Ознакомительная версия.
Ефим, прикрыв голову, лежал на дне короба, Ген сидел рядом со мной, невозмутимо наблюдая за происходящим. Водитель пригнулся к рулевой вилке, Лонгин выпрямился на подножках, держась за скобу.
«Каботажник» взлетал, под автобусом-гондолой что-то висело, но что именно — отсюда невозможно было понять.
Солнце всходило — через несколько мгновений стало видно, что по другую сторону ущелья скачет десяток всадников. Там склон был более пологим, да и ущелье изгибалось так, что они должны были оказаться у термоплана раньше нас. Потому-то Хан и приказал этому отряду отделиться: «Каботажник» поднимался слишком медленно, и вскоре кочевники смогут прострелить емкость.
Водитель выжимал из трицикла все, что мог. Машины, где сидели Мира с Марком, и преследующие их кочевники начали отставать, но тут сестра дала очередь из автомата.
Трицикл вильнул: она ухитрилась прострелить оба задних колеса. Водитель закричал, а потом мы врезались в большую глыбу, лежащую на самом краю ущелья. Я как раз приподнялся, решив наконец выпрыгнуть, и меня выбросило из короба. Ударившись грудью о камень, повис на нем, расставив руки и ноги, не в силах вдохнуть. Снизу донесся скрежет металла и вопли. Тонко, по-женски закричал Ефим.
Постанывая от боли в ребрах, я полез вверх. Закричал водитель, громыхнули пистолеты Лонгина, взвизгнула дробь.
Я выбрался на вершину камня в тот момент, когда мотоцикл преследователей врезался в нашу машину. Два моих сердца громко стучали в груди. Ореста больше нет, машина цела… все кончено, мне нечего больше здесь делать. Пусть кланы Крыма уничтожат друг друга, пусть уничтожат хоть всю гору — больше мне нет до них дела! Вот только Марк…
Термоплан поднялся на высоту обрыва, приближаясь к дальнему концу ущелья, отряд кочевников на манисах несся к нему.
Сендер остановился далеко от скалы, на которой я стоял, омеговцы сгрудились вокруг машины, их окружили кочевники. Сержант, прижавшись к багажнику, выставил перед собой карабин со штыком, к нему подступал Стоян с копьем, рядом подпрыгивал, размахивая дубинкой, Жив.
Хан на своем огромном черном ящере мчался к нам. Ефима и Гена не было видно в куче камней и дымящегося погнутого железа, а водитель лежал на боку, судорожно скребя рукой по земле. Лонгин с занесенной саблей наступал на пригнувшуюся Миру, а она, прикрываясь карабином, пятилась от него.
Где Марк? Я привстал.
Застучали падающие камешки — и он вынырнул откуда-то сбоку, замахиваясь кривым клинком. Бинтов на лице не осталось, один налившийся кровью глаз был выпучен, второй почти не виден между пузырями, трещинами и вздутиями на обожженной коже. Ветер шевелил пучки волос на пятнистой желто-розовой голове.
Я отскочил, и сабля пронеслась над плечом. На гарде сверкнули, переливаясь разноцветными огнями, драгоценные камни. Марк шагнул за мной, безумно улыбаясь, и выставил правую ногу, когда я прыгнул вбок. Споткнувшись, я упал на колени. За, его спиной солнце почти целиком взошло над горизонтом, темный силуэт вытянулся надо мной на фоне оранжевого круга, высоко поднятый клинок словно вонзился в небо.
— Альи… Альи… Алы-ы… — провыло это существо, когда-то бывшее человеком. Пропарывая облака и высокую ясную синеву, клинок пошел вниз, и тут ущелье огласил взрыв.
Все предыдущие по сравнению с ним показались негромкими хлопками. В проеме раскрытой двери автобуса-гондолы возникла крошечная фигурка — то ли карлика, то ли Инки, отсюда невозможно понять.
Прозвучал еще один взрыв, сильнее прежнего, и над дальним склоном, вдоль которого мчались кочевники, сверкнул огонь. Земля задрожала.
Стоящий на самом краю Марк пошатнулся, нога поехала вниз. Я бросился вперед, головой ударил его в живот, одновременно перехватив руку с саблей. В грудь что-то ткнулось, я отпрянул, вырвав у него оружие. Блеснул длинный кинжал, Марк ударил меня еще, еще… каждый раз под разорванной рубахой вспыхивал зеленоватый свет. Брат вскрикнул в ужасе, решив, наверное, что я стал неуязвим, отшатнулся, взмахнул руками — и полетел в ущелье вместе с набирающей силу лавиной.
Камнепад обрушился на древнюю машину. Несколько мгновений она выдерживала напор, потом длинный корпус выворотило из расселины в склоне, и он полетел на далекое дно, куда еще не добрались лучи солнца, — а сверху, корежа, сминая оболочку, падали новые и новые камни.
Я вскочил, сообразив, что именно висит, притороченное ремнями, под гондолой «Каботажника», — бомба, самая большая из тех, что мы видели внутри машины.
— Чак, лжец!!! — заорал я.
Сержант и несколько омеговцев вырвались из окружения и бежали к нам, их преследовали братья Верзилы, включая появившегося откуда-то Демира.
На другой стороне ущелья кочевники приближались к взлетающему термоплану.
Они успевали, они уже натягивали луки и целились из пороховых самострелов, когда из раструба притороченной к борту автобуса трубы ударила струя пламени.
Передние ящеры зашипели, встали на дыбы, всадники вылетели из седел, угодив под ноги бегущих сзади манисов. «Каботажник» стал плавно поворачивать, гудящий поток огня описал полукруг, отрезав путь к термоплану.
Я отвернулся.
Увидел спину человека, который уходил между скал прочь от побоища, в сторону Крыма.
Увидел, как Мира прыгает вокруг Лонгина, а тот пытается достать ее, нанося тяжеловесные удары.
Посмотрел в расщелину — и не увидел Марка. Мой брат-близнец покинул меня навсегда.
Когда появился Хан, Лонгин с Мирой отскочили. Остановив ящера, вождь спрыгнул. Они замерли лицами друг к другу, выставив перед собой оружие: огромную саблю, карабин со штык-ножом и копье с кривым наконечником.
«Каботажник», погасив бьющий из трубы огонь, улетал в светлую синеву, вдоль ущелья к нам приближались омеговцы и кочевники, и уже неясно было, кто убегает, а кто догоняет.
Мира, Хан и Лонгин начали сходиться.
Я стоял над ними. Мне хотелось крикнуть, что все кончено, машина не досталась никому, что все их попытки отвоевать кусок побольше и пожирнее, все их интриги и драки не имеют смысла, что все это попросту означает бесполезно растрачивать свою жизнь…
Но я не сказал ни слова, потому что понимал: они не станут слушать.
И поэтому, не дождавшись, когда клинок, кривой наконечник и штык-нож скрестятся, я сел к ним спиной на краю скалы и начал сползать к ущелью.
Термоплан летел прочь. Надеясь, что Чак видит меня, я погрозил ему вслед кулаком, чтобы показать, что найду его и накажу за обман. Хотя ведь он обещал завалить машину — и выполнил обещание. А бомба… Карлик не из тех, кто станет использовать ее по прямому назначению, — он-то понимает, что по-настоящему важно в этой жизни, и, скорее всего, просто разберет ее на запчасти.
Ознакомительная версия.
