Ознакомительная версия.
А еще несколько секунд спустя живая «пила» вынырнула уже под драккаром.
Викинги пытались отогнать морского гада. В округлую спину мутанта полетели стрелы и копья, из-за висевших вдоль бортов щитов ударили самопалы. Только все это твари было нипочем. Усеянная мощными зубьями спина-пила резко провернулась, резанула корпус судна поперек киля…
Драккар развалился надвое, как игрушечный кораблик. Лопнули канаты, рухнула мачта с бьющимся на ветру парусом. Посыпались в воду люди, весла, щиты.
Как живая «пила» расправлялась с викингами, Виктор уже не видел: ветер гнал их дальше. И слава богу!
* * *
То, что Пролив Смерти «кишит» тварями, как утверждали викинги, было все же преувеличением. Но с другой стороны, здесь подводные гады действительно встречались чаще, чем в открытом море, так что морской путь между Английским и Французским Котлами оказался самым опасным за все время плавания.
В спину по-прежнему дул устойчивый западный ветер, и не было нужды ни садиться на весла, ни убирать парус, ни становиться на якорь.
Они двигались вдоль южного берега Ла-Манша. Иногда заходили в укромные бухточки и заливы, прячась от крупными морских существ, которых замечала Костяника. Однако котловая суша пугала не меньше, чем воды Пролива Смерти. Жутковатые на вид деревья и доносившиеся из изуродованных мутациями лесов вопли и рев неведомого зверья отбивали всякую охоту высаживаться на берег. Даже Костоправ туда уже не рвался. Густая прибрежная растительность казалась совершенно непролазной, и, пока дул попутный ветер, все-таки предпочтительнее было двигаться по воде.
Конечно, без Костяники им пришлось бы тяжко. Красноглазая девушка почти не спала. Всматриваясь в воду, она при малейшей опасности подавала знак Василю, который как самый опытный мореход и лучший кормщик больше других дежурил у рулевого весла. Маневрировать приходилось часто и много. Драккар то жался к берегу и шел почти впритирку к скалам и отмелям, то, наоборот, поворачивал на открытую воду.
Избежать встреч с обитателями глубин, правда, удавалось не всегда. Некоторые твари оказывались не менее глазастыми, чем Костяника, более быстрыми, чем парусное судно, и при этом чрезвычайно любопытными.
Несколько раз в днище стучали снизу, словно кто-то пробовал просмоленную деревянную обшивку на вкус. Один удар оказался настолько сильным, что судно чуть не перевернулось и дало небольшую течь, которую, слава богу, удалось быстро ликвидировать.
Дважды к подводной части корабля цеплялись поднимавшиеся со дна тяжелые морские гады, из-за которых судно оседало в воду, сильно кренилось и теряло маневренность. Снизу тянулись толстые, усеянные присосками щупальца. Словно слепые змеи, они скользили по бортам и даже ощупывали палубу. Но, видимо, сочтя добычу несъедобной, обитатели глубин отцеплялись от днища и опускались в родную стихию.
Как-то на горизонте среди волн замаячил усеянный зубьями пилообразный горб, вроде того, что перерезал напополам драккар Аскела, только поменьше. Им повезло: тварь нападать не стала. Потом возле судна некоторое время кружились плавники размером с небольшую автоповозку, однако и эти неведомые рыбины тоже уплыли прочь.
Мореходы взяли за правило не шуметь. Говорили шепотом, а по возможности – вообще общались при помощи знаков. По кораблю старались передвигаться на полусогнутых, чтобы под ногой лишний раз не скрипнула доска. Небольшая команда драккара всячески избегала демонстрировать присутствие жизни на борту, надеясь, что морские хищники будут воспринимать судно как большое бревно, плывущее по воле ветра и волн.
В конце концов берега с мутировавшими лесами остались позади. Теперь за бортом проплывали разрушенные дамбы, затопленные земли, заброшенные и заросшие каналы, полные стоячей воды, грязи, тины и неведомой живности.
Сверившись с картой и мореходными приборами, Василь объявил, что Пролив Смерти пройден и что при таком благоприятном ветре они скоро доберутся до германских берегов. Однако радость оказалась преждевременной. Уже вне вод пролива судном вдруг заинтересовались. Да еще как!
* * *
Обеспокоенная Костяника знаками указала Василю, сидевшему у рулевого весла, чтобы тот уводил корабль влево. Но едва драккар повернул, Костяника потребовала изменить курс. Судно свернуло вправо. Потом, следуя новым указаниям Костяники, – опять влево. А потом девушка обреченно махнула рукой.
– В чем дело? – спросил вполголоса Виктор.
И услышал такой же тихий ответ:
– Бесполезно. Нас заметили и окружают.
Вскоре стало ясно, кто именно заметил. В десятке метров от левого борта из воды выпрыгнуло жутковатое существо, похожее на двухметрового толстого человека в черном балахоне и длинной юбочке. Другая такая же тварь выскочила справа. Третья мелькнула перед носом судна. И еще одна – за кормой.
Прыгучие гады взлетали над волной, ныряли и снова в туче брызг выскакивали на поверхность. Они словно резвились и водили хоровод вокруг драккара. Сколько их было? Четыре? Пять? Полдюжины? Десяток?
– Двенадцать, – посчитала незваных гостей Костяника.
М-да, немало. Но и не так уж, чтоб очень много. Отбиться в случае нападения можно.
– К оружию! – негромко приказал Виктор. – Но пока не стреляем. Может, еще обойдется.
Твари, похоже, и не думали нападать. Веселыми дельфинчиками они прыгали вокруг драккара в десятке – полутора метрах от судна, будто старались разглядеть, что творится на палубе. Появилась возможность рассмотреть во всех подробностях и их самих.
Большую округлую голову с широкой зубастой и словно бы смеющейся над мореходами пастью венчало толстое бугристое кольцо – то ли из густых спутанных отростков, то ли из намотавшихся на уродливые бородавки водорослей. Вместо шеи – чешуйчатые складки, похожие на сброшенный капюшон. Раздутый бочкообразный торс также покрывала крупная блестящая чешуя черного цвета. Сходство с человеком придавали пучки длинных щупалец, торчавших из «плеч» и издали напоминавших руки. «Юбочкой» тоже оказались толстые щупальца. Именно они слаженными резкими движениями выталкивали омерзительных тварей из воды. И верхние, и нижние щупальца были снабжены многочисленными присосками.
«Кто это? – гадал Виктор. – Не рыбы – точно. Скорее уж моллюски какие-нибудь».
– Ну, блин-тля, и страхолюдины, икру их матери обратно, да чтоб по самые гланды! – исчерпывающе выразил общее впечатление Костоправ.
Словно обидевшись на нелестную характеристику лекаря, ближайшая тварь бросилась на драккар и – шмяк! – прилипла к обшивке. Атака была молниеносной. Верхние щупальца перехлестнули через борт, а нижние подтолкнули массивное тело. Между висевшими снаружи щитами викингов показалась уродливая голова, опоясанная толстым шевелящимся (все-таки это были живые отростки-усики, а не клочья водорослей) обручем. Под обручем таращились большие выпуклые рыбьи глаза без век, шевелился приплюснутый, словно вдавленный в череп нос и скалилась пасть, усеянная маленькими острыми зубками.
Ознакомительная версия.
