Это точно. За заборами примыкающих к площади домов снова замельтешили фигурки в турецком камуфляже, а вдалеке слышны взрыкивания мощных дизелей. Похоже, это уже не БТР, а танки. Сколько их там, интересно? Судя по звуку, не меньше трех. Значит — все, амба. Танкам нам противопоставить уже нечего. И «мухи» кончились, и выстрелы к РПГ, и даже снаряды к ЗУ-23, которую с окраины станицы и опять буквально на своем хребте припер отмороженный, неунывающий и, похоже, бессмертный зенитчик Дима У-Два. Так что теперь на нас на всех хватит не то что какого-нибудь «Леопарда», но и занюханного М-48, который со времен войны во Вьетнаме всерьез-то никто не воспринимал. Даже такое вот старье гранатами закидать не получится, как ни старайся, уж больно длинные и прямые улицы к площади перед комендатурой сходятся. Встанет эта бронированная тварь метрах в трехстах и будет нас с землей ровнять, пока боекомплект не кончится. Пехота уже потом пойдет, на добивание. Вот такой вот невеселый у нас будет «последний и решительный»…
Ну, вот, дождались наконец. Вдалеке из-за поворота, лязгая траками по асфальту, выползает танк. И что особенно неприятно — наш ведь танк! Русский Т-72, скорее всего, из закромов грузинской или южноосетинской армии. Там, судя по рассказам, турки немало всякого захватили. С одной стороны, конечно, не так уж важно, что именно тебя убьет, но с другой, принять смерть от русского танка в такой ситуации как-то обидно, честное слово. М-да, танкисты, смотрю, попусту рисковать не хотят: шустренько укрылись за остовом еще чадящего бронетранспортера, который У-Два из своей зенитки спалил часа примерно три назад. Да уж, оттуда мы его не достали бы, даже если б было чем. Это у наводчика мы как на ладони, а нам отсюда только торчащий вперед ствол пушки и видно. Ну, блин, сейчас прицелится, да кааак…
Жахнуло красиво! Ракетный залп разнес в клочья и обломки БТР, и стоящий за ними танк, и заборы домов по обе стороны от дороги. А потом прямо у нас над головами пронеслись, рубя лопастями поднимающийся снизу дым, три вертолета. Наши!!! Два замыкающих — точно старички-«крокодилы» Ми-24, а вот ведущий, если меня зрение не подвело — Ми-28. «Охотник», ударный вертолет, основная задача которого — уничтожение вражеской бронетехники. Я в свое время такие только по телевизору и видел. Рокочущая двигателями троица проносится вперед, продолжая долбить кого-то ракетами и пушками, а потом по большой дуге идет на разворот. Только сейчас я замечаю, что это звено — не единственное. В воздухе, будто демоны возмездия, вычерчивают сложные узоры уже как минимум три тройки «вертушек». А откуда-то со стороны Моздока слышен нарастающий гул многих десятков двигателей. Похоже, мы все-таки продержались.
Мы сидим кто на чем прямо у иссеченного пулями и осколками, зияющего проломами и в нескольких местах рухнувшего забора Комендатуры. Никто не отдавал такого приказа, но площадь перед комендатурой сама по себе стала местом сбора для всех, переживших этот бой и способных передвигаться самостоятельно. Вокруг суета, какие-то молодые парни в армейской «трехцветке» с шевронами югороссийской армии на рукавах носят к эвакопункту раненых, стаскивают в большие кучи трупы турок и Непримиримых и аккуратными рядами складывают в стороне тела наших. По дороге мимо Червленной, в сторону гор бесконечным потоком идет настоящая лавина войск. Танки, самоходные установки, БТРы и БМП, облепленные десантом, грузовики с мотопехотой и боеприпасами, тягачи, буксирующие орудия и минометы, кунгованные КШМки и армейские санитарные машины. Над головами время от времени проносятся звенья «вертушек», правда, как мне кажется, это одни и те же. Их всего пять или шесть троек, просто они то и дело на дозаправку в Моздок уходят и назад возвращаются. Зато выше… Нет, парни, словами подобное описать сложно — это видеть нужно. Там, среди белых облаков, не спеша ползут ровным, словно по линейке очерченным, строем по небу гудя моторами десятки самолетов. Здоровых таких, но мне совершенно не знакомых. По очертаниям они больше всего похожи на старые, еще довоенные советские бомбардировщики, ТБ-3. Но эти, как мне кажется, размерами еще больше. А между ними, жужжа, будто рассерженные шмели, вьются парами маленькие шустрые истребители. Тоже явный новодел, и тоже — «по мотивам» Великой Отечественной. В истребительной авиации той поры я, вообще-то, не силен, только И-15 и И-16 опознать смогу, и то исключительно благодаря их уж очень характерной внешности. Так что на какие там Яки или МиГи похожи эти юркие летающие убийцы — понятия не имею. Но в том, что они для врага смертельно опасны, у меня ни малейших сомнений не возникает. Одним словом — армия идет в наступление. Зрелище одновременно величественное и пугающее.
Сначала мы помогали, чем могли: выносили и грузили наших раненых, доставали из развалин тела убитых. Именно тогда я отправил в тыл так и не пришедшего в сознание Исмагилова и матерящегося самыми последними словами Костылева, который умудрился ухватить какую-то шальную пулю уже в тот момент, когда первые югороссийские танки под прикрытием пехоты начали зачищать улицы вокруг Комендатуры. Настю я тоже уговорил вместе с ними поехать. Она пыталась было спорить, но мотивировка у меня была железобетонная: «Кто-то должен присмотреть за Олегом». На чувство долга надавил и отправил. Когда грузовик с ранеными ушел в сторону Моздока, в разбитой прямым попаданием из гранатомета калитке Комендатуры я столкнулся с семейством Старосельцевых. Грязный и всклокоченный, словно Бармалей, Тимофей Владимирович со счастливым лицом брел, поддерживаемый с одной стороны Ксюшкой, а с другой — Егором. Да уж, в такой бойне сохранить семью — это действительно удача, которая сегодня выпадет в Червленной немногим. И Дед Тимоха, и сильно повзрослевший за эту ночь Егор просто молча мне кивнули, а вот Оксана, приотстав, внимательно посмотрела мне в глаза.
— Миш, ты прости меня, дуру, за мое поведение, ладно? Я вот вас с Настей сейчас рядом увидела и сразу все поняла. Вы не просто друг другу подходите, вы две половинки одного целого. Счастья вам! — она широко улыбнулась и, не дожидаясь ответа, метнулась за неспешно уходящими в сторону дома отцом и братом.
Как мы ни крепились, надолго наших сил не хватило. Шедший почти двое суток бой измотал людей до последнего предела. Уже буквально через час работали только те самые молодые солдаты, а мы просто сидели на обломках бетонных плит, кусках кирпичной кладки, а то и просто на голой земле, прислонившись к чему-нибудь спиной. Сидели и молча смотрели по сторонам, потому как сил не осталось даже на разговоры.
На площадь вдруг шустро выскочил сопровождаемый двумя БМП-2 камуфлированный УАЗ. Из него, словно чертик из табакерки, выпрыгнул какой-то суетной тип в подполковничьих погонах на отутюженном камуфляже. Этому-то деятелю штабному тут какого рожна нужно? Подполковник козликом скачет между нашими, что-то выспрашивая. Большинство его просто игнорируют, но несколько человек указывают в мою сторону. Ну-ну, посмотрим…
