теплые меха.
*****
– От вас пахнет смертью, господин, – тихо сказала Рамина, услышав, что скрипнула дверь. Сквозняк взъерошил её белые, как снег, волосы, заставив девушку поежиться. – И кровью.
– Где смерть, там и кровь, – буркнул Эйден. Он тяжело вздохнул и, усевшись на стул, стянул сапоги. Затем сжал зубы и осторожно расстегнул куртку. Несколько капель крови упали на грязный пол.
– Вы ранены.
– Царапина, – ответил Эйден, освобождаясь от рубашки. На левом плече виднелся порез от ножа, а на ребрах наливались обширные гематомы. В пылу сражения он пропустил несколько ударов и сейчас, когда адреналин отпустил, пришла тупая, ноющая боль. Рамина не ответила, но откинула одеяло и осторожно приблизилась к Эйдену. Затем опустилась на колени и аккуратно пробежала пальцами по липкой, холодной коже Белой маски. На миг Эйден почувствовал приятное возбуждение. Рамина тоже это почуствовала и робко улыбнулась.
– Согреть вам постель, господин?
– Меня скорее согреет лабранский бальзам и кружка эля, – ворчливо буркнул Эйден, перехватывая руку гастанки. – Ты говорила, что можешь врачевать.
– Да, господин… – она запнулась, наткнувшись рукой на порез. – У вас рана на руке.
– И на спине. Я не могу дотянуться, но можешь ты, – перебил он девушку. Затем взял вещевой мешок и, развязав тесемки, вытащил небольшой пузырек с черной, маслянистой жидкостью и чистые тряпки. – Смочи этим тряпки и обработай рану на спине.
– Пахнет лесом, – тихо ответила Рамина, когда Эйден откупорил пробку и протянул пузырек ей.
– Не вздумай это пить. И после того, как закончишь, вымой руки несколько раз.
– Да, господин, – кивнула она и, взяв влажную тряпку, нашла рану на спине, после чего принялась осторожно протирать её. Эйден сжал зубы, когда в порез словно жидкого огня плеснули. Побелевшие пальцы стиснули край стула, а из горла донесся сиплый, еле слышимый стон. Но Рамина услышала. – Вам больно?
– Нет. Продолжай. Обильно пропитай рану бальзамом и кожу вокруг неё.
– Хорошо. Вы… вы убили всех?
– Нет.
– Я рада это слышать, – робко улыбнулась девушка.
– Надеешься образумить меня? – ехидно спросил Эйден. Рамина покраснела и нажала на рану чуть сильнее, однако стона не услышала. – Мое сердце давно мертво. Лишь прошлое не оставляет попыток его оживить.
– В прошлом много хорошего, – задумчиво ответила она. – Зачем убивать все?
– Так легче, – честно признался Эйден. – Довольно. Рану на руке я обработаю сам.
– Нужно зашить, господин…
– Не нужно. Бальзам убил заразу и прижег рану. Через пару недель останется только шрам. Иди и вымой руки. Несколько раз. И не жалей мыла.
Рамина наощупь добралась до деревянной лохани с водой и принялась тщательно намыливать руки куском серого мыла. Эйден задумчиво на нее посмотрел и, поморщившись, прикоснулся к ребрам, где находился прощальный подарок одного из циркачей – внушительный синяк. Но первое обследование обнадежило. Ребра хоть и болели, но ни одно не было сломано. Значит, через несколько дней все придет в норму, если не забывать обрабатывать раны лабранским бальзамом – хитрого концентрата из сотни лекарственных трав, спирта и других таинственных ингредиентов, о которых знают только Белые маски.
– В тот раз, ну… когда ты сказала то, что сказала, – неуверенно начал Эйден. Рамина понимающе кивнула и повернулась к нему. – Ты правда не контролируешь свои видения?
– Нет, господин. Поэтому меня…
– Я помню, за что тебя изгнали из племени, – перебил он. – Просто ответь на вопросы. Как так получилось, что ты увидела лица тех, кого никогда не видела?
– Шарам показывает то, что хочет, господин. Лишь матери Шарама могут контролировать свои видения. Я не могу, потому что моя душа слаба.
– Чушь, – фыркнул Эйден. – Душу можно закалить, как сталь. На Лабране с этим успешно справляются.
– Вы закаляли душу долго. У меня не было такой возможности… – улыбнулась девушка, присаживаясь на кровать. Эйден тут же почувствовал, что что-то не так. Как во время первого приступа. Рамина побледнела и ухватилась рукой за грязную спинку кровати, сдавив её пальцами. Эйден знал, что последует дальше. Из горла гастанки вырвался сиплый рык, непохожий на её привычный голос, а воздух в комнате загустел, став тяжелым и плотным. – Боль причинившим, болью воздалось! Черные души отправились в пекло и кровь залила шатер. Белое лицо будет вечность в их кошмарах, а черный клинок снова причинит боль. Бронвен! Ты знаешь это имя, Белый. Ты боишься его, ты ненавидишь его… Родная кровь прольется и не принесет покоя. Это пламя нельзя потушить, а угли, питающие его, золой осядут в твоем мертвом сердце.
– Бронвен, – тихо повторил Эйден, когда Рамина замолчала и без сил рухнула на кровать. От этого имени в груди задрожало сердце. Не от страха, а от ненависти, переполнявшей его.
– Я видела её, господин… – дрожа, ответила Рамина. Эйден кивнул и, подойдя к кровати, накинул на девушку одеяло. Затем присел рядом и сплел на груди руки.
– Говори, – приказал он.
– Я видела девушку в дорогом костюме. Видела лавки, которые ломились от золота. Видела её руки, когда она прижала к шее нож…
– Нож? – нахмурившись, переспросил Эйден. – К чьей шее был прижат нож?
– Женщина. Изможденная, красивая женщина. С тонкими чертами лица, острым носом. В её глазах была боль, а потом боль погасла.
– Довольно.
– Стон…
– Хватит, я сказал, – рявкнул он, ударив кулаком по спинке кровати. Дерево сухо треснуло. Рамина испуганно вжалась в стену и закрылась, словно удар пришелся по ней. Эйден поднялся и прошелся по комнате. В груди клокотал гнев и ему стоило немалых трудов себя успокоить. – Мы покинем город этой ночью.
– Ваши раны еще свежи, господин.
– Плевать.
– Та женщина, которую я видела. Кто она? – осторожно спросила Рамина, боясь снова разгневать своего спутника. Но Эйден уже успокоился. Он хмуро посмотрел на неё и вздохнул, прежде, чем ответить.
– Моя мать.
Очистив костюм от крови циркачей, Эйден снова оделся и, велев Рамине ждать, вышел из комнаты. Затем спустился на первый этаж и направился к столику, за которым сидела хозяйка постоялого двора. Рядом с ней на стуле сидел знакомый Эйдену мальчишка. В руках у него была потрепанная книжка и мальчик сосредоточенно водил пальцем по странице, вдобавок шевеля губами.
– Господарь… – старуха попыталась встать, но Эйден поднял руку и она, благодарно улыбнувшись, уселась обратно.
– Ночью мы покинем город, – ответил он и повернулся к мальчишке. – Подготовь лошадей к полуночи. Мне нужна будет еда на два дня и вода.
– Сделаем, господин, – весело улыбнулся мальчик, когда перед ним на стол легли две медные монеты. – Только это… стража не пускает никого из города ночью. Приказ.
– Срал я на приказы, – грубо ответил Эйден. Мальчишка
