– Вот спасибо! – от всей души поблагодарил молодой человек.
– Однако ж, это еще не все, милостивый государь, – Сандунов снова хмыкнул. – Богат я когда‑то был, не беден. Бани в Москве выстроил… а с сыновьями вот не заладилось. Не дал им ничего – кукиш с маслом! Сейчас уж что, сейчас уж друг друга простили, а тогда… Могилу, вишь ты, разрыли. Материн гроб перевернули, нехристи! Все сокровища искали… да не нашли!
Сандунов засмеялся, захохотал, гулко, словно филин в ночи. Потом закашлялся и продолжил куда более добродушно и милостиво:
– Ныне они нам и ни к чему, сокровища. А тебе, милостивый государь, думаю, пригодятся. Деньги, они ведь не мертвым нужны – живым. Ты, сударь мой, как крест воткнешь, копни рядом…
– А куда крест‑то воткнуть?
– Так узнаешь… узнаешь… узнаешь…
Дарг очнулся меж могильными плитами. Уставший, осунувшийся и бледный. Раста со слезами бросилась ему на шею:
– Милый мой, милый… выбрался… Я‑то уж думала… Ой, дура. Вот дура‑то! Ты прости меня, ага…
– Это ты меня прости, – приподнявшись, виновато улыбнулся Дарг. – Не получилось ведь с кладбищем‑то.
Девчонка весело сверкнула глазами и расхохоталась:
– Как это – не получилось? А ты прислушайся‑ка! А, если хочешь, так пойдем, поглядим.
Юноша навострил уши. И в самом деле, вокруг творилось нечто! Со всех сторон слышались какие‑то вопли, проклятья и запредельно жуткий вой.
* * *
Воины нео – опытные и, уж тем более, молодые – испытывали сейчас самый невообразимый страх! Из кустов, из‑за низкорослых берез и зарослей обычной, вовсе не хищной, ивы, на них полезла вдруг омерзительная, нечувствительная к боли, нежить! Целая когорта скелетов, наспех облицованных мускулами и кожей, с воем бросилась на десяток Круглоголового Горга. Часть из них тут же повисла на копьях! Однако, и пронзенные, страхолюдные монстры вовсе не собирались умирать. Да и как? Они ведь уже один раз умерли, а смерть не такая уж добрая гостья, чтобы явиться во второй раз.
Насаженные на копья мертвецы тянули к воинам синие когтепалые руки, хватали, душили, плевались ядовитым гноем, норовя угодить прямо в глаза. Длинные лапы нежити дотянулись и до головы десятника Горга, опытнейшего их опытных, храбрейшего из храбрых. Бросив копье с мертвецом, Круглоголовый выхватил из‑за пояса тяжелый и неказистый с виду меч, выкованный из старой автомобильной рессоры. Ударил, рассек надвое и без того уже пронзенную тварь… и вместо одного монстра тут же получил двух! Мертвец, скалясь обнаженным черепом, на который, как видно, не хватило кожи, с хохотом выдернул из собственной груди копье и швырнул его в Горга. Десятник, хоть и не ожидал подобного, но все же был готов ко всему – и ловко отпрыгнул в сторону. Пущенное ожившим мертвецом копье, злобно дрожа, воткнулось в толстый ствол росшей неподалеку березы. Сам же монстр в ту же секунду развалился на две половины, наискось, от плеча и до пояса. Верхняя половина, упав наземь, упрямо поползла к Горгу, хватаясь за траву единственной рукою! Вторая, безголовая, часть мертвеца, высоко подпрыгнув, нанесла удар ногою, угодив опешившему десятнику в грудь. Словно этот, безголовый, мог видеть! Так ведь и видел… Вернее, кто‑то видел за него.
Круглоголовый отлетел к ивам, и ползший по траве череп, с частью извивающегося, словно змея, позвоночника, тотчас бросился на него, плотоядно клацая челюстью. Тут же, из травы, выполз еще один точно такой же змей‑череп, а за ним – еще один. Да и половинки только что разрубленного пополам мертвеца отнюдь не теряли времени даром.
Плохо бы пришлось бедолаге Горгу, коли б не помощь случившегося рядом Гнилла Тупая Башка. Воин из бывшего десятка Дарга ловко орудовал огромной дубиной, и это оказалось куда действеннее всего прочего оружия… по крайней мере – на время.
Раздробив черепа ползающих тварей, Гнилл зарычал и метнул в наступающую половину монстра подвернувшийся под руку камень. Вполне удачно – угодил в голову. Мертвец беззвучно упал в кусты… словно вернулся обратно в могилу.
– Бежим! – крикнул Тупая Башка. – Бежим, славный Горг! Великий Гамм велел призвать тебя!
– Слава великому Гамму!
Десятник горделиво ударил себя кулаком в грудь… тут же пронзенную острым и толстым когтем! Обливаясь кровью, Круглоголовый тяжело повалился в грязь, на расправу очнувшимся безголовым «змеям». Гнилл, увы, тоже далеко убежать не успел – очнувшийся в кустах монстр швырнул в него камень. Тот самый.
Получив удар в голову, Тупая Башка не удержался на ногах и, теряя сознание, ухнул в грязную коричневатую лужу.
Наплевав на все свое самолюбие и недавно полученный статус великого вождя, Гамм пустился в бега тотчас же, как только сообразил, в чем дело. О, Задавака всегда был умен, и много чего знал, тщательно скрывая и ум свой, и знания. А что делать? Приходилось таиться, великий Тварр вряд ли бы потерпел возможного конкурента.
Нашествие скелетов! Ожившие мертвецы, которых нельзя убить. Понятно все – кто‑то «разбудил» кладбище. С покойниками не справишься, однако, от них вполне можно уйти. Мертвецы сильны лишь у бывших своих могилок, далеко не ходят, ага. Жалко, не получилось захватить беглецов… Да и пес‑то с ними! Авось, попадутся еще. А не попадутся, так пускай сваливают, куда хотят. Лишь бы подальше от Марьиной Рощи.
– Хойра!
– Да великий?
Воительница стояла не совсем рядом, чуть позади, как и положено держаться с рядом с великим вождем.
– Велю всем уходить. Курв! Сигналь отбой.
– Слушаюсь, мой вождь, и повинуюсь!
Выказав все свое подобострастие, узколицый забрался на старый пень и, стукнув себя в грудь, издал громкий пронзительный вопль… Потом, чуть погодя, закричал снова…
– Пойдем и мы, – не дожидаясь ответа (да и кто б осмелился перечить вождю?), Гамм поспешно зашагал прочь, и остановился лишь в полкилометре от кладбища, у старой разрушенной эстакады. Встал, опираясь на изукрашенное цветной изолентой копье – знак собственной власти. При виде выходящих из зарослей воинов, кивал и лично напутствовал каждого… кого смог.
– Вы славно бились, парни. Теперь можете отдохнуть! Ступайте и помните – никто не может победить нежить. Даже самый могучий и храбрый боец.
– Но, великий… А как же ты? – сжимая ладонями окровавленную голову, осторожно спросил Гнилл Тупая Башка. Грязный, длиннорукий и злой, он напоминал сейчас вымокшую на дожде гориллу.
– Я останусь здесь! – вальяжно заявил Гамм. – И не пропущу мертвецов дальше.
– Но…
– Идите, славные воины. И скажите, чтоб продолжали пир.
