Ррау положил лапу на рукоять морского палаша, висящего у него на поясе, и неуверенно потянул клинок из ножен. Я подошел и встал у него за спиной.
— Думаешь, у тебя получится?
— Думаю, нет, — рыкнул Ррау, не оборачиваясь. — Но шаман северных дампов сказал, что однажды у кого-то получилось. Если окунуть руки в свежую кровь, то можно пройти через черное Поле невредимым. Оно примет кровь как жертву и даже, возможно, поможет тебе… Или тому, кто очень дорог для тебя…
— Это всего лишь старая легенда, — сказал я. — Правда, недавно что-то похожее получилось у меня. Но и Поле было гораздо меньше.
— Я знаю, — горько произнес Ррау. — Ты обманываешь меня, Снар, чтобы у меня осталась хоть какая-то надежда. На самом деле никому еще не удавалось пройти через черное Поле Смерти и остаться в живых. Тем более — через Поле Полей в Саду будущего. Сюда вообще мало кто доходил. Но я просто больше не знаю, куда идти…
Ррау одним движением поднялся на ноги. Клинок палаша в его лапе едва заметно дрожал, когда он повернулся ко мне:
— Что… что ты делаешь?
Я усмехнулся едва заметно. Что делаю? То, что должен. Пока несостоявшийся вождь нео толкал патетические речи, я засучил рукава «пальмы», вытащил из ножен «Бритву», подошел к свежей туше тура и вскрыл артерию на шее свежеубитого мутанта.
Еще теплая кровь щедро плеснула мне на левую руку, обагрив ее до локтя. Времени вернуть «Бритву» в ножны не было — темная струя могла иссякнуть, потому я сунул вторую руку под нее вместе с ножом.
Ррау прыгнул ко мне, но было уже поздно. Под головой тура растекалась дымящаяся темно-вишневая лужа, которую жадно, словно губка, впитывала зараженная земля. В этом мире все питается кровью и живой плотью. При этом, похоже, сама искалеченная планета не исключение из общего правила.
— Я ее брат, — хмуро произнес нео, сжимая кулаки. Я услышал, как под его пальцами затрещала рукоять палаша. — Это должен сделать я!
— Не думаю, — ответил я, вкладывая «Бритву» обратно в ножны.
— Ты все еще считаешь, что это она из-за тебя…
— Я считаю, что у меня просто больше опыта, — улыбнулся я. — Ты ведь, в отличие от покойного Крагга, даже в Красное Поле не лазил. А я через черное прошел не далее как вчера.
— Хватит лгать, — твердо произнес Ррау. — Никто не может выжить, попав в черное Поле Смерти!
— Отойди, новый, — мягко сказал я. — Кровь засохнет. Или закончится действие дурмана, которым ты опоил Рут. Проснется, увидит меня с такими руками, испугается.
— Моя сестра не боится крови, — неуверенно произнес нео, делая шаг в сторону. — Ты хоть понимаешь, хомо, чем рискуешь?
— Конечно, — сказал я, подходя к Рут. — Но иначе — никак…
Дочь народа нео ожидаемо оказалась тяжеленькой, килограммов семьдесят, не меньше. Но не это было главной проблемой.
Признаться, тормознул я немного возле границы черного Поля. Жуткая, нереальная, чуждая среда тягуче переливалась перед моим лицом. И веяло от нее… нет, не холодом. Другим чем-то. Самым запоминающимся кошмарным сном детства. Когда, проснувшись, еще целый час дрожишь под одеялом и осознаешь, что все, произошедшее с тобой только что, всего лишь иллюзия, причудливый выверт отдыхающего мозга, который просто необходимо забыть как можно скорее. Иначе потом будет очень страшно засыпать снова…
Но давно известно — чем дольше стоишь у распахнутой двери, готовясь прыгнуть в бездну, тем страшнее становится сделать единственный шаг. Никогда не стоит затягивать прелюдию, если уже принял решение.
Ну я и шагнул вперед, правда, на всякий случай зажмурившись…
И не ощутил ничего… Против ожидания черная, страшная граница, отделяющая реальность и неведомое, оказалась неосязаемой. Просто мне показалось, что из удушливого, влажного лета я шагнул в недра глубокого подземного склепа. В лицо повеяло могильным холодом, слишком знакомым еще со времен путешествий по подземельям мертвой Припяти…
Я открыл глаза…
Если я и ожидал увидеть что-то необычное, то реальность превзошла все мои ожидания.
Передо мной расстилалось огромное темно-серое поле, ровное, словно гигантский стол. Точно такая же идеально ровная плита угрожающе нависла над моей головой там, где положено быть небу. Казалось, еще немного — и две плоскости начнут сходиться, для того чтобы раздавить жалкую букашку, посмевшую вторгнуться на запретную для живых территорию.
Но схлопнуться этим крайне условным «земле» и «небу» не давали мощные, высоченные и абсолютно ровные колонны, вершинами подпиравшие небосвод. Их было много, этих колонн. Бескрайний, бесконечный лес широченных базальтовых столбов вздымался вверх, держа на себе неподъемную небесную твердь и отбрасывая ровные рубленые тени.
Источник призрачно-серого света находился где-то там, за колоннами. Тем не менее тени были четкими, словно нарисованными. Таких теней нет и не может быть в обычном мире…
Оставалось решить, что мне теперь делать в этом мире жутких, гнетущих, упорядоченных форм? Идти вперед? Стоять на месте? Или убиться от внезапно навалившейся смертной тоски об ближайшую колонну, шириной сравнимую с небоскребом, а высотой с пяток Останкинских башен, поставленных друг на друга…
Нет, убиваться — не вариант. Как и стоять на месте, подражая безмолвным серым столбам. Внезапно я осознал, что у меня на руках лежит сноп мягкого, теплого света, совсем не вписывающийся в мрачную картину окружающего мира. Откуда у меня такое чудо?
Я напряг память, пытаясь вспомнить… Нет, бесполезно. Прошлое — если оно у меня было, конечно, — сейчас казалось давно забытым сном, незначительным и неважным. Все, имеющее смысл, находилось здесь и сейчас, остального просто не существовало.
«Если пойду я долиною смертной тени…»
Слова пришли из ниоткуда. Они просто сами собой всплыли в памяти.
«Если пойду…»
И я пошел, бережно неся перед собой невесомый свет, обволакивающий меня своим нежным сиянием.
Странно… Я обратил внимание, что сам не отбрасываю тени. Что ж, наверно, так и должно быть. Когда у тебя нет ни прошлого, ни будущего, а только путь, ничто больше не имеет значения. Откуда-то я точно знал, что должен просто идти вперед, и с каждым шагом это знание перерастало в уверенность…
Я как раз проходил мимо одной из колонн, когда от нее внезапно отделилась еще одна тень, которую я уловил боковым зрением. Такая же четкая, резко очерченная, как и всё в этом мире. Но, безусловно, живая и очень быстрая.
Она метнулась ко мне, протягивая к моему лицу мощные лапы. Живой трафарет, очертаниями карикатурно напоминающий лысого, бородатого человека. Или что у него там болтается в районе пасти? Щупальца? Или чьи-то кишки, вырванные из брюха? Впрочем, какая разница? Когда-то давно, в старом, полузабытом сне, кажется, я должен был его бояться. Но ведь это глупо — бояться собственных снов…
