мне показалось, гневный. Вероятно, он принадлежал отцу Бэйзилу. Собеседники не особо скрывались. Или же диалог накалился до такой степени, что они забыли об осторожности.
Глория подняла палец и показала на выступ фундамента, предлагая мне заглянуть внутрь здания. Поставив ногу на камень, я оттолкнулся и ухватился руками за подоконник. Подтянувшись, залез в комнату. Мне удалось проделать это практически бесшумно.
Лунный свет падал из многочисленных дыр в просевшей гнилой крыше.
Я осмотрелся.
На полу комнаты валялись черепки и тряпки, у дальней стены стоял ветхий прямоугольный стол, на котором лежал конский череп. Рядом с ним виднелось несколько красных и чёрных огарков. Остальное терялось в темноте: туда лунный свет не доставал.
Справа находилась закрытая дверь, из-под которой желтела тусклая полоска света.
Выглянув в окно, я протянув девушке руку и втащил её в дом.
Глава 63
— Гляди, — указал я на конский череп. — Интересный антураж. Атмосферный.
— Похоже, здесь иногда собираются поклонники дьявола. Ну, или дети.
— Дети?
Глория пожала плечами.
— Ребятня что только не подбирает. Этот дом наверняка давно облюбовали местные дети, да и парочки небось захаживают по ночам.
Я указал на дверь. Заметив полоску света, девушка понимающе кивнула.
— Только без стрельбы! — шепнул я. — Там ведь священник, а не разбойник с большой дороги.
— Да хорош уже!
— Отец Бэйзил не один. С ним женщина.
Стараясь не скрипеть, мы двинулись к двери, однако половицы были старыми и прогнившими, так что всё же выдали наше присутствие. В соседней комнате на пару секунд стало тихо, а затем раздался женский возглас и сразу вслед за ним — грохот опрокидываемой мебели.
Переглянувшись, мы с Глорией ринулись вперёд и распахнули дверь. Нам открылась следующая сцена: одно из окон было занавешено чёрной плотной тканью, которую судорожно пытался сорвать отец Бэйзил, одетый в обыкновенный коричневый костюм; напротив него яростно дёргала дверную ручку женщина, не замечая, что дверь забита гвоздями.
— Полиция! — звонко гаркнула Глория. — Стоять на месте!
Оба (и священник, и женщина) замерли, а затем медленно обернулись. Вид у них был растерянный и испуганный. Отец Бэйзил весь съёжился, став жалким и невзрачным. Я едва мог поверить, что этот человек недавно читал страстную проповедь, завладев вниманием прихожан.
Однако куда больше я удивился, узнав в перепуганной женщине, жавшейся к стене, горничную убитой Матильды Генбах — Виолетту Ластер!
— Ах, это вы, господин Блаунт! — воскликнула она.
Её личико скривилось в неопределённой гримасе.
— Что вам нужно?! — проговорил священник слабым, дрожащим голосом.
Он пытался взять себя в руки, но у него не получалось. Ещё бы! Нетрудно представить, какой разразится скандал, когда станет известно о его ночных похождениях.
— Спасти вашу душу от плотского греха, прежде всего, — насмешливо ответил я. — Странное любовное гнёздышко, святой отец.
Лицо пастора стало пунцовым. Он несколько раз открыл и закрыл рот — совсем как брошенная на берег рыба — затем взглянул на Виолетту Ластер и, наконец, заявил:
— Вы ошибаетесь! С этой женщиной меня не связывают никакие… плотские отношения!
Горничная согласно закивала головой.
— Тогда зачем такие таинственные свидания? Едва ли вы встретились для исповеди и наставления.
— А вот это уже не ваше дело! — ответил отец Бэйзил с раздражением, совсем не подобающим слуге Господа.
Похоже, он решил, что ещё не всё потеряно, и решил изобразить праведное возмущение. Поздновато.
— Я расследую серию убийств, и ваше поведение кажется мне крайне подозрительным, — вмешалась Глория. — Поэтому советую ответить на мои вопросы с предельной откровенностью. Иначе придётся передать вас в руки местной полиции, и тогда о вашем сегодняшнем…э-э…свидании узнает весь Доркинг. Представляю, как это отразится на репутации священнослужителя.
Отец Бэйзил поджал губы и мрачно взглянул на Виолетту Ластер. Та в ответ пожала плечами.
— Хорошо! — сказал священник. — Придётся всё рассказать.
Горничная тихо всхлипнула. Было заметно, что она дрожит.
— Данная особа подвержена одному тяжкому греху, — продолжал отец Бэйзил, — имя которому сребролюбие.
— Кто бы говорил о грехах! — резко перебила девушка. В её голосе слышались истеричные нотки. — Не забудьте рассказать и о своих…
— Да, я всё скажу! — священник бросил на Виолетту Ластер презрительный взгляд и, когда она осеклась, продолжил. — Я долго боролся с чувством, которое вызвала в моём сердце некая…особа. Она отвечала мне взаимностью, но её смущал мой сан. В конце концов, наша обоюдная страсть оказалась сильнее, — отец Бэйзил сделал паузу и тяжело сглотнул. — Но счастье, увы, было недолгим — она умерла! К моей великой скорби, насильственно. Я уверен, что Бог покарал нас за грехи и скверну, которой я предался. Себя виню я в смерти возлюбленной моей, но не имею сил сложить с себя сан, ибо слаб духом, а кроме того, надеюсь вымолить у Господа прощение, — с этими словами отец Бэйзил склонил голову и приложил ладонь к тому месту, где обычно у священников висит крест.
Возникла пауза. Глория кашлянула, но на неё никто не обратил внимания. Виолетта Ластер смотрела на меня, глаза её сверкали от слёз. Он походила на шкодливого зверька, застигнутого с поличным.
— Позвольте поинтересоваться, — проговорил я, — какую именно «некую особу» вы имеете в виду?
— Не позволю! — священник вскинулся. — Ни к чему трепать её имя! Всё, что вам нужно знать, — он указал на Виолетту Ластер, — что эта ехидна шантажировала меня! Она знала о нашей связи и грозилась рассказать о ней, если я не заплачу ей пять тысяч фунтов. Я бы сделал это, но у меня нет таких денег, — добавил отец Бэйзил с горечью.
— Дурак! — бросила ему в лицо девушка, а затем, обратившись ко мне, выпалила: — Это он про Мэри Сандерс, старый греховодник!
— Молчи! — воскликнул священник, но было поздно: имя прозвучало.
— Да-да! — мстительно прошипела Виолетта, на всякий случай отступив от отца Бэйзила подальше. — Убитая Мэри Сандерс была вашей любовницей, отче! — последнее слово горничная произнесла с издёвкой.
— Что вам известно о смерти данной особы? — строго спросила Глория.
— Ничего! — священник сокрушённо покачал головой. — Я денно и нощно молюсь, чтобы Господь простил Мэри наш грех, но не знаю, чьей рукой двигала воля Всевышнего. Кто стал орудием возмездия, для меня такая же загадка, как и для всех!
— Вы действительно уверены, что смерть вашей… возлюбленной — кара небесная? — спросил я.
