ошибаешься, но считаешь себя правым.
— Хорошо, — я кивнул и отпил вина. Оно оказалось неожиданно вкусным. Слаживающая смотрела на меня и улыбалась. — Ты что-то сделала с вином? — неожиданно догадался я.
— Вернула ему свойства, которые вы так цените.
Я отставил бокал. Нет, я не против ощутить, как пьянею. Вот только не сейчас.
— У меня есть догадка. Больше того, предположение. Но мне надо кое-что проверить. Давай встретимся завтра?
Слаживающая на миг нахмурилась. Потом кивнула.
— Хорошо. Я полагаю, что ты пойдёшь к Павловым и станешь выяснять отношения. Это забавно. Могу я поглядывать?
Я кивнул.
А что мне ещё оставалось делать.
— Рекомендую закончить ужин, — сказала Слаживающая. — На ближайший час я постаралась максимально вернуть тебе вкусовые ощущения. Не теряй возможность.
Я думал, что она просто исчезнет. Но Слаживающая встала и пошла к выходу. Только на секунду задержалась, чтобы сказать:
— Оплати счёт, пожалуйста. У меня нет при себе денег.
Хорошая просьба человеку, который не может расплатиться биоданными.
— Не вопрос, — сказал я. — Слушай, один вопрос, он меня полвека тревожит…
Слаживающая кивнула.
— Понимаю. Касамни приняли решение умереть, когда поняли, что вы сильнее. Их кодекс поведения предписывал бороться до тех пор, пока они не убедятся, что сопротивление бесполезно. Когда им стало ясно, что уничтожить вас невозможно, они сделали правильный вывод о покровительстве высших сил — и остановили свою жизнедеятельность. Я говорила, что они очень умны?
— Зато мы, земляне, потрясающие дураки, — кивнул я. — Мы всегда бьемся до конца.
Слаживающая вышла из ресторана, а я с удовольствием поел и допил вино. Еда имела вкус, а вино пьянило. Из любопытства я воткнул в руку нож, вынул. Рана мгновенно исчезла. Нет, Слаживающая не остановила моё движение к младенчеству, она каким-то образом исказила моё восприятие.
Подошёл официант. Я попросил кофе, рюмку горького ликёра, пирожное «канноли» и счёт. Потягивая кофе, развернул листок.
Ого.
Нет, я не бедный. Я скопил немало денег, земная община выплачивал нам гигантскую пенсию лет пятнадцать, прежде чем поняла, насколько растянется эта бодяга. Но сейчас-то я голый-босый, кроме роскошного костюма и… Стоп.
Я снял с лацканов рубашки запонки из переливающегося внутренним светом голубого камня. Положил на блюдечко со счётом. Спросил:
— Устроит? Забыл бумажник.
Официант — седовласый рили, взял одну запонку и ответил:
— Марувийский топаз? Хватит одной.
— На чай, — я пододвинул к нему блюдце со второй запонкой. Залпом выпил горький мятно-солёный ликёр и пошёл к выходу.
У дверей меня и ждали.
Вероника, Берхейн и витающий в воздухе бот. Они были одеты, невредимы и очень, очень злы.
— Как вы меня нашли? — поразился я.
— Ты личность известная, — сухо ответила Вероника. — В новостях мелькнуло, что Обращённый Никита Самойлов ужинает в ресторане «Небесное Таити».
— Какого дьявола ты взорвал бот? — рявкнул Берхейн.
— Ты поступил не по-мужски, Никита, — укорил меня бот голосом Дзардага. — Позор тебе! Сядь на свою мать!
— Я вас спасал, — пояснил я. — Надо было пообщаться со Слаживающей. Не хотел, чтобы вы попали под горячую руку.
Берхейн и Вероника переглянулись.
— Мир, — сказал я. — Ребята, ну ничего же не случилось. Подумаешь — испарились пару раз. Зато какие впечатления!
— Матерью и отцом поклянись, что не врёшь! — потребовал дрон.
— Да уймись, Дзардаг! — ответил я. — Ребята, если всё получится — мы сможем вернуться на Землю. Да, Земля существует. Да, мы можем вернуться. Всё, что могу сказать.
Берхейн открыл и закрыл рот. Вероника размышляла. Потом спросила:
— Та тощая мымра, что сидела с тобой в ресторане…
— Слаживающая.
Вероника вздохнула.
— А мне он показался в образе такого красавчика… Никита, ты не обманываешь?
— Нет.
— Помощь нужна?
Я покачал головой. Потом попросил:
— Хотя нет, вызовите мне такси. До особняка Павловых. И пожелайте удачи.
— Ты нас найдешь? Не обманешь? — настойчиво уточнила Вероника.
— Детка, ну куда я без тебя и твоего агрессивного дружелюбия? — ответил я устало.
Богатому кварталу, где обитали Павловы, изрядно досталось. Я с любопытством наблюдал дома сгоревшие, дома закопченные, дома с выбитыми окнами и распахнутыми дверями, дома залитые противопожарной пеной, дома закрытые сверкающими металлическими заборами, внезапно выросшими до десятиметровой высоты.
Трупы, впрочем, уже все убрали. А кое-где молчаливые хмурые муссы в застёгнутых на шеях сторожевых ошейниках, растаскивали мусор и приводили территорию в порядок. За ними присматривали полицейские с автоматическим оружием в руках.
Неделя-другая — и всё здесь будет как прежде. Деньги творят чудеса не хуже, чем Большая Четверка.
Такси остановилась у дома Павловых, который муссы так и не смогли захватить — хотя, по сути, он был их главной целью. Я выбрался из машины, размышляя ещё об одной игре смыслов, которую кроме меня вряд ли кто-то был способен оценить.
На входе в новенькой будочке сидел знакомый мне молодой охранник. Я помахал ему рукой, тот закивал и молча открыл ворота.
— Рад, что ты жив, — сказал я.
— А уж я-то как… — он смерил меня любопытным взглядом. — Говорят, вы тут всех спасли.
— Не всех, — признал я. — Молодежь дома?
— Младшие Павловы заняты стабилизацией бизнеса, — сообщил охранник. — Но вас велели впускать!
— Ага, — я направился к дому. Понятно было, что о моём появлении предупредят, попрошу ли я это сделать или нет.
Особняк уже выглядел как новенький. Все стёкла вставили, все стены перекрасили. В парке два десятка хопперов и людей (никаких муссов) выкорчевывали пострадавшие деревья и готовились втыкать (слово «сажать» тут подходило меньше) новые, уже взрослые и на вид неотличимые от пострадавших. Неужели клонированные? Да Павловы просто фанаты процесса…
Я вошёл, надменно кивнув дворецкому. Тот мгновенно оценил мой костюм и на его благородном челе появилось одобрительное выражение.
— Я к Ваське и Святику, — сказал я добродушно. — Рад тебя видеть, старина. Как тебе мой костюмчик? Чистая шерсть… э… сириусянского октопода. Не знаешь, существует такой?
— Клоун… — прошептал дворецкий себе под нос одними губами. И громко произнёс: — Господа в кабинете временно отсутствующего Юрия Святославовича. Следуйте за мной.
Я двинулся за дворецким, борясь с желанием дёрнуть его за фалду смокинга или ещё как-нибудь вывести из равновесия. Рили — они такие, ими восхищаешься, но всё-таки хочется вывести из себя.
