вон в небе, видите? – скороговоркой прошептал мне на ухо Сюткин. – Похоже, это квадрокоптер. Разведчик!
– Вижу, – тяжело выдохнув, ответил я.
– Сейчас они засекут наших в Стрелковом и ударят из «Градов», – Сюткин предположил наиболее реальное развитие событий.
– Знаю, – скривился я. – Вызови мне Рыжикова.
– Ща сделаю!
Я и еще девятнадцать бойцов заняли позиции возле небольшой базы отдыха «Вилок», она располагалась на самой границе между украинской и российской частью Арабатской стрелки. Помимо нескольких бревенчатых коттеджей здесь еще была и страусовая ферма.
На дороге, проходящей мимо разваленных и разрушенных построек, разместили два самодельных фугаса и несколько десятков разномастных мин. Сами укрылись в вырытых траншеях и складках местности, замаскировавшись от наблюдения сверху сетками и кусками брезента, присыпанными песком и пожухлой травой.
К постройкам близко не лезли, понимая, что в первую очередь враг нас будет искать именно там. Позиции разместили слева и справа от дороги, так, чтобы можно было бить врага не в лоб, а в борта.
– На связи! – прошептал Сюткин, протягивая мне мобильный телефон.
– Рыжик, следи за небом, к тебе должны будут прилететь разведывательные дроны; как только их засечешь, сразу же сажай на нашу «броню» и грузовики пару десятков бойцов и уводи машины ближе к Геническу. А потом гаси к черту беспилотники. У противника должно создаться впечатление, что мы зассали и дали деру. Понял?
– Понял. «Броню» потом возвращать?
– Вернешь только грузовики, а бээмпэ и бэтээры оставь в резерве на северной окраине Стрелкового.
Группа прапорщика Завьялова успела выйти на заданный рубеж и занять позицию по ту сторону Сиваша, они расположились на несколько километров южнее, там ширина соленого озера была всего полтора километра, и легкие 60-миллиметровые минометы могли спокойно добивать до дороги на Арабатке. Помимо минометов у бойцов Завьялова были еще гранатометы и ПТУРы. Но обычным гранатометом, пусть и дорогущим британским «Нлоу» или немецким «Панцерфауст-3» нельзя дотянуться до вражеской брони на расстояние свыше 800-1000 метров. Для этого у нас в арсенале были ПТУРы – десяток украинских «Стугна-П».
С первого взгляда могло показаться, что атака на превосходящие силы противника – это сущей воды безумство. Ну действительно, сотня вооруженных легким стрелковым оружием бойцов, при поддержке двух БМП-2 и трех БТР-80, против тысячи националистов… Шутите?! Да, у нас были 60- и 82-миллиметровые минометы, были ПТУРы, гранатометы и крупнокалиберные пулеметы, а у них танки, артиллерия и РСЗО. Стопроцентное неразбавленное безумство, обреченное на поражение. Но это только на первый взгляд, а на самом деле у нас были все шансы на успех. Коса – узкая полоса песка, шириной не больше километра, причем дорога одна, и по обе ее стороны часто попадаются заиленные участки огромных луж и небольших озерец, которые даже на танке нельзя форсировать. Так что нам надо удерживать относительно небольшой участок фронта, а если удастся выбить большую часть вражеской техники, то передвижения врага будут затруднены. Ну не пешком же они пойдут к Геническу? Так что задача перед нами стоит вполне выполнимая, о чем я еще час назад доложил Якуту: мол, братка, воюй там спокойно, не переживай, мы этих «готенпидарландов» сами перемелем в труху.
Заявил я это не из-за собственной самоуверенности и бравады, просто прекрасно понимал, что если Якут в спешном порядке перекинет к нам подмогу, то сорвет все задуманное командованием. «Укропы» все-таки не дураки и сразу сообразят, что к чему. Короче, правильнее положить на этой песчаной косе нашу роту в полном составе, но все-таки захлопнуть крышку крымского котла, чем броситься к нам на спасение и провтыкать все к чертям собачьим! Опять же, продержаться нам надо всего пару часов, а там уже и десантники прибудут. Так что не все так печально и трагично, как может показаться на первый взгляд.
Коптер пролетел над нами и ушел дальше на север. Лежать на дне неглубокой траншеи было не особо и холодно. Вполне терпимо, сверху нас прикрывал брезент, на который накидали сухой травы; вниз, на дно углубления, постелили полиэтилен, а сверху для комфорта уложили несколько старых бушлатов. Ну и сидели плотненько, греясь друг о дружку. Опытный и битый жизнью Бамут поставил на стенку нашего окопа банку с горящей свечой внутри. Огонь трепещущей на ветру свечи особого тепла не давал, но создавал видимость какого-то уюта и небольшой надежды. Черт, кажется, я от этого промозглого холода становлюсь романтиком.
– Идут, идут, товарищ командир! – горячо пробубнил мне в ухо Бамут.
Бамут и Сюткин как-то сами собой назначались в мою личную свиту. Ну ладно Пшенкин, его я сам в свое время определил своим замом и адъютантом, а вот Бамут примазался уже по прямой протекции Сюткина, который предложил кандидатуру дончанина взамен раненого Пакета.
Действительно, вдалеке, примерно в трех километрах от наших позиций, появились передовые машины вражеской колонны. Первыми шли пара их БТР-80 и БМП-1. Передовой дозор. Разведка!
После передового дозора, с отрывом метров в двести, двигался танк Т-64, на котором сидели четверо десантников. Командир у нациков – настоящий зверюга: загнать наверх брони в такую погоду десант это совсем не жалеть своих бойцов. Оно, конечно, при подрыве на мине лучше быть на броне, чем под ней, но все равно…
Следом за танком шла техника вперемежку: грузовики сменяли бронетранспортеры и бронемашины пехоты, попадалось много легкобронированных машин, всевозможные «казаки», «варты» и «шреки».
Дождавшись, когда танк с четырьмя десантниками на броне достигнет метки на обочине, я нажал на кнопку пульта подрыва. Ухнули сразу два заряда: первый под днищем танка, второй в двухстах метрах дальше по дороге.
Т-64 окутался облаком сизого дыма, из-под его днища полыхнуло огнем, и десантники посыпались на обочины сломанными куклами. Подрыва шести килограммов тротила вполне достаточно, чтобы танковый экипаж хорошенько контузило, выведя из строя. Десантникам на броне тоже хорошенько прилетело, они хоть и свалились с брони, но, судя по тому, что обратно вскакивать не спешили, все четверо ранены и сильно контужены.
Второй фугас прогремел между задницей БМП-2 и мордой какого-то легкобронированного украинского уродца. Бронемашине пехоты взрыв особого вреда не причинил, а вот легкобронированный автомобиль, который был ближе к взрыву, оказался отброшен назад и со всего размаху влетел в морду своего такого же легкобронированного собрата. Через секунду прогремел еще один взрыв, и обе машины заполыхали огромным костром. С чего бы это они? С перепугу кто-то из пассажиров дернул чеку гранаты, и она взорвалась, а может, везли что-то излишне взрывоопасное?
К идущим с отрывом передовым БМП и БТР потянулись дымные росчерки противотанковых ракет. Расстояние от вражеских машин до
