Когда я обернулся, то парень уже отбежал на пару сотен метров. Он бежал, падал, снова поднимался на ноги, старался, как можно быстрее, скрыться долой с моих глаз. А я смотрел вслед этому молодому трусу, который даже не поинтересовался, а что будет с его боевыми товарищами, которых своими революционными лозунгами взбунтовал, вооружил и бросил на смерть.
Затем я повернулся лицом к молодым кирианам, которые начали догадываться об ожидавшей их участи. Многие парни упали на колени, моля бога о спасении, другие безмолвно глотали слезы и сжимали руки в кулаках, сожалея о той минуте, когда поддались уговорам «плакатного мальчика» и взяли фазерную винтовку в руки, а третьи с ненавистью в глазах смотрели на меня. При всем желании я не мог оставить живыми этих молодых кириан, не наказав их за то, что взяли в руки оружие и преступили закон, обязательный для всех граждан Кирианской Империи. Ситуация была абсолютно ясной, нам предстояла долгая и кровопролитная борьба, в которой каждый кирианин должен был разобраться и решить о том, на какой стороне он будет сражаться. Оставляя этих кириан живыми, не исключалась и такая возможность, что они снова возьмут в руки оружие и, получив соответствующую военную подготовку, будут воевать на вражеской стороне, убивая моих друзей и боевых товарищей. В гражданской войне нет места проявлению жалости или послабления, если не они, то следующим будешь ты, поэтому я не мог оставить живыми этих врагов. Я безнадежно махнул рукой и, когда прогремели первые очереди фазерных винтовок и карабинов, повернулся спиной к месту расстрела и тяжело зашагал к глайдеру.
Когда все закончилось, собранное в кучи оружие, которое еще хранило заводскую смазку, гномы небрежно пошвыряли в кузова грузовиков, и колонну с оружием отправили их в одну из императорских загородных резиденций. В этот момент полковник Герцег и его гномы старались на меня не смотреть и обходили далеко стороной. Пожилой сержант, механик-водитель пушечного глайдера, стоял у борта машины и горько плакал, но он не отказался помочь мне взобраться в командирскую башенку глайдера.
В тот момент я дико себя ненавидил!
* * *
Этот городской квартал Сааны возник сам по себе, независимо от воли и желания городских властей. Несколько сотен лет назад в этом месте за городской стеной поселились разорившиеся и безземельные крестьяне, которые по различным причинам потеряли свои земельные наделы. Прокормить свои семьи в деревнях они уже больше не могли и были вынуждены перебираться в столицу Империи, где имелся шанс немного подзаработать. Саана, разумеется, прохладно отнеслась к появлению подобных социальных изгоев и членов их семей, но позволила им перебиваться с хлеба на воду, выживать. У изгоев, разумеется, не было денег на то, чтобы арендовать или строить нормальное жилье для семьи, вот и приходилось им устраивать временные жилища за городской чертой, где не действовали городские законы. Некоторые изгои рыли для семьи землянки, другие из любого подсобного материала строили лачуги.
Появившиеся на пустом месте трущобы изгоев разрастались невиданно быстрыми темпами. Городские власти несколько раз пытались силой уничтожить, снести с лица земли этот квартал трущоб. Но, предпринимая силовые действия, городские власти ничего взамен изгоям не предлагали, у них не было альтернативного решения этой проблемы. Поэтому, как только имперская полиция покидала очищенный от картонных зданий и землянок участок земли за городской чертой, то на его месте уничтоженных халуп возводились новые лачуги и рылись новые землянки. Убедившись в невозможности решения этой проблемы силовым путем, городские власти в течение пятисот лет более не вторгались на территорию этого квартала, оставив его жителей в покое и позволяя им жить по своим законам.
Кириане этого квартала самостоятельно поддерживали закон и порядок на улицах и кривых переулках своего квартала. В последнюю сотню лет в этом квартале действовали очень простые правила поведения — живи сам и дай спокойно жить другим кирианам. Был создан совет старейшин трущобного квартала, который регулярно собирался для решения насущных проблем. Иногда совет старейшин принимал жесткие меры по предотвращению насилия, выдавая на суд городским властям серийного маньяка или убийцу.
Сейчас квартал бедноты был покрыт несколькими пожарами, всполохи пламени от которых вздымались то тут, то там, а в небо поднимались громадные клубы дыма. Я уж подумал, что этот квартал бедноты выгорел дотла, и там не осталось ни одного живого кирианина. Но я глубоко ошибался, как только наши глайдеры приблизились к границе квартала, то были остановлены молодыми парнями, у которых не было в руках оружия в руках, но они сами были настроены весьма решительно. Один из них вышел вперед и встал поперек дороги, преграждая движение вперед нашей колонне. Разумеется, мы могли бы подняться на высоту и проскочить над головами этих парней, чтобы продолжить движение колонны, но уж очень решительно эти ребята были настроены. Поэтому я отдал приказ остановиться и выяснить, в чем дело?!
— Они не разрешают нам пересечь границу их квартала. — По внутренней связи сообщил полковник Герцег. — Ребята говорят, что имперским десантникам в этом квартале делать нечего, здесь пока все в порядке, а нам было бы лучше наводить порядок в городе.
Не обижаясь на эти слова, я, молча, вылез из глайдера и направился к оцеплению. Только при близившись к парням, я рассмотрел, что эти ребята были вооружены, бедно и плохо, но они имели холодное оружие — парой десантных ножей и какой-то уникально старый кинжал. Я направился к парню, преградившему колонне дорогу, и остановился перед ним. Внимательно его рассматривая. К тому же, по мере моего приближения к нему, на лице парня появилось выражение величайшего удивления, которое сменилось изумлением.
Привет, — небрежно бросил ему я, — очень похоже на то, что ты узнал, кто я такой. — Парень в ответ только головой кивнул. — Хорошо. Мы совершаем рекогнистировку города, хотим выяснить, что происходит на городских улицах. Но в вашем квартале было больше всего пожаров, поэтому изменили маршрут движения и прибыли сюда, чтобы помочь в меру своих сил. Да, кстати, как тебя зовут?
— Джошуа, я командир отделения внутренней охраны нашего квартала. Мое отделение отвечает за охрану этого участка, северо-западного направления. Мы давно заметили вашу колонну, поэтому мое отделение было усилено дежурным взводом. А что касается пожаров, то рано утром в квартале вдруг объявились какие-то хмыри с оружием, которые призывали нас выйти на баррикады, чтобы свергнуть власть проклятого Императора Иоанна и бороться за мировую революцию. А нам, что есть Император или то, что его нет — все едино, мы живем по своим законам, а не по имперскому законодательству. Вот, и послали этих дураков с оружием куда подальше. Так они, по дороге из квартала, забросили несколько наших домов зажигательными бомбами. Пришлось этим парням накостылять по шеям и вышвырнуть их за пределы квартала. Пожары почти все давно потушены, но дым мы оставили, чтобы другие революционеры подумали, что с нами покончено.
