Глава 40
— Говорить со стихийными духами это как слушать Степь, только приходится тратить резерв, — Альмар взмахнул руками, будто пытаясь показать, как все происходит.
— И хорошо у тебя получалось со Степью? — спрашивая, Арон взял очередной свиток с донесением, просмотрел и отложил в сторону.
— Расстояние, с которого я слышал приближение чужих дозоров, в два раза превышало то, с какого услышал бы обычный человек, — похвастался Альмар. — Господин Митрил сказал, что я быстро учусь и что у меня получается почти также хорошо, как у урожденного таэля.
Арон чуть улыбнулся — много лет назад Мэа-таэль говорил ему то же самое…
— Это последнее донесение? — мальчик нетерпеливо подпрыгнул на месте. — Пап, ты все, свободен?
Первые недели Альмар обращался к Арону только "отец" и на "вы", сколько бы раз Арон ни повторял, что, когда они не на публике, такая официальность не нужна. Потребовалось больше месяца и много проведенного вместе времени, чтобы ребенок перестал воспринимать его как чужого человека.
Но, кажется, у Арона получилось.
Они шли по дворцовому коридору. Впереди тенями скользили охранники из Вольных и еще несколько следовало шагах в пятнадцати сзади. Альмар, активно жестикулируя, рассказывал о новых учителях, нанятых Ароном, но когда речь зашла о преподавателе военного дела, энтузиазм в его голосе погас.
— Он плохо объясняет? Или обижает тебя? — спросил Арон.
— Не, — мальчик мотнул головой. — Меня никто не обижает, даже косо ни разу не посмотрели. Они все слишком сильно тебя боятся. Тут наоборот, — Альмар помялся, — мне кажется, он передо мной заискивает. И хвалит меня все время, даже когда я сам знаю, что хвалить не за что. А вчера я сказал, что мне скучно и я хочу пойти в сад поиграть — в тот сад, внутренний, который ты сделал, — и он меня отпустил с урока.
В голосе мальчика отчетливо звучало недоумение.
— Тебе не нравится такое отношение? — нейтральным тоном спросил Арон.
Альмар сморщил нос.
— Нет. Ну какой я "будущий великий полководец" и "надежда всей империи", если я даже структуру пограничного легиона с ошибками запомнил?
— Ну что ж ты так, — хмыкнул Арон.
Про случай с садом он, конечно, уже знал, доложили. Учителя военного дела следовало проверить еще раз, куда тщательнее, чем прежде. Возможно, конечно, что он лишь хотел таким образом расположить к себе наследного принца, но плохо понял характер своего подопечного. Но существовала равная возможность того, что за его снисходительностью и льстивой добротой стояло нечто более опасное.
Арон не сомневался, что его враги будут искать возможность его уничтожить, будут до тех пор, пока он не убьет самых отважных и не запугает остальных так, что мысль о противостоянии ему будет для них страшнее смерти. Или же пока не перетянет этих весьма многочисленных врагов на свою сторону. Третий вариант был самым лучшим — обескровливать империю Арону не хотелось — но многократно более сложным.
"Завидую твоему безудержному оптимизму, братец, — пробормотал Прежний. — Перетянуть на свою сторону. Ну-ну."
Что-то яркое мелькнуло на периферии зрения и Арон повернул голову.
Одной стороной коридор здесь выходил на тот самый сад, упомянутый Альмаром. Обычный заснеженный сад во внутреннем дворе дворца, который Арон, под влиянием магии девчонки ар-Кормов, превратил в буйно цветущую оранжерею и наполнил магическими бабочками. Именно одна из них, трепеща большими, с блюдце, золотыми крыльями, пролетела мимо окна и привлекла его внимание.
Арон мысленно вздохнул — до чего же по-дурацки тогда получилось.
Мало того, что он сам велел своей несостоявшейся убийце бежать и подсказал скрыться за границей, так еще, вместо того, чтобы сохранить покушение в тайне, откровенно ответил на изумленный вопрос пробравшегося в сад церемониймейстера о том, почему на листьях кустов брызги крови. Ладно хоть ответил кратко, а не начал рассказывать с подробностями.
Естественно, отвечая, Арон все еще находился под влиянием той неведомой магии, но все равно вспоминать потерю контроля над собой было неприятно.
История покушения на него тут же разлетелась, сперва по дворцу, а потом и по всей стране, и Арону, который бы предпочел все сделать тихо, пришлось официально объявлять Росану ар-Корм вне закона и назначать за ее голову цену.
Найти местонахождение девчонки удалось легко — своей крови в его саду она оставила столько, что хватило бы на десяток поисковых амулетов. Но оказалось, что сбежать она сумела именно туда, куда Арон не мог попасть даже с помощью жезла Солнечного — в Великую Степь. Пока не пройдет первая весенняя гроза, открыть туда Врата не получится. Оставалось только ждать.
Но отчего-то в душе Арона сидело убеждение — окрепшее после письма Мэля — что и потом поймать девчонку будет сложно.
Шаманы, чтоб их!
— А когда ты будешь учить меня делать амулеты? — спросил Альмар.
— Амулеты? — повторил Арон, выныривая из мыслей. — Не раньше, чем достигнешь четвертого уровня.
Альмар прикусил нижнюю губу и явно о чем-то серьезно задумался.
— Значит, чтобы создать хороший амулет, надо находиться на четвертом уровне. Но ведь это уже уровень мастера?
— Верно, — Арон с интересом наблюдал за тем, как лицо сына стало еще более сосредоточенным.
— А если делать амулеты на более низком уровне, то они получатся слабыми?
— Если слабыми, это уже хорошо. Куда вероятнее, что они вообще не получатся. У учеников и подмастерьев эррэ мелкое, а создание амулетов требует глубокого резерва.
— Пап, а вот есть такие амулеты — ну, как тот, который был у Истена, — псевдо-разумные. Насколько сложно научиться их создавать?
Арон приподнял брови.
— Достаточно сложно. В нашей стране наберется едва дюжина магов, включая меня, кто способен на такое. Боюсь, тебе придется набраться терпения.
— Я так, просто спросил… — пробормотал Альмар.
Арон, который примерно представлял, почему мальчик так заинтересовался амулетами, в который уже раз прикусил язык, не позволяя себе задавать напрашивающиеся вопросы.
Еще когда Альмар рассказывал ему обо всем, что случилось после похищения, Арон заметил несостыковки, причем не только в логике событий, но даже в том, каким тоном и с какими эмоциями Альмар говорил. Словно бы в своем рассказе мальчик выпустил что-то важное, что сильно влияло на его жизнь, и без этого важного история зияла лакунами.
Арон мог бы, конечно, надавить, разоблачив ложь, и заставить Альмара рассказать правду, но стоила ли эта правда их только-только наладившихся отношений?
Так что, после некоторого размышления, Арон решил подождать, пока сын сам ему все не расскажет. Однако это решение не помешало ему сделать попытку воссоздать реальную картину самому.
Во всех лакунах истории Альмара ощущалось присутствие некой фигуры, доброжелательно настроенной к мальчику. Некто, помогший его сыну выбраться из Места
