— Помянем наших друзей, — предложил Рыжехвост, подняв стакан.
Выпить не успели — раздался условный свист, вызывающий главарей на балкон номера. Дозорный кого-то засек.
Сургуч нехотя поднялся (все-таки при пиратах он делал вид, что подчиняется Рыжехвосту) и вышел посмотреть, в чем дело.
К санаторному корпусу по тропинке меж диких, буйно цветущих роз шла девушка. Черноволосая, хрупкая, в брюках и футболке, завязанной на плоском животике узлом. Загорелая полоска кожи, впадина пупка, тонкая талия. Девушка остановилась, задрала голову и помахала рукой обалдевшему Сургучу.
— Привет, красивые! Меня Зяблик зовут. Я вот тут гуляю. Погуляем вместе.
Ситуация была непонятная и потому опасная. Сургуч напряг мозги, слегка разжиженные утренним боем и предвкушением пьянки.
— Ты откуда? — крикнул он. — Кто такая?
— Зяблик я. Живу здесь, — она сделала широкий жест и закружилась, будто пытаясь обнять весь мир. — Пришла из Лисьей бухты, дай, думаю, посмотрю, кто с утра у биостанции развоевался. Люблю военных — красивых, здоровенных!
— Чокнутая, — пробормотал дозорный пират.
Сургуч с ним согласился. Безмятежная улыбка, отсутствие страха — девушка точно свихнулась. Симпатичная девушка. Решение Сургуч принял моментально:
— Поднимайся! Эй, внизу, проводите в штабной!
Зяблик счастливо рассмеялась и танцующей походкой направилась ко входу. Движения у нее были вроде плавные, но беспорядочные. Ну явно — психическая или слабоумная... что для целей Сургуча значения не имело. У него очень давно не было подруги, и листоноша-предатель соскучился по женской ласке.
Сургуч вернулся в комнату:
— Девочка полоумная, — сообщил он, потирая руки, — хорошенькая, но глупая. Военных, говорит, любит.
— Понял, — кивнул Рыжехвост, — тогда я — полковник, а ты — майор.
Сургуч хотел обидеться, но не успел — дверь отворилась и дозорный впустил Зяблика.
— Безоружная, — сообщил он и жадно посмотрел на стол.
Но рядовым пиратам при пьянках начальства присутствовать не полагалось. Конвоир понял это, вздохнул и убрался.
— Присаживайся, — проворковал Рыжехвост, подвигая к столу третий стул и наполняя еще один стакан. — Выпей с нами. Вот, и рыбка есть на закуску, и капустка морская. Любишь военных? Так я — полковник Рыжехвост, а это — майор Сургуч.
— Ой. А я думала, вы — генералы, — округлила глаза девушка.
— Генералы, — согласился польщенный Сургуч. — Это товарищ генерал так шутит. Генералы-адмиралы. Гуляешь, значит?
— Гуляю, — Зяблик томно улыбнулась. — Тяжело мне в одиночестве, хочется опереться на мужское плечо...
Рыжехвост уже чуть ли не слюну пускал, и девушка смотрела на него с интересом. Сургуч решил перехватить инициативу:
— Выпьем же за присутствующих здесь дам!
Выпили стоя.
Потом как-то так получилось, что тосты пошли один за другим. Рыжехвост и Сургуч пытались перещеголять друг друга, девушка улыбалась обоим сразу и по очереди, и было так хорошо, что Сургуч не сразу понял: стреляют.
По санаторию вели огонь.
Рыжехвост хлопнулся на пол, увлекая за собой Зяблика и крикнул:
— Что там?
— Снайперы! — ответил дозорный. — Много, но кривые, не попадают.
— Откуда стреляют?
— С холмов!
Рыжехвост выругался. Он прижимал девушку к полу и совсем не хотел подниматься и снова воевать.
— Я спущусь, посмотрю. — Сургуч решил показать себя героем.
Ползком он преодолел расстояние до двери, выбрался в коридор и по лестнице пошел вниз. Никакой дисциплины у пиратов, понятно, не было, и у входа несли вахту только двое — залегли и пялились в проем на парк.
— Идиоты, — пробурчал Сургуч. — Если стреляют с холмов, там никого нет.
Он вообще был осторожным, но алкоголь и ревность к Рыжехвосту, предвкушение развлечений, пленный Пошта сделали Сургуча безбашенно-смелым. Он вышел в парк, обернулся к пиратам:
— Видите, никого!
И тут его окликнули. Голос был женский, знакомый и неприятный.
— Что, Сургуч, паскуда, думал, нет на тебя управы? Повернись уж, милок.
Он медленно развернулся. Бандеролька целилась из пистолет- пулемета и нежно улыбалась. Только глаза у нее были крайне злые. Девушка стояла под защитой дерева так, что пираты ее не видели, а она видела вход и успевала выстрелить первой.
— Ненавижу предателей, — сообщила она. — Пошта здесь?
— Д-да, — Сургуч решил поторговаться за свою жизнь. — Только ранен. Забирай и уходи. Я сам его к тебе прикажу вынести.
— Хорошо, — кивнула Бандеролька. — Заберу. Только ты уже ничего не прикажешь. Это тебе, дорогой Сургуч, за Филателиста.
Боль была адская — пуля вошла в ногу. Сургуч рухнул, заорал, сжимая пробитое колено.
— Так где, ты говоришь, вы держите Пошту?
Сквозь боль к Сургучу пробилась дикая надежда: сейчас эта стерва узнает необходимое и отпустит его.
— На втором этаже! В двести третьем, в люксе, в задней комнате!
— Охрана?
— Рыжехвост и один пират! Не стреляй! Отпусти меня, я пригожусь, я много знаю, я все знаю, я тут главный!
— А это — за Пошту.
Вторая пуля вошла ему прямо в глаз, и Сургуч мгновенно умер.
***Пираты растерялись — не ожидали нападения из парка. Ренькас, перебегающий с места на место, создавал иллюзию снайперов, ведущих огонь на подавление, и казалось, что противник засел в холмах. Поэтому у листонош появился шанс освободить Пошту.
Воловик, засевший в розовых кустах, контролировал входы, Телеграф огибал здание по стене, Кайсанбек Аланович, ввиду невысокой подготовки, был оставлен охранять машину и следить в бинокль, а доктор Стас сейчас прятался недалеко от Бандерольки и должен был войти в здание вместе с ней.
Обоих вахтеров Бандеролька сняла сразу — высунулись, идиоты, и получили по пуле. Стас появился рядом.
— Заходим, — бросила Бандеролька.
Она знала: Воловик будет стрелять в любого, кто высунется из окна.
Брать укрепленную базу силами семи человек — безумие. Но безумие серберка, как говорил Кайсанбек Аланович. Были в седой древности такие воины — серберки. Они жрали собственные щиты, рвали на груди бронежилеты и кидались с голыми руками на амбразуру, вопя «Джеронимо!» Джеронимо — это такой боевой бог.
Доктор Стас хотел оттереть ее за спину, но Бандеролька вошла первой: в конце концов, ее неплохо подготовили, да и боевой опыт у нее был большой, и к тому же она руководила операцией.
