Но едва эта мысль обосновалась в мозгу Роланда, как он понял, что никогда не поступит так. Он просто не сможет так поступить. Есть вещи, которые нельзя делать, потому что они неправильны. Нельзя жрать дерьмо, нельзя без разрешения срывать пленку с мяса, нельзя разрывать травоеда, который тебя не оскорбил, нельзя покоряться тому, кто слабее и дурнее. Будь здесь Дейкстра, он начал бы обосновывать это правило всякими мудрыми рассуждениями, дескать, Джа руками случайностей отбирает для продолжения рода лучшее семя, и, подобно этому, правильные слова передаются из антенны в антенну, а глупые слова забываются. Правильные поступки оставляют в истории след из многих восьмерок аналогичных поступков, совершенных подражателями…
Роланд потряс головой, приводя мысли в порядок. Как ни рассуждай, все равно получается, что он должен выйти, положить меч на землю и принять заслуженную смерть. Но он не может так поступить! Может, виной тому не высокие соображения, а обычная трусость? Или Джа снова испытывает его? Может, желание выйти и сдаться – это искушение, которое нужно преодолеть?
Антенна Роланда уловила движение на самом краю поля зрения. Кажется, кто-то пытается незаметно подобраться к расщелине, не плывя, а переступая по камням, как травоед. Если судить по звукам шагов, их двое. На что они рассчитывают? Расщелина слишком узкая, чтобы можно было подобраться незамеченным вплотную и внезапно ударить Роланда ножом. Это у них вряд ли получится, даже если нож приделан к длинной палке, как принято у этого племени. Однако лучше отползти назад, просто на всякий случай.
Роланд попытался отползти, но неосторожно задел камень раненой рукой, руку пронзила острая боль, на затянувшейся было ране снова выступили капельки крови. Роланд едва удержался от испуганного взвизга, недостойного великого героя. Нет, уползти вглубь расщелины не получится, врага придется встретить здесь. Это не очень опасно, надо просто не расслабляться и не терять бдительности. Нанести молниеносный колющий удар, и у врагов не останется никаких шансов. Вообще непонятно, на что они рассчитывают. Хотя…
Внезапно Роланд понял, на что они рассчитывают. Кто сказал, что они собираются ударить его ножом? Если метнуть в расселину боевую актинию… да хоть сторожевую… Роланду некуда будет деваться, он не сможет увернуться от обжигающих щупалец, он здесь как в ловушке. Сомнительно, правда, что они догадались до этого, ведь ни в одном из знакомых Роланду преданий ничего не говорилось о таком приеме ведения боя. Но кто знает, какие предания у этого племен… Нет, нельзя прятаться в узкой щели, надо, наоборот, подобраться поближе к выходу, и когда они приблизятся вплотную – атаковать. Нанести два рубящих удара и убраться обратно в расшелину под прикрытием кровавого облака.
Роланд сделал первый шаг, и вдруг услышал голос Дейкстры.
– Что-то не пойму никак, куда он спрятался, – сказал мудрец. – Мне казалось, он был здесь, но сейчас здесь его нет. Может, он вон в той расщелине? Или вот в этой?
– Роланд! – позвала Джейн. – Выходи, Роланд! Они тебе ничего не сделают! Я с тобой, а они не посмеют причинить вред пророчице!
Роланд почувствовал, как кровь приливает к коже головы, окрашивая тело в цвет стыда. Он едва не атаковал пророчествующую мать, да не просто пророчествующую мать, а Джейн, милую Джейн, лучшую женщину племени, которого больше нет, носительницу семени Дуайта, любимого брата Роланда. Хорошо, что она заговорила с ним до того, как он набросился на нее с мечом. Спасибо, Джа, что не допустил такого позора.
– Я здесь! – крикнул Роланд. – Я выхожу!
Он осторожно высунулся из расщелины и с любопытством взглянул на Джейн. Он впервые видел пророчествующую мать. Совсем не такое удивительное зрелище, как ожидал Роланд, женщина как женщина. Если, конечно, не обращать внимания на ненормальное раздутие туловища там, где оно переходит в мантию. Но если знать, что перед тобой мать, одна из тех, кому от сотворения мира предписано пребывать в священном сне, готовиться дать жизнь потомству…
– Спрячь меч, – потребовала Джейн. – Больше не надо никого убивать.
Роланд огляделся. Две восьмерки рыцарей с топорами наперевес застыли на камнях, образуя правильный круг. Сейчас они просто наблюдают, но если они решатся атаковать… Нет, не решатся, Джа не попустит. Если бы они считали допустимым ослушаться пророчицы, Роланд уже не стоял бы там, где стоит. И был бы он уже не Роланд, а несколько кусков рубленого мяса.
Роланд оттолкнулся от скалы и поплыл навстречу Джейн и Дейкстре. Ни один рыцарь не сдвинулся с места, они ждали. Понятно, чего они ждут – рано или поздно пророческая лихорадка покинет леди Джейн, священный сон снова вступит в свои права и тогда…
– Поплыли, Роланд, – сказала Джейн. – Дейкстра наложит пленку на твою рану. Дейкстра, он сильно ранен?
– Не очень, – ответил мудрец. – Но пленку наложить надо. Роланд, возьми Джейн за две руки, поплывем вниз, к пещере.
В первое мгновение Роланд хотел воспротивиться, входить в пещеру – верное самоубийство, рыцари перекроют все выходы, потом из нее не выберешься. Но затем Роланд подумал, что в его положении глупо бояться опасностей, он уже, считай, мертв. В этом есть даже нечто забавное – считая себя уже мертвым, можно ничего не бояться. Надо будет потом поразмышлять над этим на досуге. Если, конечно, в остатке его жизни есть место неспешным отвлеченным размышлениям.
Они поплыли. Роланд держал Джейн за средние правые руки, Дейкстра – за средние левые. Джейн висела между ними мертвым грузом, она не могла плыть самостоятельно, ее мантия почти завершила превращение из мощного мышечного цилиндра в вялый и расслабленный мешок, наполненный зреющими яйцами.
Они вошли в пещеру. Джейн шла впереди, Роланд следовал за ней, Дейкстра замыкал шествие. Они вошли в пленочный склад, Джейн осталась у входа, а Дейкстра и Роланд прошли внутрь. Дейкстра отделил пленочный квадрат от рулона, Роланд глубоко вдохнул и приготовился испытать боль. И боль пришла.
Прошло немного времени, и к Роланду вернулось сознание, он перестал метаться по пещере, оглашая ее жуткими воплями. Тогда Дейкстра сказал, обращаясь к Джейн:
– Сядь на пороге и никого не впускай, пока я не вернусь.
– Хорошо, Дейкстра, – ответила Джейн. – Я сделаю так, как ты говоришь. Но поторопись, потому что священный сон скоро снова одолеет меня.
Дейкстра тоже хотел произнести какие-то красивые слова, подобающие случаю, но не нашел подходящих слов. Он просто вышел.
Он шел по коридору пещеры к выходу и думал, что теперь делать. Он понимал, что ничего не понимает. События последнего часа были совершенно невероятны, ничего подобного не упоминалось ни в каких преданиях. Расскажи Дейкстре кто-нибудь, что единственный герой сможет бросить вызов целому племени, убить нескольких рыцарей и после этого оставаться в живых целый час… Нет, это нелепо. И тем более нелепо ломать себе голову, размышляя о том, как позволить этому герою прожить еще один час. А потом еще один час, и еще…
