вниз по течению реки, к деревне Куткейм и главной базе прусских войск – городу Велау.
И вот стою я на этом холме и оглядываю окрестности.
По правую руку, на севере – широкая лента реки Прегель. По левую руку, у подножия длинного, вытянутого с запада на восток холма – густая рощица. Лиственная, с буреломами поваленных деревьев и обильно заросшая кустарником. Местные говорят, что рощица не очень большая, и за ней раскинулось широкое распаханное поле, деревни Мешулен, Удербален и дорога к городу Алленбург.
За спиной, у подножия холма – деревня Норкитен и хаос переправы. Саперы успели за три дня навести два моста на понтонах и целых три настоящих, деревянных. Ярко-красные потоки солдат медленно перетекали с берега на берег и уходили на восток. Там, в полутора верстах от нас за лесом разрастался большой лагерь основных сил армии.
На запад же – вершина холма, занятая лагерем пушкарей и куцыми полками сводной бригады генерала Леонтьева.
Дальше – спуск с холма, на склоне которого пушкари и пехотинцы спешно роют валы для пушек. Лес и река оставляли не очень широкий проход для дороги, образовывая теснину. Правда, господа офицеры называли это направление не словом «теснина», а словом «дефиле». Чтобы, значит, было не по-простонародному, а прямо-таки военный термин.
– На караул! – рявкнул один из гренадеров генеральской охраны.
Истуканы в шапках-гренадерках резко дернулись, выпрямили спины, вскинули мушкеты в положение «на караул» и снова замерли.
– Ишь ты! Прям как настоящие солдаты! – причмокнул губами Сашка в притворном восхищении.
– Отстань от них, Заноза! – привычно одергиваю нашего главного забияку.
– И правда, господин капрал. Люди стараются, как могут. Службу служат, – заботливо ответил Сашка и резко дернулся, уворачиваясь от моего подзатыльника.
М-да. Надо лучше тренироваться. Сашка почти увернулся, я только треуголку с него сшиб. От Ефима бы он не увернулся. Далеко мне еще до крестного.
Ладно уж. Для проформы чисто символически хлестанул Сашку поперек спины капральской тростью, погасив часть удара о ствол перекинутого через плечо Сашкиного мушкета.
Из шатра неспешно потянулись на воздух офицеры. Капитан Нелидов, поручик Нироннен, полковник Яковлев и грузный мужчина с золотым генеральским шарфом. Лет сорока на вид, лицо неприятное, обрюзгшее… За ними семенил слуга, который нес в руках мою артельную сковородку и таганок.
– Да мне плевать, Нелидов! – буркнул генерал. – Главное, чтобы дело свое делали. А так ты хоть помоями их корми.
– Нешто не довольны, Николай Михайлович? Так вы скажите, велю повару плетей всыпать!
Генерал задумчиво пошамкал губами и нехотя ответил:
– Пойдет. Но если опять у солдатиков животы крутить будет – ты уж будь любезен, не просто всыпь, а прямо-таки шкуру спусти!
– Уж не сомневайтесь, Николай Михайлович! – криво ухмыльнулся Нелидов.
Слуга подал генералу раскуренную трубку, стоящие вокруг него офицеры потянулись за своими кисетами, а сбоку от меня появился подпоручик Нироннен, незаметно отошедший от генеральской свиты.
– Посылай гонцов во все артели, Серов. Господин генерал дал добро солдатиков картошкой кормить.
Я повернулся было к Сашке, но тут за спиной гулко ухнула пушка.
– Отставить кормить солдатиков! – слегка повысил голос генерал, который, как выяснилось, все слышал.
Бахнуло еще раз. И еще.
Три холостых выстрела из пушки – принятый в армии сигнал об атаке крупных сил противника.
У меня вдруг внутри все похолодело. Неужели началось?
Генерал Николай Михайлович Леонтьев повернул голову вниз по течению реки и приложил ладонь к треуголке.
– Вон они идут, разлюбезные, – спокойно так сказал, все с теми же брезгливыми эмоциями. – Прикажите бить тревогу, полковник. А солдатиков будете кормить уже после баталии. Так картошки меньше уйдет.
Полковник Яковлев дернулся к адъютанту и уже через несколько секунд барабанщики у генеральского шатра начали отбивать бой-сигнал «тревога».
Поручик Нироннен быстрым шагом повел мою дюжину в расположение роты, а барабаны рокотали уже по всему лагерю. И полковые, и ротные, все повторяли одну и ту же дробь – тревога. На улочках между палатками поднимались ротные знамена, вокруг которых сразу же начинали собираться солдаты в красном, отрывисто ржали лошади расположившихся неподалеку гусарских эскадронов.
– Что там, Жора? – окликнул меня появившийся откуда-то из леса Ефим.
– К нам гости, крестный!
– А много их там? – ляпнул какой-то солдат из капральства Ефима и тут же упал навзничь от фирменного ефимовского удара в лоб.
– Супостата пусть пересчитывают те, кому положено. А твое дело – строй держать да палить по команде, усек?
Я невольно ухмыльнулся. Холод в груди сменился жаром азарта. В конце концов, не зря же мы столько времени тратили на экзерциции? Строимся, братцы. Ну-ка, бегло осмотрим капральство… лядунки, штыки – все на месте, мушкеты на вид опрятны и начищены. Шпаги… вот зараза, не у всех. Ну да плевать, некогда сейчас по обозам искать. Моя, с поляка взятая, при мне – и то хорошо.
Через четверть часа поручик Нироннен выводил нашу роту первой из лагеря, за нами потянулся весь остальной сводный гренадерский полк. А капитан Нелидов стоял рядом с полковником Яковлевым и что-то с ним бурно обсуждал. Интересно, кто из них кому инструктаж проводит?
Идем по гребню холма. Далеко впереди раздались нестройные ружейные выстрелы.
– Левее забирай! – кричит Нироннену прискакавший адъютант генерала.
Мартин Карлович дублирует команду, прапорщик Семенов слегка наклоняет знамя, и рота начинает спускаться по левой стороне холма, к опушке рощицы.
– Не нервничаем, парни. Делаем все, как учили! – зачем-то подбодрил я своих.
Наверное, зря. Потому что пока я это не сказал – никто вроде как и не нервничал, шли себе спокойно. Памятник вон, даже зевал украдкой.
Через край рощи вышли на опушку, проламываясь через кусты. Прискакал капитан Нелидов и указал место начала строя, откуда мы по команде выстроились в четыре линии.
– Стой!
Я бросил взгляд на холм. Ну нормально, вон остальные роты тянутся. Все хорошо, нас много. Жалко, конечно, что мы с самого краешку. Фланги – место для лучших рот, будь оно неладно.
– Так, братцы! – крикнул поручик Нироннен всей роте. – Без дела не стоим. Полчаса у нас еще точно есть, так что третья-четвертая линии – взяли тесаки и марш в рощу за жердями.
Ну да. Это мы уже отрабатывали не раз, когда ставили бекеты на дорогах. Полноценные габионы мы сделать не успеем, конечно, но какую-никакую фортификацию навести надо. Габион – это такая плетенная из жердей корзина, куда лопатами утрамбовывается земля. В этом времени используется так же, как в мое время использовались укрытия из мешков с песком. Хорошее укрепление из тех, что можно сделать на скорую руку. Жаль, готовые ротные рогатки
