Карл и сам понимал всю смехотворность обвинений — мало ли причин оказаться с нештатным оружием.
— И вообще, я не помню этого офицера в нашем батальоне, господин капитан.
— Он может быть и из другого. С этим прочесыванием все перепуталось.
— Понимаю. Но я предлагаю только проверить документы.
Мысль понравилась капитану — отличный повод оказаться позади роты. Сам раненый лейтенант и солдат с автоматами за плечами и пистолетами в кобурах не выглядели сколько-нибудь опасными.
— Продолжать движение, — громко крикнул офицер ближайшему командиру взвода. Сам же направился к лейтенанту вместе с оружейником. В руке он держал пистолет на всякий случай. Лемке шел рядом, держа автомат наизготовку.
Лейтенант уже поднялся. Вместе с рядовым он уходил из рощи, опираясь на его плечо. Голова, наклоненная набок, производила впечатление серьезного ранения. Стремительно прошагав с полсотни метров, капитан окликнул офицера:
— Господин лейтенант!
Тот продолжал размеренно идти, не обращая на капитана ни малейшего внимания. Видимо решил, что слова относятся не к нему.
— Господин лейтенант! — нагоняя офицера, повторил командир роты. — Будьте любезны, предъявите документы.
— Что? — лицо выражало неподдельное изумление. — Вы сошли с ума! Не видите, что я ранен? Мне срочно нужно…
— Я не задержу вас. Прошу!
Капитан протянул левую руку, продолжая держать парабеллум готовым к схватке. Подскочивший оружейник тоже решил не церемониться, направив автомат на рядового.
— Хорошо, — с гримасой недовольства отозвался лейтенант. Рука залезла во внутренний карман, и на свет появилось удостоверение офицера. Каранелли знал, что он совершенно не похож на того командира взвода, убитого еще в первой стычке с фашистами, но это был лучший способ отвлечь внимание противника.
Чтобы открыть удостоверение, капитану понадобилась вторая рука. По крайней мере, ее мизинец. Ствол пистолета при этом потерял цель. Нож, момент броска которого прозевали все, попал точно в горло оружейнику. Но падающий гауптфельдфебель сумел нажать на спусковой крючок. Короткая очередь, всего в два патрона, заставила обернуться цепь пехотинцев. Прямо на их глазах удар лейтенанта ногой в висок свалил командира роты.
— Уходим! — крикнул Луи, прыгая в кусты. Немцы растерялись, и Данилову легко удалось последовать за ним. Вслед раздались несколько выстрелов.
— Не стрелять! — громовым голосом крикнул взводный, заставив на секунду затихнуть почти всю роту.
— Догонять! — энергично продолжил он же. — Брать живыми, только живыми! Всех незнакомых сначала скручивать, а потом проверять документы!
Обер-лейтенант немного превысил полномочия — командовать всей ротой ему никто не поручал. Но сейчас это не имело значения, толковый приказ не подвергался сомнению.
Каранелли, остановившийся при первых словах немца, отчетливо расслышал каждое слово.
— Черт! — прошептал он стоящему рядом Данилову. — Похоже дела наши плохи.
Команда немецкого офицера повторялась голосами солдат, расползаясь вширь.
— Плохо, что они сейчас спохватятся, тогда и Лемешеву с красноармейцами несдобровать.
— Это вряд ли! Пока они нами заниматься будут!
— Тогда, чем дольше мы продержимся, тем дальше уйдут ребята.
Николай и Луи заняли позицию, изготовили автоматы, гранаты.
— Одну проблему, господин дивизионный генерал, — проговорил Николай, усмехаясь, — фашисты с нас сняли. Не стоит ломать голову над тем, чем заниматься после войны.
— А я не ломал, князь! Была бы жизнь, а место в ней найдется…
Патроны почти закончились. Раненный в плечо Данилов волок за собой француза, который не подавал признаков жизни. Через десять минут после начала боя солдаты наплевали на приказ брать живыми и открыли огонь на поражение. Слишком уж велики были потери. Партизаны отбивались короткими очередями. Раз за разом меняя позицию, чтобы не оказаться в кольце, они отходили к дереву.
Первым пулю получил Данилов. Она ударила рядом с поцарапанным осколком мины плечом. Через пять минут шальная очередь из пулемета прошила Каранелли от правого плеча до левого бедра.
От потери крови начинала кружиться голова, но у Николая не было времени заняться собой. На шее болтался автомат, патронов на одну короткую очередь. И еще пистолет с двумя обоймами. Надо бы посмотреть, что у Каранелли. Автомат точно остался там, где настигла француза смертельная очередь. Захватить его раненому князю не хватило сил.
Пистолет тоже где-то затерялся, но одну обойму удалось найти.
«Если глупо не высовываться, то меня еще надолго хватит».
Ухватив Луи за воротник, Николай пополз в сторону дерева. Оно должно помочь! И вдруг Данилов поймал себя на мысли, что, даже если не будь того сказочного дуба, он все равно бы не бросил француза.
«Куда же я без него? — ни с того ни с сего пришла мысль. — С восемьсот пятого года на одном поле воюем».
Немцы показались из-за кустов. Николай отпустил Каранелли, лег поудобнее, держа рукоятку шмайссера правой рукой, левая лишь слегка придерживала автомат. Тщательно прицелился, но вместо выстрелов раздался негромкий щелчок.
— Черт побери! — пробормотал, сдирая оружие с шеи, князь.
Немцы решили воспользоваться заминкой, и человек тридцать поднялось в атаку. Данилов хладнокровно достал пистолет. Сухие хлопки свалили шестерых, остальные залегли. Николай быстро сменил обойму. До ближайшего фрица было метров тридцать — дистанция броска гранаты. Надо быть осторожнее.
Засунув пистолет за полу кителя француза, Данилов продолжал тащить его по траве. Автоматная очередь пролетела над головой. Через несколько секунд еще одна. Кажется, офицерам удалось заставить солдат брать его живым. Немцы — бойцы опытные. Быстро сообразили, что у Данилова уже нет шмайссера.
Новая очередь ударила по трухлявому пню. Щепки задели лицо князя. Поймав ритм движения прячущегося за толстой сосной фашиста, Николай выстрелил раньше, чем тот успел вскинуть автомат. Истошный крик огласил окрестности. А Данилов пополз дальше, волоча Каранелли.
В голове шумело. Князь понимал, что он держится лишь благодаря «заряду бодрости», который получил ночью от дуба. Но продолжал ползти, отстреливаясь от наседающих немцев, которых становилось все больше и больше. Единственное, что заставлял себя делать Николай, так это не стрелять наугад. Каждый выстрел тщательно взвешивал, пуля почти всегда находила цель. Потому и желающих броситься вперед не было видно, хотя почти рота немцев охватывала князя полукольцом.
