Ознакомительная версия.
«Да, совсем неплохо, – подумал про себя Макс. – Ты бы очень удивился, если бы услышал, как я сейчас говорю на дойче, насобачился за два месяца!» Но в ответ произнес:
– Спасибо тебе за информацию, здорово ты меня выручил, просто молодчина! С меня, как всегда, причитается.
– Разумеется, – хмыкнул Борька, – а как же иначе! Две бутылки коньяка как минимум! Я такую работу проделал, столько сил потратил, на одних только телефонных разговорах чуть не разорился. Так что давай, компенсируй!
Макс пообещал, а потом отключился и уставился в окно. Значит, у него есть сын. Черт, да не у него же, а у Петера Штауфа! По срокам все сходится, Эльза могла забеременеть, тем более что сама очень хотела сына, не раз ему говорила. Чтобы пошел весь в отца… И они, разумеется, не предохранялись. Вот настоящая жена и мать! И притом – очень разумная женщина: все-таки послушалась его совета, не поехала в Дрезден, а перебралась к Инге. Какое счастье! Просто камень с души свалился. Даже не камень, а целая гора…
Переезд к Ремерам выглядел вполне логично и объяснимо – там жила близкая родственница, Инга, там относительно безопасно и не так голодно. По сравнению с другими областями Германии, конечно. Спасла и себя, и детей – Марту и Герхарда…
Генрих Ремер, оказывается, тоже уцелел – еще одна хорошая новость! Наверняка он прожил с Ингой долгую и счастливую жизнь. Они очень подходят друг другу…
Теперь он может со спокойной совестью констатировать, что со своей задачей справился. Совершил маленькое чудо, изменил судьбу нескольких людей. Причем хороших людей… Пусть и в масштабах всего одной семьи, но чуть подправил историю. И правильно, что он не попытался изменить весь ее ход, ни к чему это. У него была простая и конкретная задача – спасти семью лейтенанта Петера Штауфа. Он справился с ней.
Теперь надо встретиться с Мартой и передать ей медальон. Завершить начатое дело… И рассказать, где и как погиб лейтенант Петер Штауф. Может быть, Марта или кто-нибудь из ее родственников Ремеров захочет посетить место гибели или даже перезахоронить останки. И тогда он, конечно, им поможет, сделает все возможное. Поговорит с местными властями, привлечет журналистов, чтобы осветили это интересное событие, даст, если нужно, денег. Пусть все пройдет достойно. Эти солдаты, как известно, свое уже отвоевали, они заслужили уважение…
Была и еще одна причина, по которой он хотел побывать в Эрфурте – посмотреть на Герхарда Штауфа. Или хотя бы взглянуть на его фотографию. Интересно, какой он у него получился? Вернее, у Петера…
* * *
И снова немецкий вокзал, на сей раз – Потсдамский. И мелкий, нудный дождик. А что вы хотите – самый конец октября. Сразу поехать в Германию у него не получилось, дела не отпускали, хотя родственники Петера его очень ждали. И особенно Марта…
Ему пришлось выйти на работу в августе, на две недели раньше срока, чтобы потом, осенью, на законных основаниях догулять свое. Шеф, правда, никак не хотел отпускать – дел завались, до Нового года не разгрести. Но потом, узнав, куда и зачем он едет, сменил гнев на милость и разрешил отлучиться на недельку. Но взял с Макса твердое обещание, что он при встрече с Борькой Меером обязательно обговорит условия новой и очень выгодной сделки, которая обещала принести немалую прибыль. Макс, разумеется, слово свое дал – честное, пионерское…
Так у него в Берлине оказалось сразу два дела – во-первых, отблагодарить Борьку за помощь (две бутылки коньяка уже лежали в чемодане), а во-вторых, исполнить просьбу Марка Сергеевича. Или приказ, если хотите. И лучше без решения домой не возвращаться…
Значит, надо напоить Борьку и уговорить посмотреть контракт. Задача не то чтобы трудная, но и непростая – ведь ему тоже придется пить (Борька принципиально в одиночку не употреблял), а у него в последнее время сложилось стойкое неприятие алкоголя. После того памятного вечера, когда он перебрал с коньяком на семейном обеде Штауфов…
Макс вздохнул, припоминая недавнее прошлое (или давнее – все-таки 1942 год), и по армейской привычке переложил чемодан в левую руку. А потом пошел искать нужную платформу – чтобы пересесть на другой поезд и добираться до центра Берлина. Благо ехать всего ничего – полчаса от силы, причем в весьма комфортных условиях. В отличие от российских электричек, немецкие отличались большим удобством – мягкими креслами, широкими проходами и плавным ходом. Никакой тебе тряски на рельсах и привычного стука колес… И главное – ходили строго по расписанию, хоть часы проверяй.
Кстати о часах. Макс выбросил их сразу после возвращения из прошлого. Закинул далеко в реку, на самую середину. Чтобы никто их больше не завел и никуда не попал. А то действительно – мало ли что…
И, конечно, он ни словом не обмолвился о них Марте, когда гостил у нее – как будто и не было их вовсе. Передал один позолоченный медальон с фотографией и запиской Штауфа. Старушка взглянула на снимок и залилась тихими, счастливыми слезами. Это ведь медальон ее погибшего отца…
Встреча произошла в небольшом двухэтажном домике почти в самом центре Эрфурта. Раньше это была окраина города, земля стоила недорого, вот отец Генриха, Фридрих Ремер, и приобрел ее, когда женился на дочери пастора. Выстроил свой дом, вырастил детей…
Теперь город разросся, и родовое гнездо Ремеров оказалось на одной из центральных улиц. Но выглядело оно так же, как тогда на фотографии, которую в гжатском госпитале показал ему Генрих: небольшой, уютный домик с палисадником у крыльца. Из него Генрих ушел на войну, в него же возвратился после ее окончания. В семейное гнездо Ремеров перебралась из Берлина и Инга, а затем – Эльза Штауф. С Мартой и маленьким Герхардом. Она, кстати, так и не вышла замуж, осталась верна своему мужу, сгинувшему в 1942 году в далекой России…
Людей в этом доме всегда было много: Генрих с Ингой, Эльза со своими двумя детьми, да еще в гости часто заходили замужние сестры Генриха с чадами и домочадцами. Затем Инга родила своих малышей – сначала мальчика, а через год – девочек-двойняшек. Детский смех звучал в комнатах, наполняя их жизнью и весельем, в доме было тепло и уютно. Хотя подчас и тесновато…
После войны Эльза Штауф не вернулась в Берлин – некуда было, в их дом попала бомба, а родители Петера погибли. У нее тоже из близких родственников никого не осталось. Вот и решила жить вместе с Ингой. Та была только рада – легче растить и воспитывать детей, Генрих тем более не возражал. Так они и жили все вместе – Штауфы и Ремеры.
Дети Генриха и Инги выросли, разъехались кто куда, скончалась в самом конце девяностых Эльза Штауф, а через пять лет и Генрих. А потом и Инга ушла из жизни.
Ознакомительная версия.
