Внезапная тишина ударила по ушам, словно молот. Двигатели заглохли. Пару секунд Варан летел по инерции, потом начал падать. Но упасть не успел. На горизонте вспыхнуло второе Солнце. Огненный шар сиял столь невыносимым светом, что моментально сжёг глаза виверна. Варан закричал от жуткой боли, чешуя задымилась. Он ничего не видел, но слышал, как сокрушающий гром ударной волны сметает всё на своём пути. Стальной воздух ударил умирающего ящера, переломав ему все кости и раздробив позвоночник в сотне мест. Отключающийся мозг Варана уже не осознал синей вспышки, которая унесла его с собой. Со вздохом могучий ящер провалился во тьму, и она показалась ему блестящей. Как чешуя Тени.
***
Беорн с тоской наблюдал за солнцем. Эльф немного оправился после обморожения, но был слишком слаб, чтобы передвигаться самому. Он сидел на пороге снежного дома, закутавшись в шкуры, и думал о судьбе своего друга, Иглиса.
– Что тебя тревожит, не-враг с юга? – знакомый голос старого шамана нарушил размышления эльфа.
– Грядёт несчастье. – сам не понимая причины, Беорн дрожал.
– С тобой говорил Айсберг? – Урсус уселся рядом.
– Нет. Я чувствую… Шаман кивнул.
– Да, многое изменилось. И я мог бы сказать – к лучшему, но тогда я стану лжецом.
– Урсус, почему ты отпустил Варана? Ты же знаешь, что он погибнет. Большой мохнатый чуф долго не отвечал.
– Эльф, у тебя есть друг? Большой друг, настоящий. За которого ты отдал бы жизнь. Беорн содрогнулся.
– Да. И я не могу отправиться ему на помощь… – он стиснул зубы.
– Если бы ты знал, что он в опасности, и лишь от тебя зависит – жить или нет, ты помог бы ему?
– Конечно.
– Даже если тебе самому будет угрожать смерть? Беорн помолчал.
– Да. Я рискнул бы жизнью за Иглиса.
– Тогда мне нет нужды отвечать тому, кто уже ответил сам на свой глупый вопрос… – заметил шаман.
Эльф замолчал. Минут пять они с Урсусом сидели молча, пока на горизонте не вспыхнула вторая звезда. Беорн с криком заслонил глаза, отовсюду послышались вопли чуфов.
– Что это?! Что?!
Налетел жар. Эльф закричал, ощутив как загорается его кожа, волосы мгновенно превратились в пепел. Вопли умирающих разорвали обжигающий свет, подобно клинкам. Беорн упал в снег, извиваясь от боли, крича, кашляя кровью.
С севера надвигался гром. Земля затряслась, ужас заставил эльфа открыть чудом уцелевшие глаза. Зрелище, представшее ему, могло свести с ума любого.
Чудовищный огненный шар висел над белой пустыней, а по пустыне навстречу Беорну мчалась волна льда. Цунами из твёрдой воды! Треск раздираемой в клочья земли оглушал, через пять секунд эльф оглох от грохота. Волна приближалась, опережая потоки жидкого огня, извергаемые шаром плазмы. Последнее, что увидел подброшенный в небо Беорн, была чудовищная воронка, стремительно встававшая с земли навстречу навестившему её Солнцу.
Ударная волна достигла побережья материка Мю за 1.34 минуты. Эльфа и всех чуфов разорвало на мелкие кусочки, ледовой щит раскололся. Чудовищная цунами рванулась в океан, перемалывая его жителй как адская мельница. А сзади, в эпицентре разрушения, навстречу побледневшему небу вставал огненный великан, с громовым хохотом извергая потоки невидимой смерти во все стороны.
***
Иглис с воплем рухнул на землю, заслонив глаза от невероятного сияния на горизонте. Свет бил подобно горячему урагану, грифон ощутил, как от невыносимого жара обугливаются его перья. Из последних сил он бросился в небольшой пруд, на счастье оказавшийся внизу. Вода бурлила, земля тряслась. Мгновением опоздав, над грифоном промчалась волна твёрдого как сталь воздуха, выворачивая вековые деревья словно щепки. Иглис нырнул на самое дно, он беззвучно кричал, мозг содрогался от ужаса. Небо над ним сходило с ума.
Под водой он оставался, пока боль в груди не стала невыносимой. Вынырнув, Иглис глотнул обжигающего воздуха, и замер, потрясённый. На горизонте вставал чудовищный огненный гриб. Он заслонял полнеба, от него явственно веяло странным теплом. Грифон ощутил, как нечто прогревает его изнутри.
– О боги, что это такое?… – Иглис со стоном выполз из горячей воды. Поднимался ветер, с неба мельчайшими каплями полился чёрный дождь. Грифон в ужасе осмотрелся.
От леса ничего не осталось! Громадные деревья сгорели дотла, стоя на корню. И сейчас, под давлением всё усиливавшегося ветра, лес осыпался в прах. У Иглиса зарябило в глазах.
«Боги, что вы сделали с нашими миром?!» – он возопил к безразличному небу, но никакого ответа не получил. Расправив крылья, грифон взлетел навстречу пеплу. Он кашлял.
Час спустя, Иглис был вынужден приземлиться. Его рвало кровью, глаза горели словно в них насыпали соли. При каждом вздохе из груди слышался страшный хрип. Грифон пытался идти, но скоро ноги подкосились. Он ничего не понимал. Упав на сплавленную в стекловидную массу землю, он едва не задохнулся в облаке пепла.
Последним усилием вскинув орлиную голову, Иглис осмотрел свою могилу. До горизонта простиралась чёрная обугленная пустыня. Ревел ветер, втягиваясь в чудовищный гриб, в небе смертоносным хороводом кружились тучи, наматываясь на отравленное копьё дыма. Последним, что привиделось умирающему грифону, было грандиозное зрелище сверкающего серебрянного дракона, парившего на огненных крыльях над царством смерти. Он дико хохотал, и эти звуки были последними, которые услышал в своей жизни Иглис. Он умирал почти десять минут, бился в жестокой агонии, исходя кровью и криком. Никто его не услышал. Иглис умер в одиночестве, на мёртвой радиоактивной земле.
***
Раэн Тогром парил над радиактивной пустыней, в ужасе осматривая гибнущий мир. Дракон ощутил приближение термореактивной ракеты за секунду до взрыва, и мгновенно перенёс себя в космос. Оттуда он наблюдал за целой стаей смертносных игл, превративших планету Варлок в пепелище. Первые минуты он яростно уничтожал ракеты в космосе, но их было слишком много. Наконец, неострожно подорвав бомбу вблизи от себя, Раэн едва не погиб и потерял время. Сейчас он из последних сил пытался не сойти с ума. Обугленные кости, пепел, падающий с неба, дикий хохот ветра и смертоносная радиация. Дракону было очень плохо.
Внезапно далеко внизу он заметил знакомое серое пятнышко. Метнувшись вниз, Раэн рухнул на пепел возле изломанного агонией тела, и нежно коснулся мёртвого грифона.
– Прости меня, Иглис. – тихо сказал он, закрывая ему глаза. С век грифона ручейками текла кровь, смешиваясь с пеплом. Дракон долго смотрел на погибшего, впервые в жизни ощутив всю необратимость смерти. В его мыслях стояли крики Иглиса. Как мог он не сдержать ярость…
