– Вот только не надо со мной как с идиотом разговаривать! – ощетинился бравый погранец Тауров. – Мне всю эту пургу знать не положено. Я добываю свой хлеб другим ремеслом, охраняю родину от…
– Да уж, видно, что плохо вы справляетесь, раз я подключился к вашей работе, – весело заметил Вольф. – А все, заметьте, от того, что всем некогда, а в Кремле книги читает один дурак товарищ Сталин.
– Это вы о чем? – удивился Тауров.
– Да все о том же, – заметил Вольф, – цитирую-с… Ну ладно рядовые бойцы, но вы-то командный состав и отнюдь не последнее звено, получается. Вам сам творец велел повышать собственную образованность. Шпион нынче продвинутый пошел, он все эти вещи ерундой не считает и, скажем, про тантру и аскезу может рассказать гораздо больше вашего.
– Да рассказать-то он может все что угодно, – пожал плечами Тауров, – но я имею только те козыри, которые дала мне природа от рождения. Я поймаю его, но по-своему, так, как привык за все эти годы службы в Троте.
– Вы, конечно же, поймаете его, непременно! – Особый посланник снова засмеялся. – Ха-ха-ха, я всегда достигаю поставленных задач. Ваш нарушитель, несомненно, выпадает из любых шаблонов. Выродок, что ни говори, чрезвычайно опасен, но мы его сделаем.
– Поисковые рейды, группы, пущенные наперехват, что-то дали или нет? – решился спросить Тауров.
– Пока нечем похвастать, – откровенно признался Вольф, – но это пока. Мои люди подняли на уши все агентурные сети в Троте. У нас есть фоторобот вашего чмошника, и мы имеем примерное представление, в чем заключена его миссия в Троте.
– Это уже интересно… Так вы все время вели свою игру! А я, болван…
– Вы даже не представляете, мой дорогой майор, насколько вы на этот раз правы, – усмехнулся Вольф. – В Троте давно нужно провести чистку. Слишком много различных антисоциальных элементов осело в этой анормальной яме.
– Ну-у-у, наконец-то! – выдохнул Тауров. – Я же давно говорил, что нужно выгрести чертов Трот, как авгиевы конюшни. Понабивалось всяких…
– Приятно слышать твердую позицию, – благосклонно покивал Вольф, – но все не так просто. Система никогда ничего не будет делать просто так. От любого действия должны быть преференции. Так что всего игрового поля вам, майор, никогда и не увидеть. Вы правы, вам необходимо неукоснительно соблюдать правила и четко выполнять свою работу, согласно уставу.
– Так оно и есть, – согласился Тауров.
– Вот только вы почему-то не справились, ха-ха-ха! – снова развеселился Вольф и пронаблюдал, как опять разнервничался майор. – Хотя вашей вины в этом почти и нет, противник оказался слишком мощно подготовленным. Вся надежда была на то, что начальник заставы проявит чудеса самоподготовки, в результате он мог бы обезвредить врага или хотя бы ранить его. Но, к сожалению, на этой пограничной заставе другой случай… Хотя что с них взять, там у них на заставе, я слышал, даже кни-иги читать не приветствуется… – Последнюю фразу молниеносно переместившийся Вольф произнес заговорщическим шепотом, наклонясь к уху Таурова.
– Вы намеренно издеваетесь надо мной, – дерзко ответил майор, смотря прямо в глаза посланнику. – Нарушитель прошел, потому что система охраны Периметра в первую очередь рассчитана на то, чтобы не выпускать нарушителей изнутри, а о проникновении снаружи за последние десятилетия никто особенно не заботился, до недавнего времени, когда наконец-то…
– Этот факт, несомненно, служит оправданием вашей вины, – закивал Вольф.
– Виноват я или нет, может сказать только военно-полевой суд, – отрезал Тауров.
– Суда не будет, – отмахнулся Вольф, – прецедент того не стоит.
– Жаль, – ответил майор, – а я рассчитывал на всестороннее разбирательство.
– Слишком много чести вы уделяете своей персоне, – разочаровал Таурова особый посланник. – Вы, майор, не думали ли о том, что пропущенный вами шпион в состоянии устроить диверсию всемирного масштаба?
– Думал и сейчас думаю, – признался пограничник, – но я надеюсь, что все обойдется.
– Надежда на русский авось, – молвил Вольф.
– Нет, ну почему на авось, – возразил Тауров, – я готов приложить максимум усилий в этом направлении.
– Ладно, майор, расслабься, – дружески-участливо успокоил его Вольф, – помогу я тебе выбраться из этой передряги. Пойди лучше узнай у этой твоей ворожки, долго ждать еще, а то мне опять жрать захотелось. Эти библиотечные стеллажи почему-то на меня нагоняют зверский голод. Нет чтобы духовной пищи возжелать в забытом храме знания, я все о плотской пище помышляю… Парадоксально, не находишь?
* * *
Лишь с приходом первых сумерек цыганка сообщила, что готово, и пригласила Вольфа с помощником и Тауровым в придачу зайти в свою рабочую комнату, бывший читальный зал, где все было подготовлено к ворожбе.
– Сумерки – это трещина между мирами, – проговорила женщина в полумраке, – в это время суток легче всего узреть истину.
Вольф осмотрел полутемное помещение, окинул взглядом неизвестные ему руны, начертанные на полу, и, встав в сторонке со своим помощником, приказал начинать. Женщина попросила положить брошенный нарушителем контейнер, по которому собирались найти шпиона, в центр начерченной секстаграммы. Первый помощник Вольфа в точности выполнил указания и молча вернулся на свое место у стены. Майор неслышно затаился в углу возле входа.
Цыганка ловко разожгла огонь в предназначенной для этого медной посудине, установленной на полу. Вскоре горсть какого-то порошка с треском растворилась в пламени, осветив при этом весь зал ярко-голубыми вспышками. Ведьма повторяла эту процедуру много раз, пока помещение практически полностью не затянул едкий дым.
От этих фокусов у Таурова слегка закружилась голова, и начальник одной из пограничных застав Периметра российской Зоны Посещения сразу догадался, что таинственный порошок, по всей видимости, имел галлюциногенные свойства. В подтверждение этой догадки ведьма вскоре вошла в транс и начала еле слышно что-то бормотать себе под нос.
Тауров и сам начал ощущать некоторое недомогание, ему стало тяжело дышать, стены принялись давить на него своей массой. Внутренний отсчет времени изменился, и каждая минута длилась целую вечность. И когда уже майор начал подозревать, что воистину миновала бесконечность, цыганка вернулась в нормальное состояние и, достав из клетки небольшую летучую мышь, ловко зашила ей рот длинной деревянной иглой.
– Зачем это? – спросил кривящийся от вида этой процедуры особый посланник.
Конечно же, ведьма ничего не ответила, Тауров не был уверен в том, расслышала ли эта женщина вопрос вообще. Цыганка продолжала заниматься своим делом, извазюкав мышь какой-то белой мазью. Затем, опять раскачиваясь в трансе, Кармела подошла к окну, открыла его и выпустила полностью перекрашенное в белый цвет животное на волю.
