специалисты) приступили к работе над законопроектом, обнаружилось, что слово «корпорация» в законах Барнарда уже присутствует, просто в обиходе корпорации привыкли называть не корпорациями, а домами. Так что закон придумывать не нужно, и это должно быть очевидно любому юристу, хоть чуть-чуть компетентному. Говорят, что когда Андроид это узнал, он долго молчал и шевелил усами, а потом спросил:
— Вы на что намекаете, я что-то не пойму?
Беседовавший с ним юрист (говорят, это был сам Пол Бонд) старательно изобразил смущение и раскаяние, а затем спросил как бы виновато:
— Так я пойду работу организовывать?
— Идите, — сказал ему сэр Байтер. — И чтобы тщательно все проработали, каждую буковку. И переплет сделайте приличный, не как в прошлый раз.
Как продолжалась работа над законопроектом, и что случилось с вышеупомянутыми бюджетными долларами, знают только сэр Байтер и господин Бонд, но они никому ничего не говорят об этом.
Внезапно скончался сэр Вольдемар Марволо — бишоп, долго возглавлявший орден хранителей. Причиной смерти в некрологе значился тромбоз легочной артерии. Когда сэр Герман Пайк прочел эти слова в вечерней газете, он восхищенно выругался и воскликнул:
— Хорошее, однако, чувство юмора у его божественности!
— Так, глядишь, новая поговорка появится, — заметил сэр Джон Росс, сидевший в соседнем кресле и куривший косяк.
— Интересно, Вильямса к Заку Марволо подвел или сам Рейнблад? — задумчиво спросил сам себя Герман. — Или само получилось?
— Да наплевать, — сказал Джон.
— И то верно, — согласился Герман.
Километрах в трех от северо-восточной окраины Барнард-Сити, рядом с дорогой, ведущей к Ноддинг Донки, вырос огромный палаточный лагерь. Целое поле было засеяно вигвамами, как в героических сказаниях первой эпохи. Правда, в тех сказаниях не говорилось, как их персонажи избавлялись от отходов жизнедеятельности, и были ли в древности промежутки между вигвамами так же жутко загажены, как теперь. Неизвестно, как решали эту проблему в древности, но Герман решил ее, закупив по дешевке оптовую партию старух и назначив их ассенизаторами. Некоторые коллеги говорили, что ничего хорошего из этого не получится, дескать, старухи не могут выполнять такую тяжелую работу чисто физически. Но когда Герман приказал несколько штук повесить, оказалось, что выполнять эту работу старухи физически могут, просто психически не хотят.
А потом, буквально через несколько дней, рядом с лагерем стал расти котлован, и еще через несколько дней он стал реально циклопическим. Это повлекло за собой визит сэра Трисама и серию восторженных статей в «Вечернем Барнарде», две из которых написал Артур Мамут. На самом деле в Ноддинг Донки велись куда более масштабные работы, но Ноддинг Донки далеко, а будущая электростанция близко, под боком. Когда трубы достроят — из любого места города будет видно.
Будущая электростанция получила собственное имя — Брювери. Какой-то журналист откопал в недавно открывшемся после ремонта энциклопедическом терминале картинку какого-то древнего циклопического сооружения, которое называлось именно так. Что означало это слово в древнем языке, никто не знал, но это никого не смутило. Только Джон Росс, впервые увидев в газете это название, почему-то рассмеялся.
Тренировочный центр, в котором работал Джон, закрылся, всех рабов отправили на великую стройку: выпускной курс — погонщиками, остальных — землекопами. Джон по-прежнему командовал орочьим отрядом, но теперь его должность называлась не «тренер», а «помощник прораба по воспитательной работе». Впрочем, на работе Джон почти не появлялся — пару раз удачно выступил на совещаниях, обратил на себя внимание самого Германа Пайка и с тех пор официально выполнял его особые поручения, а реально — то курил с шефом траву, то просто бездельничал. Дэн Соло вначале ругался, а потом махнул на рукой на нерадивого подчиненного, подобрал толкового полубосса и тот быстро восстановил в отряде пошатнувшуюся дисциплину. Светлое будущее приближалось.
