— Высший совет? Да половину «истинного дворянства» сейчас не найдешь!
— А меня и не волнует бежавшая с юга половина. Мне нужны те, что еще на своих землях.
— Зачем вам это? Совет только повторит мои слова, мы уже переписывались с членами.
— Возможно, вы ошибаетесь. В любом случае я хочу знать мнение Совета. — Корийен не врал, ему действительно было интересно его мнение, все-таки это высший орган власти. Да и вообще, как-то страшновато было оставаться один на один с этой войной и брать на себя всю ответственность за судьбу страны. Если он ошибется, то подведет уже не себя одного, как в Ордене, а уйму доверившегося ему народа. Действительно жутковато. Может, кто-то из «истинных дворян» проявит себя настоящим мужчиной и присоединится к магистру?
— В такое время они не соберутся, — продолжил гнуть свое герцог.
— А когда ж еще собираться, как не в «такое время»?
— Если вы настаиваете, то я разошлю письма, но…
— Отпишите, что я не поленюсь и посещу каждого лично, если «истинное дворянство» не пожелает ответить любезностью и приехать в ближайшее время. А если мне придется их навестить, боюсь, у меня не хватит терпения беседовать с ними так же мило, как и с вами.
— Вы угрожаете Совету, магистр? — ехидно поинтересовался Парвинский.
— Да, я угрожаю Совету, герцог, бесы меня побери! Велите принести бумагу, перо и побольше чернил. Ах да, и еще кувшинчик вина. У нас впереди долгая ночь.
Герцог распорядился, но раньше пришел парень лет тридцати, майор Беленский.
— По вашему приказу майор Беленский прибыл, магистр, — вытянулся охранник у двери. — Мне все доложили, я с вами, господин… командир.
Корийен не удержался от победного взгляда на герцога.
— Начните писать без меня, — бросил он Парвинскому и, взяв майора за плечо, вывел его из столовой.
— Я готов служить стране… — снова начал Беленский, но Корийен его перебил:
— Вы знаете полковника Тамерса, командира гарнизона Катарии?
— Не очень хорошо, но так, по-соседски… — пожал плечами тот.
— Отправляйтесь к нему, вместе припомните всех офицеров из других гарнизонов, всех, кого только знаете, и отпишите им подробные письма о сложившейся ситуации. Добавьте, что войска активно переходят на нашу сторону. Но они пусть до поры до времени себя не выдают, члены Совета если и соберутся, то только для того, чтобы расправиться со мной, а потому прибудут с крупными отрядами, вот тут-то их и будет ждать сюрприз. Нам нужна скрытность, нам нужна осторожность, нам нужна уверенность, что все отряды при членах Совета будут на нашей стороне. Иначе прольется кровь. Вы меня поняли?
— Да, магистр Корийен. — Майор хитро улыбнулся. Значит, понял.
— Все запомнили?
— Так точно.
— Идите.
Вернувшись в столовую, Корийен застал герцога за активным употреблением вина прямо из кувшина.
— Дурной пример заразителен, — смущенно про говорил Парвинский, возвращаясь за стол и берясь за перо.
— Хочется верить, — буркнул Корийен, имея в виду совсем другое.
Закатный луч резко вонзился в глаза, когда железная дорога вильнула, огибая огромный овраг, вероятно некогда бывший озером.
— Подкинь еще угля, — обратился Рекс к солдату, дежурившему сегодня на посту кочегара. — Нам бы до темноты добраться в Виктону.
Путешествие в столицу затянулось, что немало раздражало Карна. Он рассчитывал, что дорога займет пять-шесть дней, но ехать без остановок не получилось.
Сначала в знаменитом Тононе, городе, где было подписано перемирие после Первой Великой войны, запасные резервуары воды оказались пусты, потому как перепуганный до одури губернатор занимался только укреплением своего особняка. Ребятам пришлось заняться ремонтом водокачек и пополнять запасы воды самостоятельно.
Затем город Сирет встретил их серьезными завалами на путях. Оказалось, это местные жители хотели помешать передвижениям врага. Завалы получились настолько монументальными, что солдатам и горожанам на расчистку дороги понадобилось четыре дня.
В результате к городу Виктону, расположившемуся в четырехстах километрах от столицы, паровоз приблизился только через двенадцать дней.
Долго. Ужасно долго.
Зато за время пути к отряду стража Клана присоединилось еще шестнадцать человек, правда, солдатами среди них являлись только четверо, остальные же были обычными молодыми людьми. Впрочем, боевые навыки можно приобрести достаточно быстро, главное в этом деле — иметь силу духа, если ее нет, то не появится уже никогда.
Рекс уселся на край будки машинистов, свесил ноги и принялся уныло осматривать в просторы каменистой равнины. Правда, чем ближе паровоз приближался к морю, тем чаще появлялись сосны, которыми так славилось северное побережье Хоты.
Именно из соснового пролеска и появились всадники на двигах и шустрая почтовая самоходка.
— Внимание, боевая готовность! — рявкнул Карн так, чтобы его было слышно в вагоне. — Огонь открывать только по моей команде.
Неужели «третьи» так быстро овладели техникой континента? Или это не «третьи»?
Приблизившись, отряд всадников грамотно разделился на две части, обходя паровоз с боков, самоходка же оказалась спереди, обгоняя состав.
— Что делать, командир? — прошептал солдат-машинист.
— Тормози.
— Что?
— Я сказал — тормози!
Лихие маневры всадников сомнений не оставляли — это хоты. Зато сами всадники о пассажирах паровоза ничего сказать еще не могли — щелкнуло несколько выстрелов. Пули звякнули о стальной корпус.
— Этак они в котел попадут, — буркнул Рекс и, высунувшись из будки, энергично замахал руками: — Свои, бесы вас побери! Свои!
Ближайший к паровозу всадник поднял ладонь, останавливая стрельбу, и махнул в ответ.
Когда состав остановился окончательно, Рекс спрыгнул на землю. Рядом с ним тут же остановилось шесть двигов, остальные взяли паровоз в кольцо.
— Это кто ж у нас боевой такой? — воскликнул Карн, тут же узнав командира всадников. — Мак Милин, ах ты прохвост, а я думал, что твой труп спокойненько остывает где-нибудь у Пеликановой бухты!
— Надо же, — отозвался весельчак-«мертвец», устремляясь навстречу Рексу, — о тебе я думал то же самое, дружище!
Расхохотавшись, мужчины обнялись. Собравшиеся вокруг солдаты и всадники, завидев это зрелище, тут же расслабились и оживленно заговорили друг с другом.
— Какими судьбами? — поинтересовался Мак, хлопая друга по плечу.
— В столицу еду, — ответил тот.
Милин мгновенно стал серьезным:
